Мне не удалось установить, кто был вторым пленником, но приведенная деталь говорит о многом: полковник Морган. Адмиральский титул даже не упоминается.
Какое-то время спустя (продолжительность заключения на борту фрегата нигде не указывается) капитан Кин вошел в каюту пленника, держа пакет, запечатанный королевской печатью. Морган вряд ли почувствовал облегчение, прочтя высочайшее указание: «Полковника Моргана отпустить на берег под честное слово. Жительство иметь в Лондоне на собственный счет». Больше – ничего.
Три года прожил Морган в английской столице. Рассказов об этом периоде его карьеры не сохранилось, и мы можем основываться лишь на заметках в газетах и строчках из мемуаров современников. В 1672 году Моргану исполнилось тридцать семь лет. Сегодня этот возраст считается молодым, но в те времена он был вполне зрелым. К тому же наш полковник только что пережил тяжкое путешествие через океан в антисанитарных условиях. Однако по прошествии нескольких недель он, разодетый и надушенный, словно сказочный принц, появляется в лучших домах.
Тогдашний Лондон – это Лондон Реставрации, бездумно веселый, старающийся позабыть о былых несчастьях, чуме и большом пожаре. Под давлением французского короля Людовика XIV англичане возобновили войну с голландцами, но никто, похоже, не воспринял этого конфликта всерьез; основные новости (главным образом устные), занимавшие умы лондонцев, касаются любовниц короля – одну из них, француженку Луизу де Керуа, чернь на улицах встречает свистом и улюлюканьем, когда она проезжает в карете. Все заморское и экзотическое в большой моде; аристократы сходят с ума по обезьянам и попугаям, высшим шиком считается иметь в доме лакея-негра; за этих слуг платят втридорога, жаль только, что они так быстро мрут от туберкулеза.
Не приходится удивляться, что в такой обстановке Морган, не считающийся с расходами и швыряющий золото направо и налево, быстро становится светским львом. «У лорда Беркли вместе с сэром Томасом Модифордом, бывшим губернатором Ямайки, был знаменитый полковник Морган, предводительствовавший славным панамским походом», – читаем мы заметку в светской хронике. Да, наш старый знакомый Модифорд всплыл на поверхность: его вытащил из тюрьмы (легендарного лондонского Тауэра) дальний родственник, юный герцог Альбемарль, племянник министра колоний. В свои девятнадцать лет герцог был богат, как Крез, верховодил светскими львами и явно не стремился получить приз за добродетель и благонравие. В Лондоне нельзя было найти человека, более подходящего Модифорду и Моргану, чем этот способный юноша. Удалую троицу стали часто видеть на лондонских титулованных раутах, в сравнении с которыми флибустьерские оргии в Порт-Ройяле выглядели воскресными собраниями церковного хора.
– Все это премило, – заметил однажды Морган Модифорду, – но так ведь недолго и разориться. Надо попросить короля назначить наконец дату рассмотрения моего дела.
Какое там, все и думать забыли о его деле! Даже посол Испании больше не вспоминал о нем. Тем не менее этот странный суд состоялся. Не было ни объявления, ни даты, ни даже судей. Просто министры торговли и колоний собрали свидетельские показания и представили их королю. Подоспевшие с Ямайки письма изображали Моргана благодетелем, неустанно пекущимся о процветании колонии. Подсудимого вызвали на заключительное заседание комиссии, проходившей под председательством короля. Морган ответил на несколько вопросов. Вердикт: «Виновность не доказана». На следующее же утро Морган получил аудиенцию при дворе.
Лондонский климат не благоприятствовал избавлению от хвори, и он испросил дозволения вернуться на свой остров.
– Возвращайтесь, – милостиво согласился король, – в звании вице-губернатора. Сэр Томас Линч отозван нами и заменен графом Карлайлом. Желаю вам благополучного пути.
Линч с кислой физиономией ознакомился с письмом, извещавшим его об отставке. Еще более чувствительный удар последовал со следующей почтой, из которой он узнал, что Модифорд тоже возвращается на Ямайку – в звании верховного судьи колонии.
«Алчность флибустьеров не ведает границ, в особенности при слабой власти. Для обуздания их был призван сам сэр Генри Морган, хитроумно произведенный в вице-губернаторы» – в этих двух фразах заключен смысл последнего назначения, завершившего карьеру Моргана. Небезынтересно разобраться в ней.
Алчность ямайских флибустьеров не возросла и не уменьшилась; они мечтали о новых походах, за которыми следовали буйные оргии. Но их предводитель оказался к сорока годам физически немощным. Кабацкие загулы не прошли для Моргана даром. Другого предводителя не было. Результат? Мелкие и средние экспедиции приносили скромную добычу. Флибустьерство вырождалось в кустарный промысел. Тем временем возникали новые обстоятельства.
