Они представляли бы следующее поколение, живущее так же комфортабельно, как мы. Были бы представлены оба пола. У нас была девочка по имени Мелани и мальчик, которого мы назвали Юджин Дебс Хартке, Младший. Юджин Младший кончал Дирфилдскую академию в Массачусетсе, ему было 18, и у него был собственный рок-н-ролл бэнд, и к тому времени он сочинил уже штук 100 песен.
А Мелани, пожалуй, испортила бы райскую сценку на берегу. Она была очень толстая, как ее мать, пока не вступила в ряды Борцов с Избыточным Весом. Должно быть, наследственность. И если бы она сидела спиной к заключенным, то по крайней мере ей удалось бы скрыть свой нос — картошкой, как у покойного великого комедианта и алкоголика Даблъю Си Филдса. Слава Богу, Мелани хоть еще и алкоголичкой не была!
Зато ее братец был алкоголиком.
Я сейчас готов убить себя за то, что расхвастался перед ним, похвалялся, что в моей родне ни один мужчина не боялся стать алкоголиком, в нашей семье умели пить, но не напиваться. Мы не относились к наркотикам, как безмозглые слабаки.
* * *
Но Юджин Младший был по крайней мере, хорош собой — унаследовал красоту от матери. Когда он рос здесь, в долине, никто не мог пройти мимо и не сказать мне — прямо при нем, — что в жизни не видел такого красивого ребенка.
Где он сейчас, я не знаю. Уже много лет, как он не дает о себе знать ни мне, ни другим.
Он меня ненавидит.
* * *
Да и Мелани — тоже, хотя еще 2 года назад она мне написала письмо. Она жила в Париже, с женщиной. Они преподавали английский и математику в американской школе, в старших классах.
* * *
Мои дети никогда мне не простят, что я не отдал свою тещу в психиатрическую лечебницу, а оставил ее дома, где она стала для них сущим бедствием. Они не могли приглашать друзей в гости. Но если бы я сунул Милдред в психушку, мне было бы не по карману отправить Мелани и Юджина Младшего в такие дорогие школы. В Таркингтоне дом мне дали бесплатно, а вот жалованье было маленькое.
Мне самому помешательство Милдред не казалось таким ужасным, как детям. В армии я привык к людям, которые несли околесицу с утра до вечера. Вьетнам был грандиозная бредятина, 1 к 1му. Если уж я к этому притерпелся, мне все было нипочем.
А вот за что мои дети ненавидят меня больше всего: за то, что я породил их, на пару с их мамочкой. Они живут в постоянном ужасе — как бы не спятить, следом за Милдред и Маргарет. К несчастью, это более чем вероятно.
* * *
По иронии судьбы у меня оказался незаконнорожденный сын, о чем я узнал совсем недавно. Мать у него была другая, так что он может не бояться, что в 1 прекрасный день спятит. Впрочем, кое-кто из его собственных детей, если они у него будут, может унаследовать от моей матери предрасположение к полноте.
Впрочем, они могут вступить в ряды Борцов с Избыточным Весом, как моя мать.
* * *
Не стоит удивляться, что я сейчас так много размышляю о наследственности, это естественно. Я даже читал об этом в книге, посвященной эмбриологии. И вот что я вам скажу: правы те, кто открывает книгу с опаской, не зная, что их ждет. У меня прямо ум за разум зашел, когда я прочитал статью по эмбриологии человеческого глаза.
Никакое сочетание Времени и Удачи не могло бы создать такую совершенную камеру, даже если бы время тянулось 1 000 000 000 000 лет! Вот вам великая тайна природы!
* * *
Когда я поступил на работу в Афины, я надеялся встретить хотя бы 1 из Зх заключенных, которые видели наш пикник с Милдред и Маргарет в те далекие времена. Как я уже упоминал, 1 из них был белый или латиноамериканец. Так что его давно уже перевели в тюрьму для белых или латиноамериканцов. Остальные двое были явно черные, но я ни 1 из них не нашел. Мне хотелось послушать, какими мы им показались, выглядели ли мы счастливыми и довольными.
