через какое-то время наступал срыв и он заболевал. Плохой иммунитет, склонность по малейшему поводу поддаваться инфекциям и простудам — жизнь у него была не сахар, плюс к тому же крайняя худоба и болезненность, замкнутость, лёгкое заикание. Восемнадцать лет невротического стажа — тут было над чем подумать. Он обратился ко мне в девяносто втором году на семинаре в Аксакове. Вначале приступили — как всегда — к асанам, но уже очень скоро стало ясно, что толку не будет — парень никаким боком не был знаком с самим понятием релаксации. Многолетнее внутреннее напряжение, незаметно «просочившееся» в его манеру общения и способы жизненных действий, не отпускало, он сросся с ним намертво.
После семинара, занимаясь по мере возможности йогой в своём родном городе, Шамиль постоянно писал и звонил. Асаны не пошли, это стало понятно уже через полгода, тогда я порекомендовал ему бросить всё к чертям и сосредоточиться на двухразовой, в течение дня, «Шавасане» и «Йога-нидре» — при отчётливом утомлении. После этого он надолго пропал из виду, и вдруг, месяцев через восемь — звонок: «Знаете, я так хорошо стал себя чувствовать и постоянно выполнял релаксацию. А недавно произошло то, о чём вы столько говорили, а я не верил, потому что не мог понять... Я расслабился!»
Потом ещё долго приходили письма, в которых он пытался передать это немыслимое ранее и незнакомое чувство, когда внутри разжимается мертвая хватка, и вдруг становится ясно, что ты был жёстким, как Буратино, дергался, словно паяц, по любому поводу и ничего не понимал из происходящего. Ещё на семинаре я отметил, что по своим реакциям Шамиль напоминал пресловутого гасконца, который не в состоянии был переносить даже царапин, потому что весь состоял из одного сплошного сердца.
Теперь он взахлеб пытался поведать, что мир стал полностью иным — звуки и цвета яркие, люди всё время смеются: «Иногда мне кажется, что я вырвался из ада...» Потом Шамиль женился, они родили ребёнка, переехали куда-то и он пропал из виду — значит, всё было в порядке.
Когда человек уже не нуждается в помощи и забывает о тебе и проблемах, с которыми столько намучился — верный признак, что всё хорошо, теперь он должен строить свою жизнь самостоятельно. А ты стал мавром, который очередной раз уходит с удовольствием, потому что дело сделано, и пациенты теперь могут отлично обходиться без тебя, абсолютно теперь, в «мирной жизни», им ненужного. Они выздоравливают, исчезая навсегда, а если порой смущаются при этом и чувствуют неудобство, я напоминаю им, а также и себе любимую «нанайскую» мудрость: «Без меня не пропадёшь!»
Следующий случай контрастен предыдущему: пациенту было почти пятьдесят пять лет, и физическая форма такой, что я, узнав его истинный возраст, не поверил глазам своим. Когда он сказал, что с юности занимается альпинизмом, никогда не курил, не выпивал, был на вершинах всех «семитысячников» Союза, моё удивление окрасилось пониманием.
«Жаль, что штурм Эвереста в пятьдесят восьмом не удался, — сокрушённо сказал он, — отношения с китайцами внезапно испортились, и они зарубили экспедицию, а я уже тогда входил в первую сборную...»
Я впервые имел дело с профессиональным альпинистом и никак не мог взять в толк, что же он хочет от меня со своим обликом юноши (если бы не обильная седина) и телом тридцатилетнего мужчины? Тогда Серафим (назовём его так) объяснил мне, что по здоровью в общем-то особых нареканий как бы и нет, но вот выносливость уже не та, и переть тяжеленные рюкзаки на гору не позволяет позвоночник, в котором собственно и заключена вся проблема, он просто «посажен» теми бесчисленными тоннами груза, которые были подняты в высотные лагеря за тридцать с лишним лет.
«Поэтому, — сказал Сима, — мне, с одной стороны, необходимо разобраться со спиной, с другой — просто нужен какой-то эквивалент, потому что в горы я теперь не могу ходить как раньше, и так уже всех наших ветеранов, можно сказать, переплюнул, после полтинника никто особо и не пытается уже наверх идти...»
«Хорошо, — сказал я, — но почему йога? Ведь, наверняка, есть что-то более близкое вам по духу, например, те же горные лыжи, мало что ли там нагрузки и острых ощущений?»
Смуглое лицо альпиниста скептически скривилось, чёрные глаза сверкнули насмешливо: «Да пробовал, ерунда всё это. Допустим, съехал с горки какой-нибудь, пусть скорость хоть сто пятьдесят километров — ну и что? Сердце спокойно работает, в глазах не темно, дыхание — как часы, никаких признаков того, что ты выложился до предела — разврат!..»
