Словом, он продолжал по-прежнему разыгрывать роль короля дикарей, к великому удовольствию командира, считавшего себя счастливым, что ему суждено привезти в Европу столь интересную диковинку, как этот мокисский король.
Парижанин очень бы желал, чтобы эта комедия могла продолжаться вечно, но – увы! – самые лучшие вещи в мире обыкновенно всего быстрее кончаются: так случилось и с ним.
XXXI
Земля. – В Гонконге. – Письмо. – Проекты отъезда. – Желание короля. – Любезный офицер. – Купание. – Перерождение.
По прошествии восьми дней плавания марсовый матрос крикнул «Земля!» При этом известии сердце Ланжале болезненно сжалось, словно от предчувствия чего-то необыкновенного. Он остался у себя в каюте, давая волю своим размышлениям и не желая даже думать об этой земле, к которой теперь приближалась «Виктория». Он лежал и дремал на широком турецком диване, когда к нему вошел Гроляр с сияющим лицом и с большой осмотрительностью запер за собой дверь.
– Что случилось? Я уже давно не видал тебя таким радостным! – удивился Ланжале.
– Случилось то, что заставило бы меня петь, плясать, скакать и кричать от радости, если бы я только не опасался обратить на себя внимание наших тюремщиков, так как, в сущности, мы с тобой заперты в этих золотых клетках, как в тюрьме!
– Нельзя ли говорить покороче, – нетерпеливо заметил Ланжале.
– Дело в том, что мы вошли в порт, и я сейчас же увидел две эскадры: одну французскую, другую – английскую, готовящиеся к выходу в море. Судя по известиям, полученным от офицеров, обе эти эскадры так сильно пострадали от циклона, что вынуждены были зайти сюда ремонтироваться!..
– Сюда? А где мы сейчас находимся?
– В Гонконге!
– Что ты говоришь?! В Гонконге, откуда мы с тобой отправились на злополучном «Фрелоне»?!
– Да! Ты можешь сам видеть – взгляни в окно! Вот мол, форты!
– В самом деле!
– Как, неужели это тебя не радует?
– Право, не знаю… чему мне тут радоваться.
– Как это ты не знаешь! Дай мне докончить, и ты сейчас поймешь. Эти эскадры сегодня снимаются с якоря, чтобы выполнить возложенную на них миссию, и направляются к острову Иену, куда они не могли попасть до сих пор из-за циклона. Видишь, что значит случай, на который я надеялся! По-видимому, еще ничего не сделано, и мы успеем как раз вовремя, чтобы не пропали результаты двух лет труда и забот, – и это не радует тебя!
– То есть меня радует видеть тебя таким счастливым, но для меня же, собственно говоря, это совершенно безразлично.
– Какой же ты чудак! Ты поиграл в короля и не хочешь выходить из этой роли… Надеюсь, однако, что ты не станешь сидеть здесь сложа руки и как-нибудь устроишь, чтобы нам можно было бы бежать сегодня же!
– Сейчас же, если желаешь. Раз все это кончено, какой мне смысл оставаться здесь часом дольше?
– Вот это мне нравится! Таким я тебя люблю!
– Нам отнюдь незачем бежать, подобно жуликам; мы можем свободно уйти, не возбуждая ничьего подозрения. Садись и пиши:
Господин командир «Виктории»!
Можете не ожидать нашего возвращения на фрегат. Мой царственный племянник стосковался по своему острову и по своим подданным, а так как нам посчастливилось найти небольшое торговое судно, отправляющееся на Суматру и согласившееся зайти в наш залив, то мы сегодня же отправляемся на нем.
Приносим вам нашу благодарность за ваше милое отношение к нам, которым вы сумели заслужить наше расположение, и если вы когда-либо будете снова в нашей стране, то мы сумеем доказать вам свою признательность.
Гроляр, Королевский Принц мокиссов.