Может, их уже нет в живых. Они могли погибнуть от СПИДа, от чужой или от собственной руки, а может, от туберкулеза. Ежегодно на 1 студента Таркингтоновского колледжа, получившего свидетельство о том, что им прослушан курс Искусств и Наук, приходится 30 обитателей Афинской тюрьмы, умерших от разных причин.
Амнистия.
* * *
Если бы мне удалось отыскать заключенного, который видел наш пикник, мы с ним могли бы поболтать о той рыбе, которую моя теща выудила у него на глазах. Он видел, как удочка у нее согнулась дугой, а катушка спиннинга взвыла, как маленькая сирена. Но он так и не увидел чудище, которое проглотило наживку и бросилось на юг, в сторону Сципиона. Не успел он опомниться, как снова оказался в темном кузове другого грузовика.
Я привязал к этому спиннингу толстенную леску. Это была снасть для глубоководной морской ловли, рассчитанная на акул и тунцов, хотя мы прекрасно знали, что на озере Мохига водятся только угри, щука да мелкие сомики. Во всяком случае, ничего другого Милдред до сих пор не ловила.
Как-то раз, помнится, она выловила такого мелкого щуренка, что его не стоило и брать. И я его выпустил обратно, хотя острие крючка повредило ему глаз. Спустя несколько минут она опять вытаскивает этого щуренка! Мы его узнали по проколотому глазу. Вы только подумайте. Глаз — чудо природы, а мозгов — никаких.
* * *
Я поставил на спиннинг Милдред такую прочную леску специально для того, чтобы от нее не ушла ни одна рыба. Когда-то в Гондурасе я так же оснастил спиннинг 3-звездного генерала, у которого был адъютантом.
Так что рыба не могла порвать леску, а Милдред намертво вцепилась в удочку. Сама она почти что ничего не весила, а рыба была очень увесистая для наших мест. Милдред упала на колени прямо в воду, смеясь и плача.
Никогда не забуду, что она говорила:
— Это сам Бог! Это сам Бог!
* * *
Я вошел в воду, чтобы помочь ей. Но она не отдавала удилище, так что я взялся за леску и стал выбирать ее вручную.
Ух, как кипела и пенилась вода на том месте!
Когда я вытащил рыбу на мелководье, она вдруг перестала сопротивляться. Я думаю, она просто вымоталась. Такие дела.
Я схватил рыбу за жабры и выбросил на берег. Это оказалась громадная щука. Маргарет пришла в ужас, взглянув на нее, и сказала:
— Это же крокодил!
Я взглянул вверх, на обрыв — интересно, что на это скажут охранники и заключенные. А их там уже не было. Остался только сломанный грузовик. Дверца в стальном ящике была распахнута настежь. Желающие могли забраться в кузов и закрыть за собой дверь, если кому-нибудь было любопытно почувствовать себя в шкуре заключенного.
* * *
Для любителей судебной медицины: щука клюнула не на червяка, насаженного на крючок. Она клюнула на окуня, который клюнул на червяка, насаженного на крючок.
Мне казалось, что моей теще будет интересно узнать об этом, и пытался ей рассказать, когда мы возвращались домой в новом «Мерседесе». Но она не желала говорить о рыбе. Рыба ее до смерти напугала, и она хотела ее поскорее забыть.
Несколько лет я время от времени напоминал ей об этой рыбе, но получал в ответ только ледяное молчание. Я решил, что она и вправду выбросила этот случай из памяти.
Но вот настала ночь массового побега из тюрьмы, когда мы жили в старом домике в Афинах, деревушке под стенами тюрьмы, и разбудил нас оглушительный взрыв.
Если бы Джек Паттон был с нами, он мог бы мне сказать:
— Джин! Джин! Это опять наша музыка.