Я озадаченно почесал затылок. С подобным состоянием здоровья и подходом к жизни решать локальные проблемы человека мне ещё не приходилось.
Сима, и правда, оказался крепким орешком. Позвоночник у него был действительно плох, особенно в поясничном отделе. Поскольку альпинист оказался засекреченным электронщиком и человеком весьма интеллигентным, не составляло труда объяснить ему что и как надо делать, он понимал всё слету, но вот его манера выполнения упражнений — у меня просто глаза лезли на лоб! Пытаясь выполнить асаны, он прилагал такие усилия, словно грузил мешки с солью, и мои попытки объяснить необходимость релаксации до него просто не доходили: «Да я ведь и так не стараюсь, разве ж это напряжение!?»
За свои многолетние занятия альпинизмом он привык к сверхусилиям, они стали для него нормой. Долгое время Сима вгонял меня в шоковое состояние, проявляя к собственному телу беспрецедентно террористический подход, о чём я до сих пор вспоминаю с содроганием. Хорошо что уровень его общей физической подготовки оказался непревзойдённым по качеству, это позволило обойтись практически без травм, которые для любого другого человека были бы просто непреодолимым препятствием даже при гораздо меньшей жёсткости обращения с самим собой. Как бы то ни было после полутора лет упорных занятий альпинист понял и натурально ощутил что такое релаксация, с тех пор его обращение с поясницей сделалось максимально эффективным, что со временем полностью решило проблему.
Помню забавную его реакцию: «Надо же, какая, однако, простая вещь расслабление, и как далёк средний человек от понимания того, что она на самом деле способна дать в жизни!»
Я не стал возражать Симе, потому что формулировка его была верной по существу.
Следующий случай — девушка из Пензы, двадцать шесть лет, достаточно высокий уровень притязаний и личностного развития при весьма средней приспособленности к социуму, тип нервной конституции — слабый. Три года совместной жизни со много раз простреленным и абсолютно неуравновешенным мужем, бывшим афганцем, привели её на грань безумия. Клиника неврозов не помогла, да и не могла помочь, поскольку пациентка снова возвращалась из неё в ту же ситуацию.
Перед обращением ко мне на две недели почти полностью пропал сон, её сознание было до такой степени перенапряжено и спутано, что действия и поступки стали не адекватны. Она понимала, что гибнет, что надвигается что-то страшное, какой-то такой срыв, после которого уже может не быть ничего. Сама врач-офтальмолог, она стойко пыталась обойтись без лекарств и психиатров, хорошо понимая, чем это грозит, но становилось всё хуже.
Поскольку на момент нашего разговора её состояние стало действительно опасным, то мои вынужденные рекомендации были следующими:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281
После семинара, занимаясь по мере возможности йогой в своём родном городе, Шамиль постоянно писал и звонил. Асаны не пошли, это стало понятно уже через полгода, тогда я порекомендовал ему бросить всё к чертям и сосредоточиться на двухразовой, в течение дня, «Шавасане» и «Йога-нидре» — при отчётливом утомлении. После этого он надолго пропал из виду, и вдруг, месяцев через восемь — звонок: «Знаете, я так хорошо стал себя чувствовать и постоянно выполнял релаксацию. А недавно произошло то, о чём вы столько говорили, а я не верил, потому что не мог понять... Я расслабился!»
Потом ещё долго приходили письма, в которых он пытался передать это немыслимое ранее и незнакомое чувство, когда внутри разжимается мертвая хватка, и вдруг становится ясно, что ты был жёстким, как Буратино, дергался, словно паяц, по любому поводу и ничего не понимал из происходящего. Ещё на семинаре я отметил, что по своим реакциям Шамиль напоминал пресловутого гасконца, который не в состоянии был переносить даже царапин, потому что весь состоял из одного сплошного сердца.
Теперь он взахлеб пытался поведать, что мир стал полностью иным — звуки и цвета яркие, люди всё время смеются: «Иногда мне кажется, что я вырвался из ада...» Потом Шамиль женился, они родили ребёнка, переехали куда-то и он пропал из виду — значит, всё было в порядке.
Когда человек уже не нуждается в помощи и забывает о тебе и проблемах, с которыми столько намучился — верный признак, что всё хорошо, теперь он должен строить свою жизнь самостоятельно. А ты стал мавром, который очередной раз уходит с удовольствием, потому что дело сделано, и пациенты теперь могут отлично обходиться без тебя, абсолютно теперь, в «мирной жизни», им ненужного. Они выздоравливают, исчезая навсегда, а если порой смущаются при этом и чувствуют неудобство, я напоминаю им, а также и себе любимую «нанайскую» мудрость: «Без меня не пропадёшь!»