Это мы отправим по адресу командира сегодня вечером с нарочным. Нужно всегда расставаться прилично с людьми, от которых, в сущности, мы не видели ничего, кроме хорошего.
– Прекрасно, Ланжале! Вот ты опять стал самим собой! Что же ты думаешь теперь делать, чтобы незаметно уйти отсюда?
– Решительно ничего; мы открыто уйдем на глазах у всех!
– И ты полагаешь, что они позволят нам преспокойно уйти от них и будут смотреть на нас, засунув руки в карманы?!
– Боже мой, как ты наивен, Гроляр! Я просто-напросто сообщу командиру судна о своем желании посмотреть Гонконг и попрошу его дать нам с собой кого-нибудь из офицеров для сопровождения, а так как мы знаем город лучше любого из англичан, то нам не трудно будет посеять его где-нибудь!
– А твой сундучок? А твой тромбон?
– Об этом не беспокойся.
– Надо спешить. Ведь эскадры могут сняться с якоря без нас!
– Но ты дашь мне, надеюсь, позавтракать, а затем мы совершим свою прогулку в город. На этот раз я закажу завтрак получше и приглашу командира, а за столом я поговорю с ним о нашей прогулке.
Все случилось именно так, как предвидел Ланжале: после завтрака, когда все были очень веселы, мнимый король вдруг спросил:
– Гонконг – это английский город?
– Да, сэр, тридцать лет тому назад это была голая скала, а мои соотечественники превратили ее в цветущий город!
– Я бы очень хотел повидать первый город, встретившийся на нашем пути!
– Ваше Величество может исполнить свое желание без всякого затруднения: я откомандирую к Вам одного из офицеров, который будет сопровождать Ваше Величество и объяснит вам все, что вы пожелаете знать. Через полчаса наш паровой катер доставит Вас на берег, а я прикажу приготовить там для вас экипаж, который в продолжение всего дня будет находиться в вашем распоряжении.
– Я бы попросил вас также поместить на катер мой сундучок, который я хочу несколько усовершенствовать, приказав мастерам в городе сделать в нем несколько перегородок для более хрупких предметов.
– Желание Вашего Величества будет исполнено! – ответил командир, не подозревая во всем этом никакой хитрости со стороны короля мокиссов, не допуская даже мысли, чтобы он мог вздумать остаться в Гонконге, где он оказался бы в совершенно чужом месте.
Но Ланжале успел уже выработать подробный план действий. В то время как они осматривали площадь консулов, королю вдруг пришло желание помыться, и сопровождавший его молодой лейтенант поспешил указать ему на находящиеся на той же площади бани, которые были хорошо знакомы двум французам. Выйдя из экипажа, Ланжале и Гроляр простились с молодым офицером, предоставив экипаж в его распоряжение на час времени, а сами поднялись по лестнице купальни и скрылись в этом обширном здании.
Офицер же поехал в китайский квартал, самый интересный и самый любопытный в городе.
– Прощай, мой херувим! – послал ему вслед Ланжале, сопровождая свои слова насмешливым воздушным поцелуем. – Когда мы с тобой свидимся, то будет еще жарче, чем сейчас, хотя на этой скале и теперь можно изжариться живьем!
Едва только бывший король и его приятель вошли в баню, как первый поспешил отправить боя, то есть прислуживающего мальчика, на базар, чтобы тот принес ему подбор европейского платья, так как и Гроляр, и Ланжале потеряли весь свой гардероб во время гибели «Фрелона», деньги же и кредитные бумаги они спасли в своих спасательных поясах и потому не нуждались в презренном металле. Сами они вошли в бани и здесь скоро совершенно смыли с себя краску и стали такими же белыми людьми, какими были раньше.