Взрывом были снесены ворота Афинской тюрьмы, и не изнутри, а снаружи. Глава наркобизнеса Ямайки, Джеффри Тернер, был доставлен сюда в стальном ящике 6 месяцев назад, после процесса, который тянулся полтора года и транслировался по телевидению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
А Мелани, пожалуй, испортила бы райскую сценку на берегу. Она была очень толстая, как ее мать, пока не вступила в ряды Борцов с Избыточным Весом. Должно быть, наследственность. И если бы она сидела спиной к заключенным, то по крайней мере ей удалось бы скрыть свой нос — картошкой, как у покойного великого комедианта и алкоголика Даблъю Си Филдса. Слава Богу, Мелани хоть еще и алкоголичкой не была!
Зато ее братец был алкоголиком.
Я сейчас готов убить себя за то, что расхвастался перед ним, похвалялся, что в моей родне ни один мужчина не боялся стать алкоголиком, в нашей семье умели пить, но не напиваться. Мы не относились к наркотикам, как безмозглые слабаки.
* * *
Но Юджин Младший был по крайней мере, хорош собой — унаследовал красоту от матери. Когда он рос здесь, в долине, никто не мог пройти мимо и не сказать мне — прямо при нем, — что в жизни не видел такого красивого ребенка.
Где он сейчас, я не знаю. Уже много лет, как он не дает о себе знать ни мне, ни другим.
Он меня ненавидит.
* * *
Да и Мелани — тоже, хотя еще 2 года назад она мне написала письмо. Она жила в Париже, с женщиной. Они преподавали английский и математику в американской школе, в старших классах.
* * *
Мои дети никогда мне не простят, что я не отдал свою тещу в психиатрическую лечебницу, а оставил ее дома, где она стала для них сущим бедствием. Они не могли приглашать друзей в гости. Но если бы я сунул Милдред в психушку, мне было бы не по карману отправить Мелани и Юджина Младшего в такие дорогие школы. В Таркингтоне дом мне дали бесплатно, а вот жалованье было маленькое.
Мне самому помешательство Милдред не казалось таким ужасным, как детям. В армии я привык к людям, которые несли околесицу с утра до вечера. Вьетнам был грандиозная бредятина, 1 к 1му. Если уж я к этому притерпелся, мне все было нипочем.
А вот за что мои дети ненавидят меня больше всего: за то, что я породил их, на пару с их мамочкой. Они живут в постоянном ужасе — как бы не спятить, следом за Милдред и Маргарет. К несчастью, это более чем вероятно.
* * *
По иронии судьбы у меня оказался незаконнорожденный сын, о чем я узнал совсем недавно. Мать у него была другая, так что он может не бояться, что в 1 прекрасный день спятит. Впрочем, кое-кто из его собственных детей, если они у него будут, может унаследовать от моей матери предрасположение к полноте.
Впрочем, они могут вступить в ряды Борцов с Избыточным Весом, как моя мать.
* * *
Не стоит удивляться, что я сейчас так много размышляю о наследственности, это естественно. Я даже читал об этом в книге, посвященной эмбриологии. И вот что я вам скажу: правы те, кто открывает книгу с опаской, не зная, что их ждет. У меня прямо ум за разум зашел, когда я прочитал статью по эмбриологии человеческого глаза.
Никакое сочетание Времени и Удачи не могло бы создать такую совершенную камеру, даже если бы время тянулось 1 000 000 000 000 лет! Вот вам великая тайна природы!
* * *
Когда я поступил на работу в Афины, я надеялся встретить хотя бы 1 из Зх заключенных, которые видели наш пикник с Милдред и Маргарет в те далекие времена. Как я уже упоминал, 1 из них был белый или латиноамериканец. Так что его давно уже перевели в тюрьму для белых или латиноамериканцов. Остальные двое были явно черные, но я ни 1 из них не нашел. Мне хотелось послушать, какими мы им показались, выглядели ли мы счастливыми и довольными.