Следующий случай контрастен предыдущему: пациенту было почти пятьдесят пять лет, и физическая форма такой, что я, узнав его истинный возраст, не поверил глазам своим. Когда он сказал, что с юности занимается альпинизмом, никогда не курил, не выпивал, был на вершинах всех «семитысячников» Союза, моё удивление окрасилось пониманием.
«Жаль, что штурм Эвереста в пятьдесят восьмом не удался, — сокрушённо сказал он, — отношения с китайцами внезапно испортились, и они зарубили экспедицию, а я уже тогда входил в первую сборную...»
Я впервые имел дело с профессиональным альпинистом и никак не мог взять в толк, что же он хочет от меня со своим обликом юноши (если бы не обильная седина) и телом тридцатилетнего мужчины? Тогда Серафим (назовём его так) объяснил мне, что по здоровью в общем-то особых нареканий как бы и нет, но вот выносливость уже не та, и переть тяжеленные рюкзаки на гору не позволяет позвоночник, в котором собственно и заключена вся проблема, он просто «посажен» теми бесчисленными тоннами груза, которые были подняты в высотные лагеря за тридцать с лишним лет.
«Поэтому, — сказал Сима, — мне, с одной стороны, необходимо разобраться со спиной, с другой — просто нужен какой-то эквивалент, потому что в горы я теперь не могу ходить как раньше, и так уже всех наших ветеранов, можно сказать, переплюнул, после полтинника никто особо и не пытается уже наверх идти...»
«Хорошо, — сказал я, — но почему йога? Ведь, наверняка, есть что-то более близкое вам по духу, например, те же горные лыжи, мало что ли там нагрузки и острых ощущений?»
Смуглое лицо альпиниста скептически скривилось, чёрные глаза сверкнули насмешливо: «Да пробовал, ерунда всё это. Допустим, съехал с горки какой-нибудь, пусть скорость хоть сто пятьдесят километров — ну и что? Сердце спокойно работает, в глазах не темно, дыхание — как часы, никаких признаков того, что ты выложился до предела — разврат!..»
Я озадаченно почесал затылок. С подобным состоянием здоровья и подходом к жизни решать локальные проблемы человека мне ещё не приходилось.
Сима, и правда, оказался крепким орешком. Позвоночник у него был действительно плох, особенно в поясничном отделе. Поскольку альпинист оказался засекреченным электронщиком и человеком весьма интеллигентным, не составляло труда объяснить ему что и как надо делать, он понимал всё слету, но вот его манера выполнения упражнений — у меня просто глаза лезли на лоб! Пытаясь выполнить асаны, он прилагал такие усилия, словно грузил мешки с солью, и мои попытки объяснить необходимость релаксации до него просто не доходили: «Да я ведь и так не стараюсь, разве ж это напряжение!?»
За свои многолетние занятия альпинизмом он привык к сверхусилиям, они стали для него нормой. Долгое время Сима вгонял меня в шоковое состояние, проявляя к собственному телу беспрецедентно террористический подход, о чём я до сих пор вспоминаю с содроганием. Хорошо что уровень его общей физической подготовки оказался непревзойдённым по качеству, это позволило обойтись практически без травм, которые для любого другого человека были бы просто непреодолимым препятствием даже при гораздо меньшей жёсткости обращения с самим собой. Как бы то ни было после полутора лет упорных занятий альпинист понял и натурально ощутил что такое релаксация, с тех пор его обращение с поясницей сделалось максимально эффективным, что со временем полностью решило проблему.
Помню забавную его реакцию: «Надо же, какая, однако, простая вещь расслабление, и как далёк средний человек от понимания того, что она на самом деле способна дать в жизни!»
Я не стал возражать Симе, потому что формулировка его была верной по существу.
Следующий случай — девушка из Пензы, двадцать шесть лет, достаточно высокий уровень притязаний и личностного развития при весьма средней приспособленности к социуму, тип нервной конституции — слабый. Три года совместной жизни со много раз простреленным и абсолютно неуравновешенным мужем, бывшим афганцем, привели её на грань безумия. Клиника неврозов не помогла, да и не могла помочь, поскольку пациентка снова возвращалась из неё в ту же ситуацию.
Перед обращением ко мне на две недели почти полностью пропал сон, её сознание было до такой степени перенапряжено и спутано, что действия и поступки стали не адекватны. Она понимала, что гибнет, что надвигается что-то страшное, какой-то такой срыв, после которого уже может не быть ничего. Сама врач-офтальмолог, она стойко пыталась обойтись без лекарств и психиатров, хорошо понимая, чем это грозит, но становилось всё хуже.
Поскольку на момент нашего разговора её состояние стало действительно опасным, то мои вынужденные рекомендации были следующими:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281