В Намче-Базаре мы попросили одного священника объяснить нам название вершины. Он ответил: «большая голова», или «мощная голова». Это тоже звучит довольно логично.
Генрих Харрер, проживший в Тибете семь лет, дал мне несколько другое объяснение названия Чо-Ойю: «Чо-и-у» означает «голова бога», или божья голова. «Чо» – бог, «у» – голова, «и» указывает на родительный падеж. В разговорной речи эти три слога звучат именно так, как мы всегда слышали – Чо-Ойю.
Ясно, что название Чо-Ойю – тибетское. С севера эта вершина, очевидно, видна издалека, а с юга, со стороны Непала, она закрыта другими вершинами. Из этого можно заключить, что название ей дали жители Тибета.
В Европе вершина Чо-Ойю известна с 1921 г., но до нашего восхождения на нее никто не обращал внимания. Другие восьмитысячники, такие, как Эверест, Канченджанга, Нанга-Парбат и К2, благодаря многочисленным неудачным попыткам покорить их и связанным с этим большим количеством жертв, быстро получили широкую известность. На фоне таких гигантов Чо-Ойю осталась незамеченной.
Первая английская экспедиция на Эверест в 1921 г. проходила через перевал Нангпа-Ла и сделала удачную фотографию вершины Чо-Ойю. На этой фотографии хорошо виден выбранный нами путь подъема.
Англичане имели в то время только одну цель – найти пути подхода к Эвересту и поэтому не хотели тратить энергию на менее значительные цели. Во всяком случае, на фотографии 1921 года ясно видно, что Чо-Ойю является «возможным» восьмитысячником.
Только тридцать лет спустя вблизи этой вершины снова прошла одна английская экспедиция под руководством Э. Шиптона. Она имела задачу разведать возможные пути восхождения на Эверест со стороны Непала. Маленькая группа этой экспедиции вышла на перевал Нангпа-Ла и снова увидела Чо-Ойю с северо-запада.
Англичанин Муррей, имеющий большой опыт путешествий и восхождений в Гималаях, писал тогда: «Северо-западная сторона Чо-Ойю самая многообещающая, которую я когда-либо видел у большой Гималайской вершины».
Чо-Ойю была целью английской экспедиции и в 1952 году. Этой экспедицией руководил Э. Шиптон. В ее составе были выдающиеся альпинисты – Хиллари (который год спустя стоял на вершине Эвереста) и Лоу из Новой Зеландии, Ридифорд, Эванс, Грегори, Бурдиллон из Англии, – эти имена может оценить по достоинству каждый, кто хоть немного знаком с историей покорения Гималаев.
Экспедиция поднялась до ледника на высоте около 6800 метров. Полагая, что для подготовки пути для носильщиков по ледопаду потребуется не менее двух недель, альпинисты отказались от попытки восхождения. Мы преодолели этот ледопад менее чем за полдня.
Но говоря о быстром преодолении нами ледопада, я не хочу сделать ошибочного сравнения работоспособности обеих экспедиций. Очень возможно, что англичане могли тогда подняться на вершину Чо-Ойю, но не особенно стремились к этому. Целью их в том году был Эверест. Однако швейцарцы получили разрешение от непальского правительства раньше. Узнав об этом, англичане в последний момент подыскивали другую вершину, на которой могли бы испытать свои силы и качество снаряжения. Они все-таки надеялись, что и подтвердилось в дальнейшем, в следующем году идти на Эверест. Кроме того, Шиптон опасался политических осложнений, так как несколько сот метров маршрута на Чо-Ойю проходит по территории Тибета.
В этом и заключается главное различие между двумя экспедициями: для англичан Чо-Ойю была лишь тренировкой к более сложному восхождению, тогда как для нас – основной целью. Во избежание неверных толкований я не хочу, чтобы при сопоставлении результатов обеих экспедиций забывали об этих фактах.
В январе 1954 года, сразу же после возвращения из Гималаев, я написал письмо правительству Непала в Катманду с просьбой разрешить мне осенью того же года восхождение на Чо-Ойю. Хотя правительство Непала относится ко всем экспедициям великодушно и предупредительно, ждать ответа пришлось все же долго: ведь восьмитысячников мало, а желающих сделать на них восхождение много.
В один из апрельских дней почтальон доставил мне официальное письмо из Катманду. Я знал, что в этом письме ответ – сможем ли мы осуществить нашу мечту или нет. Я побоялся сразу его открыть.
«Если в Катманду скажут – нет, – думал я, – нужно быть довольным. Ты уже много видел и пережил в Непале. Возможно, что с твоей манерой заниматься альпинизмом на восьмитысячнике и делать нечего. Если они скажут „да“ – тебе предстоит громадная работа. Ты должен в очень короткий срок достать большие деньги, больше, чем ты когда-либо имел; ты должен в течение нескольких недель укомплектовать все необходимое снаряжение – от палатки до пуховой куртки; ты должен найти двух-трех европейских альпинистов и ученых, которые согласятся идти с тобой».
Дрожащими руками открываю письмо. Да, письмо от. непальского правительства, оно приветствует мой приезд в Непал. Разрешение на восхождение на Чо-Ойю осенью 1954 года дано только мне.
Решение принято, значит мирный, радостный вечер среди безымянных вершин не был последним, подобных вечеров я еще смогу пережить много. Только на этот раз моя ответственность неизмеримо больше. Теперь я должен думать не только о безопасности своей и шерпов, но и заботиться об успехе экспедиции.
Я решил организовать маленькую экспедицию не только из финансовых соображений. Громоздкие экспедиции с многими тоннами грузов и несколькими сотнями носильщиков, с громкими сообщениями, звучащими, как военные сводки, участники которых, как солдаты, дают клятву верности, казались мне всегда грубым вторжением в гармонию Гималаев. Я был убежден, что с меньшей затратой средств и энергии также можно достичь вершины одного из этих гигантов. Разумеется, это было только мое личное мнение, и я не осмеливался заявить о нем особенно громко и открыто. Альпинистские круги советовали мне как можно меньше говорить о восхождении на вершину, а это было как раз то, чего я больше всего хотел. Таким образом, нам удалось выехать без предварительной пропаганды и широковещательной рекламы в печати, обычно принятых при отъезде гималайских экспедиций. Конечно, совсем умалчивать о том, что мы хотим сделать восхождение на Чо-Ойю, не имело смысла. В конце концов ведь у нас было официальное разрешение организовать восхождение на эту вершину. Чтобы собрать необходимые средства, нужно было имя для нашего мероприятия. Долго думать не пришлось. Мы назвали его: «Австрийская экспедиция в район Чо-Ойю 1954 года». Такое название могла иметь и экспедиция, имеющая цель разведки вершины без особо серьезных намерений.
Теперь нужно было приступать к самой сложной части подготовки – получению финансов.
Во время решения этой задачи иногда все выглядело безнадежным. Если план экспедиции, предусматривающий штурм вершины восьмитысячника с участием только трех европейцев, был принят в кругах специалистов весьма скептически, то усиливать недоверие к экспедиции широким оповещением о финансовых затруднениях было нельзя.
Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось в такое короткое время, практически за два месяца, мобилизовать нужную сумму. Я не могу выразить словами ту глубочайшую благодарность, которую я испытываю к официальным организациям Австрии, финансовым органам, промышленности и тем многим друзьям, которые мне тогда помогли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53