А роман этот начинается так: «Сын властелина, как и сын простого сапожника, появляется на свет Божий лишь благодаря движению зада и, восседая на троне, он может быть обязан рождением своему лакею.
Сильные мира сего, не кичитесь высоким происхождением, и это говорю вам я, отец одного герцога и двух маркизов. Вы спросите, кто я такой? Я — дитя борделя!»
Видимо, подобные мысли импонировали Наполеону, ставшему властелином отнюдь не благодаря высокому происхождению.

Неизвестный художник. Франция. 1790 г.
Он устанавливал свои правила социальной игры, при этом ничуть не заботясь об их соблюдении при смене обстоятельств, поэтому люди, желающие ему угодить, должны были пребывать в постоянном напряжении и готовности назвать черное белым, если того потребует изменчивая ситуация или просто то пли иное настроение молодого властелина.
Он обладал цепкой памятью, несокрушимой логикой и способностью мгновенно реагировать на любые колебания окружающей человеческой среды.
И при этом — глубочайшее презрение к этой самой среде, к ее чаяниям, радостям и печалям, но презрение не инстинктивное, не безусловное, а вполне осознанное и выработанное в результате практического опыта.

КСТАТИ:
«Свобода, вероятно, еще может быть потребностью очень небольшого круга лиц, от природы одаренных более высокими способностями, чем общая масса, но именно поэтому свобода может подавляться практически безнаказанно, чего не скажешь о равенстве, которое является идеалом массы».
Наполеон I
Тем не менее он как-то высказался относительно того, что равенство — не более, чем ловушка для простаков, что даже не подлежит обсуждению.

КСТАТИ:
О равенстве мы заняты заботами,
болота и холмы равняем мы;
холмы, когда уравнены с болотами,
становятся болотами холмы.
Игорь Губерман
У него было несметное количество врагов, что вполне естественно при такой жизни, но при этом — ни одного друга, ни одного, а это уже чревато психологическими сложностями, не говоря уже о многом другом…
Роялисты видели в нем наглого узурпатора верховной власти, республиканцы — могильщика революции, а незаангажированное большинство французов — человека, который всего лишь человек, а потому может, неровен час, склониться в пользу того, чтобы передать власть Бурбонам или, еще того хуже, республиканцам, которые непременно ввергнут страну в хаос анархии.
В 1800 году на него было совершено покушение при помощи так называемой «адской машины» — бомбы замедленного действия, которая взорвалась, правда, не вовремя, на пути движения Наполеона в Оперу. Был еще целый ряд заговоров, также не достигших поставленной цели. Один из них, разработанный англичанами, был довольно масштабным и охватывал немалое число людей из ближайшего окружения Наполеона. Среди них были двое высокопоставленных военных — генералы Моро и Пишегрю. Последний, правда, с некоторого времени находился на нелегальном положении, так как бежал с места ссылки, но это лишь придавало остроту ситуации.
Главным же исполнителем задуманной операции был вождь бретонских повстанцев Жорж Кадудаль, проживающий в Лондоне и тайно переправленный на французскую территорию.
Среди заговорщиков не наблюдалось единства взглядов и, естественно, той железной дисциплины, без которой заниматься подобного рода делами попросту бессмысленно. Пока они выясняли отношения, наполеоновская полиция уже располагала всеми необходимыми данными, вследствие чего 15 февраля 1804 года генерал Моро был арестован у себя на квартире, а спустя восемь дней — и генерал Пишегрю, выданный полиции за вознаграждение в 300 000 франков его ближайшим другом.
Да, недаром же на здании французской тайной полиции были выбиты слова: «Предают только свои…»
А триста тысяч франков все-таки больше, чем тридцать серебренников. Со времен Христа цена вознаграждения за предательство возросла достаточно заметно, что и говорить.
Наполеон был в ярости, обвиняя в организации заговора Бурбонов, хотя никаких доказательств их участия в этом деле не было. Тем не менее, Наполеон отдает приказ арестовать жившего в Германии герцога Энгиенского, вся вина которого заключалась в том, что он был в родстве с Бурбонами.
В ночь с 14 на 15 марта 1804 года отряд французской конной жандармерии вторгся на территорию германского Бадена, арестовал герцога Энгиенского и увез во Францию при полном отсутствии реакции на происходящее со стороны баденских властей.
После скоростного заседания в Венсенском замке французского военного суда герцога Энгиенского расстреляли во рву.
Кадудаль был вскоре пойман и гильотинирован, а генерал Пишегрю повесился в тюремной камере. В ответ на слухи о возможном убийстве генерала Наполеон заметил с улыбкой: «У меня есть суд, который осудил бы Пишегрю, и нашелся бы взвод солдат, который расстрелял бы его. Я никогда не делаю бесполезных вещей».
Генерал Моро отделался ссылкой.
Этот неудавшийся заговор ускорил решение Наполеона принять титул императора, дабы отбить охоту реванша у представителей королевской фамилии, рассеянных по белу свету после казни Людовика XVI. Это решение горячо поддерживали «новые французы», разбогатевшая за время его правления плебейская знать, которая надеялась купить еще и титулы баронов, графов, герцогов и князей при новой, буржуазной монархии, как ее называли. Главным их мотивом было, однако, не получение титулов, о которых они и мечтать бы не могли при всяком ином режиме, а необходимость оградить себя и свою быстро нажитую (приватизированную) собственность от возможных притязаний старых хозяев-аристократов.
И вот 18 апреля 1804 года сенат присваивает Первому консулу республики титул императора. Как говорится, нарочно не придумаешь: «Император республики ». Сапоги всмятку. Тридцать восьмого мартобря… Ну ладно еще «новые французы» изощрились в титулотворчестве, что с них возьмешь, но ведь были же вокруг закусившего удила Наполеона и более грамотные люди…
Решение сената поддержал и всенародный референдум, выражавший волю масс постоянно ощущать узду в твердой руке и шпоры абсолютной власти.

КСТАТИ:
«Всякий тиран настолько заинтересован в том, чтобы свой народ мог грабить только он сам, а средства, которыми достигается эта цель, настолько просты и ясны, что людям, быть может, живется лучше при самой жестокой тирании, чем при анархии».
Томас Баббингтон Маколей
И не какой-то там король, как эти Бурбоны, а бери выше — император!
Совсем как Карл Великий после коронации в 800 году, Наполеон желал быть не только наследником империи Карла, но и той, которая была еще ранее, — Римской. Как говорится, любить — так королеву, а грабить — так на миллион. Весь мир считал эту его затею бредом шизофреника, но что такое весь мир для этого человека, играющего только по своим правилам и меняющего их, когда заблагорассудится! Он пожелал, чтобы Папа Римский лично участвовал в предстоящей церемонии коронации, как это происходило более тысячи лет назад, когда состоялась коронация Карла Великого. Но не совсем так. Карл ездил короноваться в Рим, к Папе, а вот Наполеон пожелал, чтобы по такому случаю Папа Римский прибыл в Париж!

Папа Пий VII
Папа понимал, что в случае его отказа это «корсиканское чудовище» оккупирует Рим, что он требовался в качестве необходимого аксессуара, без которого церемония коронации выглядела бы каким-то пошлым «междусобойчиком» регионального масштаба, что без такого аксессуара никак…
И он выехал во Францию, предварительно оговорив, что Наполеон будет со всем возможным почетом встречать его на границе и сопровождать в Париж, иначе просто не поймут… Наполеон пообещал выполнить все в точности так, как они договорились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153