Американское золото не лишило Ямайку, подобно Испании, жизненной энергии и не затормозило ее развития. Награбленные флибустьерами богатства послужили начальным капиталом для развития на острове в крупном масштабе сельскохозяйственного производства. Вслед за бригами, доставлявшими в Лондон разбойничью добычу, из Порт-Ройяла уходили купеческие суда, груженные сахаром, ромом, какао, ананасами, цитрусовыми, табаком и пряностями. Навстречу им тянулись другие суда, с «черным деревом» – партиями рабов, на труде которых богатели плантации английских колоний Северной Америки. По пути из Африки работорговцы непременно делали остановку на Ямайке. Постепенно флибустьерских судов в Порт-Ройяле становилось все меньше, а ямайское население, состоявшее теперь главным образом из коммерсантов и плантаторов, относилось к ним все хуже: островные буржуа желали сохранять хорошие отношения с Лондоном.
И вот в центре этого хитросплетения экономических интересов оказался Морган. В государственных архивах на Ямайке и в Лондоне есть немало документов, касающихся Моргана. Однако документы интересующего нас времени уже не потревожит ничей любознательный взор: они сгинули навсегда в страшном землетрясении 1692 года, когда часть острова превратилась в морское дно. Таким образом, фигура Моргана вырисовывается то отчетливо, как, например, во время его пребывания в Лондоне, то совсем пропадает.
Что мы знаем? Морган живет на Ямайке, где за это время сменилось несколько губернаторов. Начальство приходит и уходит, а самый знаменитый из «береговых братьев» остается. Отношение к Моргану колеблется от настороженности к откровенной враждебности, ибо королевские наместники не хуже нас с вами понимают, что остепенившийся (внешне) адмирал пиратов втихомолку поощряет, ссужает деньгами и снаряжает мелкие грабительские походы. Речь уже не идет о том, чтобы идти добывать испанца, – не тот размах; в лучшем случае удается пощипать его. Тем не менее эти акции чреваты неприятностями и дипломатическими инцидентами, о чем ретивые чиновники извещают Лондон. Правительство не реагирует. Морган по-прежнему член Совета, вице-губернатор, исполняющий в отсутствие губернатора его обязанности. Более того, на короткое время он даже назначается полномочным губернатором. Свои позиции он сохраняет благодаря разъедающей силе золота, откровенному подкупу и интригам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Какое-то время спустя (продолжительность заключения на борту фрегата нигде не указывается) капитан Кин вошел в каюту пленника, держа пакет, запечатанный королевской печатью. Морган вряд ли почувствовал облегчение, прочтя высочайшее указание: «Полковника Моргана отпустить на берег под честное слово. Жительство иметь в Лондоне на собственный счет». Больше – ничего.
Три года прожил Морган в английской столице. Рассказов об этом периоде его карьеры не сохранилось, и мы можем основываться лишь на заметках в газетах и строчках из мемуаров современников. В 1672 году Моргану исполнилось тридцать семь лет. Сегодня этот возраст считается молодым, но в те времена он был вполне зрелым. К тому же наш полковник только что пережил тяжкое путешествие через океан в антисанитарных условиях. Однако по прошествии нескольких недель он, разодетый и надушенный, словно сказочный принц, появляется в лучших домах.
Тогдашний Лондон – это Лондон Реставрации, бездумно веселый, старающийся позабыть о былых несчастьях, чуме и большом пожаре. Под давлением французского короля Людовика XIV англичане возобновили войну с голландцами, но никто, похоже, не воспринял этого конфликта всерьез; основные новости (главным образом устные), занимавшие умы лондонцев, касаются любовниц короля – одну из них, француженку Луизу де Керуа, чернь на улицах встречает свистом и улюлюканьем, когда она проезжает в карете. Все заморское и экзотическое в большой моде; аристократы сходят с ума по обезьянам и попугаям, высшим шиком считается иметь в доме лакея-негра; за этих слуг платят втридорога, жаль только, что они так быстро мрут от туберкулеза.
Не приходится удивляться, что в такой обстановке Морган, не считающийся с расходами и швыряющий золото направо и налево, быстро становится светским львом. «У лорда Беркли вместе с сэром Томасом Модифордом, бывшим губернатором Ямайки, был знаменитый полковник Морган, предводительствовавший славным панамским походом», – читаем мы заметку в светской хронике. Да, наш старый знакомый Модифорд всплыл на поверхность: его вытащил из тюрьмы (легендарного лондонского Тауэра) дальний родственник, юный герцог Альбемарль, племянник министра колоний. В свои девятнадцать лет герцог был богат, как Крез, верховодил светскими львами и явно не стремился получить приз за добродетель и благонравие. В Лондоне нельзя было найти человека, более подходящего Модифорду и Моргану, чем этот способный юноша. Удалую троицу стали часто видеть на лондонских титулованных раутах, в сравнении с которыми флибустьерские оргии в Порт-Ройяле выглядели воскресными собраниями церковного хора.
