Кто-то вспомнил, что дата запуска совпадает с 16-й годовщиной атомной бомбардировки Хиросимы.
— Вот это наша пропаганда обыграет в лучшем виде, — заметил Келдыш.
На КП произвели распределение руководителей по сменам. Королев пожелал, чтобы его будили на сеансы ручного управления и при этом обязательно присутствовали Черток, Раушенбах, Феоктистов и Быков. Это требование поломало строгую сменность и все ведущие специалисты фактически не спали более суток, надеясь отоспаться в самолетах или уже в Москве.
В 15 часов 30 минут Титов сообщил: «Невесомость переношу отлично». Он храбрился. Позднее он признался, что его слегка подташнивало и мутило. Особенно неприятные ощущения возникали при резких движениях головой. Он старался медленно поворачивать голову или укладывать ее неподвижно. Но задания по киносъемке и наблюдению Земли через иллюминаторы требовали движений. Титов учился спокойной собранной позой снимать головокружения. Подробно о всех своих действиях и самочувствии он рассказал, отчитываясь перед Госкомиссией на Земле. А пока мы только гадали и спорили.
Наши медики на КП, изучая телеметрию, тоже что-то заподозрили, но Яздовский и Карпов успокаивали:
— Вот поспит — и все пройдет.
Я был на КП, когда Титов с некоторым упреком в адрес «Зари-1» заявил:
— Вы как хотите, а я ложусь спать!
И он действительно попытался заснуть.
После седьмого витка корабль уходил из зоны связи наших НИПов и появлялся снова только после двенадцатого витка в зоне приема Камчатки. Почти восемь часов занимают «глухие» витки. В это время вся надежда на «ненадежную» связь по КВ и контроль по «Сигналу».
Вместе с Воскресенским мы вернулись на КП в 2 часа утра уже 7 августа. Здесь начиналась легкая паника. Титов не отвечал на запросы «Зари-1». Быков вызывал своих подчиненных на всех пунктах. Королев не выносил неопределенности и неизвестности. Кто-то же должен быть виноват в том, что нет сообщений с Камчатки и Уссурийска о связи с космонавтом.
— Заснули ваши солдаты и офицеры, — накинулся он на дежурного по в/ч 32103.
Все оказалось просто: заснули не солдаты и офицеры, а космонавт. Выяснилось, что в космосе можно не только спать, но и «проспать»! Тут же мне было дано задание разработать ТЗ для часовой промышленности на космический будильник.
Следующая нервотрепка на КП началась в ожидании докладов о запуске цикла спуска и, наконец, из района приземления.
Все закончилось благополучно, не считая того, что при спуске на двух парашютах космонавт № 2 приземлился всего в десятке метров от железной дороги, по которой в то время шел поезд. Служба поиска и спасения генерала Кутасина о таких делах не докладывала, но когда эта подробность стала известна, появилось предложение о включении в Госкомиссию представителя Министерства путей сообщения для согласования железнодорожных расписаний с программой пусков.
Титова быстро доставили местным транспортом в ближайший райком партии. Он связался с Москвой и доложил «дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву» о завершении полета. На следующий день газеты опубликовали удачный фотоснимок Титова, докладывающего Хрущеву из кабинета секретаря райкома КПСС о благополучном возвращении на Землю.
О полете «Востока-2» Гагарин узнал после второго витка, находясь в Канаде. Вместе с Каманиным они были в гостях у фермера Сайруса Итона, которого шутливо называли «лучшим другом Хрущева». Из Галифакса Гагарин и Каманин вылетели на Ил-18 после шестого витка. Тем не менее они успели добраться до обкомовской дачи на берегу Волги чуть позже доставленного туда Титова. Таким образом, два первых космонавта встретились на той же даче Саратовского обкома партии, на которой отдыхал Гагарин после своего возвращения из космоса.
7 августа «Правда» в экстренном выпуске опубликовала сообщение ТАСС о завершении полета, обращение ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и правительства к Коммунистической партии, народам Советского Союза, народам и правительствам всех стран, ко всему прогрессивному человечеству. В этом обращении были слова, продиктованные, как мне передавали впоследствии, лично Хрущевым:
«Все во имя человека! Все для блага человека! — вот наша высшая цель. Космические полеты советских людей знаменуют собой непреклонную волю, непреклонное стремление всего советского народа к прочному миру на всей земле. Наши достижения в исследовании космоса мы ставим на службу миру, научному прогрессу, на благо всех людей нашей планеты».
Одновременно было опубликовано обращение этих же трех верховных властей ко всем ученым, конструкторам, инженерам, техникам, рабочим, всем коллективам и организациям, участвовавшим в успешном осуществлении нового космического полета.
Нас горячо и торжественно поздравляли: «Слава советским ученым, конструкторам, инженерам, техникам и рабочим — покорителям космоса!»
Далее шли слова, которые в настоящее время не решаются вспоминать даже на антиправительственных митингах немногие из сохранивших веру в старые идеалы: «Слава нашему народу — народу-творцу, народу-победителю, пролагающему под руководством Коммунистической партии путь к светлому будущему всего человечества-коммунизму!»
Зачем я все это вспоминаю?
Я и мои современники были людьми, искренне верившими в идеалы и конечные цели, провозглашавшиеся в таких призывах. Мы отнюдь не были наивными фанатиками и не пытались закрывать глаза на действительность со всем многообразием ее противоречий.
Очень трудно передать читателю внешнюю и внутреннюю обстановку, определявшую нашу духовную жизнь, коллективизм, идейную убежденность.
Осмеливаюсь при этом заверить, что мои современники, те самые, к которым были обращены слова приветствия, не были ни лицемерами, ни ханжами. Их интересы в жизни не противоречили призывам найти дорогу к коммунистическому раю. Если победы в космосе приближают нас к этим целям, значит эти средства, труды, затраты оправданы такой великой целью.
Хотя мне и Мишину и было разрешено покинуть полигон и вылететь в Москву, но на встречу с Титовым под Саратовом Королев нас не взял. В этом у него была своя логика. Мы оба были его заместителями, непосредственно за подготовку космонавтов не отвечавшими. Королев в этих вопросах больше полагался на Бушуева. Нам надлежало меньше отрываться от своих прямых задач — создания надежной техники.
Впрочем, ни у кого из «не взятых на обкомовскую дачу» обиды не было. Мы оказались дома за сутки до триумфальной встречи Титова Москвой. Катя не скрывала радости. Теперь присланное нарочным приглашение пожаловать в Большой Кремлевский дворец с супругой будет использовано. Кроме этого я получил пропуск на трибуны Красной площади, где в 15 часов 9 августа начинался митинг.
Все газеты и журналы тех дней обошел снимок: Юрий Гагарин и Герман Титов на трибуне Мавзолея. Чуть позади них, обнимая за плечи, словно гордясь своими сынами, — сияющий Хрущев. Улыбались и были счастливы все трое.
На Красной площади мы образовали большую компанию, тем более, что все главные, замы Королева и других главных получили приглашение «с супругами». Многие из наших жен были хорошо знакомы друг с другом еще со времен Бляйхероде. Другие вошли в наше закрытое общество позднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172