Когда прибыл гардероб, каждый из них выбрал то, что ему было по вкусу, и, сделав запасы белья, обуви и платья, заняли по комнате в гостинице при банях; они имели даже удовольствие присутствовать при забавной сцене удивления молодого офицера, вернувшегося за королем мокиссов и его дядей и узнавшего, что те, не дождавшись его, уехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Парижанин очень бы желал, чтобы эта комедия могла продолжаться вечно, но – увы! – самые лучшие вещи в мире обыкновенно всего быстрее кончаются: так случилось и с ним.
XXXI
Земля. – В Гонконге. – Письмо. – Проекты отъезда. – Желание короля. – Любезный офицер. – Купание. – Перерождение.
По прошествии восьми дней плавания марсовый матрос крикнул «Земля!» При этом известии сердце Ланжале болезненно сжалось, словно от предчувствия чего-то необыкновенного. Он остался у себя в каюте, давая волю своим размышлениям и не желая даже думать об этой земле, к которой теперь приближалась «Виктория». Он лежал и дремал на широком турецком диване, когда к нему вошел Гроляр с сияющим лицом и с большой осмотрительностью запер за собой дверь.
– Что случилось? Я уже давно не видал тебя таким радостным! – удивился Ланжале.
– Случилось то, что заставило бы меня петь, плясать, скакать и кричать от радости, если бы я только не опасался обратить на себя внимание наших тюремщиков, так как, в сущности, мы с тобой заперты в этих золотых клетках, как в тюрьме!
– Нельзя ли говорить покороче, – нетерпеливо заметил Ланжале.
– Дело в том, что мы вошли в порт, и я сейчас же увидел две эскадры: одну французскую, другую – английскую, готовящиеся к выходу в море. Судя по известиям, полученным от офицеров, обе эти эскадры так сильно пострадали от циклона, что вынуждены были зайти сюда ремонтироваться!..
– Сюда? А где мы сейчас находимся?
– В Гонконге!
– Что ты говоришь?! В Гонконге, откуда мы с тобой отправились на злополучном «Фрелоне»?!
– Да! Ты можешь сам видеть – взгляни в окно! Вот мол, форты!
– В самом деле!
– Как, неужели это тебя не радует?
– Право, не знаю… чему мне тут радоваться.
– Как это ты не знаешь! Дай мне докончить, и ты сейчас поймешь. Эти эскадры сегодня снимаются с якоря, чтобы выполнить возложенную на них миссию, и направляются к острову Иену, куда они не могли попасть до сих пор из-за циклона. Видишь, что значит случай, на который я надеялся! По-видимому, еще ничего не сделано, и мы успеем как раз вовремя, чтобы не пропали результаты двух лет труда и забот, – и это не радует тебя!
– То есть меня радует видеть тебя таким счастливым, но для меня же, собственно говоря, это совершенно безразлично.
– Какой же ты чудак! Ты поиграл в короля и не хочешь выходить из этой роли… Надеюсь, однако, что ты не станешь сидеть здесь сложа руки и как-нибудь устроишь, чтобы нам можно было бы бежать сегодня же!
– Сейчас же, если желаешь. Раз все это кончено, какой мне смысл оставаться здесь часом дольше?
– Вот это мне нравится! Таким я тебя люблю!
– Нам отнюдь незачем бежать, подобно жуликам; мы можем свободно уйти, не возбуждая ничьего подозрения. Садись и пиши:
Господин командир «Виктории»!
Можете не ожидать нашего возвращения на фрегат. Мой царственный племянник стосковался по своему острову и по своим подданным, а так как нам посчастливилось найти небольшое торговое судно, отправляющееся на Суматру и согласившееся зайти в наш залив, то мы сегодня же отправляемся на нем.
Приносим вам нашу благодарность за ваше милое отношение к нам, которым вы сумели заслужить наше расположение, и если вы когда-либо будете снова в нашей стране, то мы сумеем доказать вам свою признательность.
Гроляр, Королевский Принц мокиссов.
Это мы отправим по адресу командира сегодня вечером с нарочным. Нужно всегда расставаться прилично с людьми, от которых, в сущности, мы не видели ничего, кроме хорошего.