– Все это премило, – заметил однажды Морган Модифорду, – но так ведь недолго и разориться. Надо попросить короля назначить наконец дату рассмотрения моего дела.
Какое там, все и думать забыли о его деле! Даже посол Испании больше не вспоминал о нем. Тем не менее этот странный суд состоялся. Не было ни объявления, ни даты, ни даже судей. Просто министры торговли и колоний собрали свидетельские показания и представили их королю. Подоспевшие с Ямайки письма изображали Моргана благодетелем, неустанно пекущимся о процветании колонии. Подсудимого вызвали на заключительное заседание комиссии, проходившей под председательством короля. Морган ответил на несколько вопросов. Вердикт: «Виновность не доказана». На следующее же утро Морган получил аудиенцию при дворе.
Лондонский климат не благоприятствовал избавлению от хвори, и он испросил дозволения вернуться на свой остров.
– Возвращайтесь, – милостиво согласился король, – в звании вице-губернатора. Сэр Томас Линч отозван нами и заменен графом Карлайлом. Желаю вам благополучного пути.
Линч с кислой физиономией ознакомился с письмом, извещавшим его об отставке. Еще более чувствительный удар последовал со следующей почтой, из которой он узнал, что Модифорд тоже возвращается на Ямайку – в звании верховного судьи колонии.
«Алчность флибустьеров не ведает границ, в особенности при слабой власти. Для обуздания их был призван сам сэр Генри Морган, хитроумно произведенный в вице-губернаторы» – в этих двух фразах заключен смысл последнего назначения, завершившего карьеру Моргана. Небезынтересно разобраться в ней.
Алчность ямайских флибустьеров не возросла и не уменьшилась; они мечтали о новых походах, за которыми следовали буйные оргии. Но их предводитель оказался к сорока годам физически немощным. Кабацкие загулы не прошли для Моргана даром. Другого предводителя не было. Результат? Мелкие и средние экспедиции приносили скромную добычу. Флибустьерство вырождалось в кустарный промысел. Тем временем возникали новые обстоятельства.
Американское золото не лишило Ямайку, подобно Испании, жизненной энергии и не затормозило ее развития. Награбленные флибустьерами богатства послужили начальным капиталом для развития на острове в крупном масштабе сельскохозяйственного производства. Вслед за бригами, доставлявшими в Лондон разбойничью добычу, из Порт-Ройяла уходили купеческие суда, груженные сахаром, ромом, какао, ананасами, цитрусовыми, табаком и пряностями. Навстречу им тянулись другие суда, с «черным деревом» – партиями рабов, на труде которых богатели плантации английских колоний Северной Америки. По пути из Африки работорговцы непременно делали остановку на Ямайке. Постепенно флибустьерских судов в Порт-Ройяле становилось все меньше, а ямайское население, состоявшее теперь главным образом из коммерсантов и плантаторов, относилось к ним все хуже: островные буржуа желали сохранять хорошие отношения с Лондоном.
И вот в центре этого хитросплетения экономических интересов оказался Морган. В государственных архивах на Ямайке и в Лондоне есть немало документов, касающихся Моргана. Однако документы интересующего нас времени уже не потревожит ничей любознательный взор: они сгинули навсегда в страшном землетрясении 1692 года, когда часть острова превратилась в морское дно. Таким образом, фигура Моргана вырисовывается то отчетливо, как, например, во время его пребывания в Лондоне, то совсем пропадает.
Что мы знаем? Морган живет на Ямайке, где за это время сменилось несколько губернаторов. Начальство приходит и уходит, а самый знаменитый из «береговых братьев» остается. Отношение к Моргану колеблется от настороженности к откровенной враждебности, ибо королевские наместники не хуже нас с вами понимают, что остепенившийся (внешне) адмирал пиратов втихомолку поощряет, ссужает деньгами и снаряжает мелкие грабительские походы. Речь уже не идет о том, чтобы идти добывать испанца, – не тот размах; в лучшем случае удается пощипать его. Тем не менее эти акции чреваты неприятностями и дипломатическими инцидентами, о чем ретивые чиновники извещают Лондон. Правительство не реагирует. Морган по-прежнему член Совета, вице-губернатор, исполняющий в отсутствие губернатора его обязанности. Более того, на короткое время он даже назначается полномочным губернатором. Свои позиции он сохраняет благодаря разъедающей силе золота, откровенному подкупу и интригам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102