4 декабря 1965 года был запущен корабль «Джемини-7» с двумя астронавтами (Ф. Борман и Дж. Ловелл). 15 декабря был выведен на орбиту «Джемини-6», тоже с двумя астронавтами (У. Ширра и Т. Стаффорд). Состоялась встреча на орбите двух американских кораблей. Они сблизились на 50 футов. Ближе подходить не рискнули. Да и незачем. Ведь стыковочных агрегатов у них не было.
Мы были еще раз огорошены продолжительностью полета — «Джемини-7» пробыл на орбите чуть меньше 14 суток, но, кроме того, американцы продемонстрировали миру возможность встречи в космосе. Наши планы пилотируемых полетов передвигались на следующий год. Министерство и ВПК, не очень разобравшись в состоянии дел на нашем производстве, считали, что мы успеем в начале марта осуществить полет длительностью 18-20 суток. Только заместитель министра Виктор Литвинов, каждый день бывавший на нашем производстве, хорошо знал истинное положение дел. Но и он не рисковал докладывать «наверх» всю правду.
Тюлин, теперь первый замминистра, непосредственно отвечавший за космос, пользуясь отсутствием Королева, который лег в больницу, вызвал к себе меня и Бушуева, чтобы обсудить план пилотируемых полетов на ближайшие два года.
Он намерен был выступить с предложением о пуске в 1966 году двух «Восходов» и двух пар, то есть четырех кораблей «Союз». Я возражал против «Восходов». Что касается «Союзов», я предлагл первую пару пустить для эксперимента по программе беспилотной автоматической стыковки, а вторую — в пилотируемом варианте. Бушуев предложил добавить в план еще одну пару пилотируемых «Союзов». Мы бурно спорили и не договорились.
Гибель СП была ударом, который послал нас в нокдаун на весь январь. Оправившись, мы снова ввели на заводе круглосуточный режим работы по «Союзам».
В январе 1966 года министр лично утвердил новый график взамен давно сорванного королевского от 28 августа прошлого года. Новый график был тщательно подготовлен с участием Литвинова, но в нем тоже, по уже установившейся традиции, закладывались невыполнимые сроки.
В первой половине февраля с состоянием работ по «Союзам» решил разобраться партийный комитет ОКБ-1. Секретарь парткома Анатолий Тишкин получил необходимые указания в аппарате ЦК, образовал комиссию по подготовке решения и предложил Туркову и мне отчитаться о ходе работ.
Партийные комитеты больших организаций обладали реальной властью. Они могли «рекомендовать» администрации предприятия «укрепить» руководство того или иного отдела или цеха. Это означало конец карьеры одного и начало карьеры другого руководителя. Решение партийного комитета полагалось уважать. Контроль за их выполнением осуществляли низовые партийные организации. Их самостоятельность проявлялась в основном в организации политической пропаганды, партийных идеологических кружков и контроле за общественной активностью членов партии. На сам производственный процесс они влияли тем, что следили за распределением премий или иных материальных благ.
Турков, а за ним я сделали обстоятельные доклады. Турков напирал на срывы поставок от смежников, я в основном говорил о наших внутренних долгах и отставании экспериментальных работ. Основной огонь партийной критики был направлен на недостатки работы производства. Комиссия, готовившая заседание, славно потрудилась и не обошла вниманием ни начальников цехов, ни «отдельных руководителей», со стороны которых проявляется «безответственность, недооценка серьезности и сложности работ». Досталось и моим подчиненным — перечислялись грехи персонально Раушенбаха, Башкина, Чижикова, Шустова, Погосянца, которые «не вели систематического анализа работы смежников, обеспечивающих поставки приборов и агрегатов, недостаточно энергично и настойчиво добивались поставок…»
Партийный комитет постановил:
«… считать работы по объекту 11Ф615 одними из наиболее важных и ответственных, обратить внимание партийных организаций цехов и отделов на необходимость максимальной мобилизации коллективов…
Предупредить тт. Туркова Р.А., Ключарева В.М., Цыбина П.В., Калашникова В.А., Семенова Г.Я., Хазанова И.Б., Вачнадзе В.Д., что если они не обеспечат ликвидацию задолженности до 15 февраля по изготовлению экспериментальных объектов и установок в соответствии с графиком, утвержденным министром, то они будут привлечены к партийной ответственности…
Обязать тт. Чертока Б.Е., Цыбина П.В., Трегуба Я.И., Калашникова В.А., Бушуева К.Д. принять меры, обеспечивающие проведение необходимых экспериментальных работ до выезда на испытания по объектам №№ 1,2 и №№ 3,4…
Обязать тт. Чертока Б.Е., Трегуба Я.И, Юрасова И.Е. и Шабарова Е.В. принять необходимые меры, обеспечивающие своевременную подготовку работ с объектом в воинской части».
Я умышленно привел столь пространные выписки из решения парткома, чтобы читатель понял, что в те годы партийные организации в промышленности занимались не только политикой, идеологией и борьбой с инакомыслием, но пытались вникать в технику и технологию производства. Обладая реальной властью над людьми — членами партии, они получали возможность воздействовать на процесс производства. За малым исключением каждый руководитель был членом партии. Получить партийный выговор было куда опаснее, чем выговор приказом начальника предприятия или даже министра.
КПСС была партией власти. Это была уникальная партия, которая не только сверху — своим ЦК или Политбюро, — но и снизу активно вмешивалась в производственный процесс. Не всегда получалось, но, как правило, цели были лучшие. Своим идеологически влиянием партия пыталась охватить все стороны жизни человека. Любой труд должен был стать «делом доблести, чести и геройства не ради личного благополучия, а ради укрепления мощи государства. „Жила бы страна родная, и нету других забот“ — эти слов кратко и довольно точно отражали смысл многочисленных партийно-пропагандистских мероприятий. Любое отклонение в сторону от партийной линии в идеологии каралось беспощадно. Никакого либерализма в партии не допускалось. В истории не было и нет другой подобной партии. За исключением, может быть, китайской, ведь она училась у „старшего брата“.
Однако Коммунистическая партия Китая учла горькие ошибки КПСС, исправила свои и за последние 15 лет добилась впечатляющих успехов во всех областях науки и народного хозяйства. Судя по темпам развития, китайская ракетно-космическая техника лет через 10-12 обойдет российскую, а может быть, и американскую.
И все же объективная реальность была сильнее призывов министра и директив партии. Сроки, даже графики министра были сорваны по разным пунктам на один-два, а по первому штатному кораблю — на пять месяцев.
Испытания первого летного «Союза» в КИСе начались 12 мая 1966 года и продолжались четыре месяца. Вместо запланированных тридцати дней!
Мы поставили себе задачу не выпускать первый штатный «Союз» из КИСа, пока не устраним все обнаруженные дефекты и замечания. На этот раз в полной мере убедились в справедливости «закона Мерфи», опубликованного в одном из американских руководств для специалистов по управляемым снарядам: «Истинное время для решения задачи всегда оказывается вдвое больше полученного разумной предварительной оценкой».
Заводские испытания были закончены не так чисто, как хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172