Может, их уже нет в живых. Они могли погибнуть от СПИДа, от чужой или от собственной руки, а может, от туберкулеза. Ежегодно на 1 студента Таркингтоновского колледжа, получившего свидетельство о том, что им прослушан курс Искусств и Наук, приходится 30 обитателей Афинской тюрьмы, умерших от разных причин.
Амнистия.
* * *
Если бы мне удалось отыскать заключенного, который видел наш пикник, мы с ним могли бы поболтать о той рыбе, которую моя теща выудила у него на глазах. Он видел, как удочка у нее согнулась дугой, а катушка спиннинга взвыла, как маленькая сирена. Но он так и не увидел чудище, которое проглотило наживку и бросилось на юг, в сторону Сципиона. Не успел он опомниться, как снова оказался в темном кузове другого грузовика.
Я привязал к этому спиннингу толстенную леску. Это была снасть для глубоководной морской ловли, рассчитанная на акул и тунцов, хотя мы прекрасно знали, что на озере Мохига водятся только угри, щука да мелкие сомики. Во всяком случае, ничего другого Милдред до сих пор не ловила.
Как-то раз, помнится, она выловила такого мелкого щуренка, что его не стоило и брать. И я его выпустил обратно, хотя острие крючка повредило ему глаз. Спустя несколько минут она опять вытаскивает этого щуренка! Мы его узнали по проколотому глазу. Вы только подумайте. Глаз — чудо природы, а мозгов — никаких.
* * *
Я поставил на спиннинг Милдред такую прочную леску специально для того, чтобы от нее не ушла ни одна рыба. Когда-то в Гондурасе я так же оснастил спиннинг 3-звездного генерала, у которого был адъютантом.
Так что рыба не могла порвать леску, а Милдред намертво вцепилась в удочку. Сама она почти что ничего не весила, а рыба была очень увесистая для наших мест. Милдред упала на колени прямо в воду, смеясь и плача.
Никогда не забуду, что она говорила:
— Это сам Бог! Это сам Бог!
* * *
Я вошел в воду, чтобы помочь ей. Но она не отдавала удилище, так что я взялся за леску и стал выбирать ее вручную.
Ух, как кипела и пенилась вода на том месте!
Когда я вытащил рыбу на мелководье, она вдруг перестала сопротивляться. Я думаю, она просто вымоталась. Такие дела.
Я схватил рыбу за жабры и выбросил на берег. Это оказалась громадная щука. Маргарет пришла в ужас, взглянув на нее, и сказала:
— Это же крокодил!
Я взглянул вверх, на обрыв — интересно, что на это скажут охранники и заключенные. А их там уже не было. Остался только сломанный грузовик. Дверца в стальном ящике была распахнута настежь. Желающие могли забраться в кузов и закрыть за собой дверь, если кому-нибудь было любопытно почувствовать себя в шкуре заключенного.
* * *
Для любителей судебной медицины: щука клюнула не на червяка, насаженного на крючок. Она клюнула на окуня, который клюнул на червяка, насаженного на крючок.
Мне казалось, что моей теще будет интересно узнать об этом, и пытался ей рассказать, когда мы возвращались домой в новом «Мерседесе». Но она не желала говорить о рыбе. Рыба ее до смерти напугала, и она хотела ее поскорее забыть.
Несколько лет я время от времени напоминал ей об этой рыбе, но получал в ответ только ледяное молчание. Я решил, что она и вправду выбросила этот случай из памяти.
Но вот настала ночь массового побега из тюрьмы, когда мы жили в старом домике в Афинах, деревушке под стенами тюрьмы, и разбудил нас оглушительный взрыв.
Если бы Джек Паттон был с нами, он мог бы мне сказать:
— Джин! Джин! Это опять наша музыка.
Взрывом были снесены ворота Афинской тюрьмы, и не изнутри, а снаружи. Глава наркобизнеса Ямайки, Джеффри Тернер, был доставлен сюда в стальном ящике 6 месяцев назад, после процесса, который тянулся полтора года и транслировался по телевидению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65