– Прекрасно, Ланжале! Вот ты опять стал самим собой! Что же ты думаешь теперь делать, чтобы незаметно уйти отсюда?
– Решительно ничего; мы открыто уйдем на глазах у всех!
– И ты полагаешь, что они позволят нам преспокойно уйти от них и будут смотреть на нас, засунув руки в карманы?!
– Боже мой, как ты наивен, Гроляр! Я просто-напросто сообщу командиру судна о своем желании посмотреть Гонконг и попрошу его дать нам с собой кого-нибудь из офицеров для сопровождения, а так как мы знаем город лучше любого из англичан, то нам не трудно будет посеять его где-нибудь!
– А твой сундучок? А твой тромбон?
– Об этом не беспокойся.
– Надо спешить. Ведь эскадры могут сняться с якоря без нас!
– Но ты дашь мне, надеюсь, позавтракать, а затем мы совершим свою прогулку в город. На этот раз я закажу завтрак получше и приглашу командира, а за столом я поговорю с ним о нашей прогулке.
Все случилось именно так, как предвидел Ланжале: после завтрака, когда все были очень веселы, мнимый король вдруг спросил:
– Гонконг – это английский город?
– Да, сэр, тридцать лет тому назад это была голая скала, а мои соотечественники превратили ее в цветущий город!
– Я бы очень хотел повидать первый город, встретившийся на нашем пути!
– Ваше Величество может исполнить свое желание без всякого затруднения: я откомандирую к Вам одного из офицеров, который будет сопровождать Ваше Величество и объяснит вам все, что вы пожелаете знать. Через полчаса наш паровой катер доставит Вас на берег, а я прикажу приготовить там для вас экипаж, который в продолжение всего дня будет находиться в вашем распоряжении.
– Я бы попросил вас также поместить на катер мой сундучок, который я хочу несколько усовершенствовать, приказав мастерам в городе сделать в нем несколько перегородок для более хрупких предметов.
– Желание Вашего Величества будет исполнено! – ответил командир, не подозревая во всем этом никакой хитрости со стороны короля мокиссов, не допуская даже мысли, чтобы он мог вздумать остаться в Гонконге, где он оказался бы в совершенно чужом месте.
Но Ланжале успел уже выработать подробный план действий. В то время как они осматривали площадь консулов, королю вдруг пришло желание помыться, и сопровождавший его молодой лейтенант поспешил указать ему на находящиеся на той же площади бани, которые были хорошо знакомы двум французам. Выйдя из экипажа, Ланжале и Гроляр простились с молодым офицером, предоставив экипаж в его распоряжение на час времени, а сами поднялись по лестнице купальни и скрылись в этом обширном здании.
Офицер же поехал в китайский квартал, самый интересный и самый любопытный в городе.
– Прощай, мой херувим! – послал ему вслед Ланжале, сопровождая свои слова насмешливым воздушным поцелуем. – Когда мы с тобой свидимся, то будет еще жарче, чем сейчас, хотя на этой скале и теперь можно изжариться живьем!
Едва только бывший король и его приятель вошли в баню, как первый поспешил отправить боя, то есть прислуживающего мальчика, на базар, чтобы тот принес ему подбор европейского платья, так как и Гроляр, и Ланжале потеряли весь свой гардероб во время гибели «Фрелона», деньги же и кредитные бумаги они спасли в своих спасательных поясах и потому не нуждались в презренном металле. Сами они вошли в бани и здесь скоро совершенно смыли с себя краску и стали такими же белыми людьми, какими были раньше.
Когда прибыл гардероб, каждый из них выбрал то, что ему было по вкусу, и, сделав запасы белья, обуви и платья, заняли по комнате в гостинице при банях; они имели даже удовольствие присутствовать при забавной сцене удивления молодого офицера, вернувшегося за королем мокиссов и его дядей и узнавшего, что те, не дождавшись его, уехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128