Здарг томится от невозможности перейти от формул к делу.
Был бы молодым, бросил бы все и удрал на Вдаг. Молодые легки на подъем; у них багажа мало. Багажом Здарга была Астрелла, он задумал эту школу талантов, привлёк в неё учёных, отвечал перед ними. Здарг разрывался, и кто знает, что перевесило бы: чувство долга или тяга к новизне? Но тут Ридда совершила непростительную ошибку: невольно ускорила события, приведя к Здаргу вождя дляков.
Зачем? По обыкновению Ридда переоценила своего кумира. Она полагала, что Здарг своей логикой, эрудицией, авторитетом раздавит неуклюжего дляка. Просветлённый и пристыженный Гвинг превратится в верного здаргиста, прекратит утомительную борьбу.
Но коса нашла на камень.
И косой оказался Здарг, потому что сам он колебался.
Художники Вдага не раз изображали сцену встречи. Если анаподировать её, перевести на земные образы, получится примерно такое: полумрак просторного кабинета, на большом пустоватом столе (Здарг методичен, не разбрасывает бумаги как попало) — настольная лампа. Она отражается в чистом стекле, скупо освещает две фигуры, такие разные. Рассечённое шрамом лицо Гвинга почти страшно, единственный глаз выпучен, губы закушены. Он уселся в кресле глубоко и прочно, мощными руками держится за подлокотники, всей позой показывает, что его не сдвинешь на волос. А перед ним возвышается статный Здарг, этакий былинный богатырь. Кажется, одной рукой нажмёт — и мокрое место останется от противника. Но не нажимает богатырь. Нет в его позе уверенности. Руки убрал за спину, склонился, слушает. Мог бы раздавить — спрашивает вместо того.
Не было твёрдости у титана. И кончилась встреча победой мрачного гнома. Здарг обещал помочь длякам, способствовать их победу. Так по крайней мере утверждал Гвинг впоследствии.
Так утверждал Гвинг. Свидетельства Здарга нет. Он дал слово молчать.
Все равно тайна не осталась в тайне. Ракета была рассчитана на двенадцать мест; Гвингу нужно было набрать двенадцать участников. Двенадцать учёных готовились к отъезду, этого нельзя было не заметить. У кого-то были жены, жены догадались или выведали, по секрету рассказали лучшим подругам…
Короче, не прошло и двух дней после той решающей беседы, как Ридда, вбежав к Здаргу, ещё с порога объявила, что эти подлецы, эти скоты неблагодарные, эти подонки, выродки, крохоборы безмозглые (в лексиконе Вдага достаточно ругательств) задумали побег.
И тут она узнает, что Здарг сочувствует безмозглым крохоборам. Больше того, сам хотел бы вернуться на Вдаг.
Последовала бурная сцена. Ридда стыдила Здарга и умоляла его. Ридда плакала, стояла на коленях и грозила отравиться. Ридда кричала на своего полубога и целовала ему руки. Если вдуматься, пожалуй, в тот вечер Ридда изменила сама себе. Всю жизнь она сражалась за интересы Здарга, поддерживала все его начинания, оправдывала все прихоти, все зигзаги поведения. Почему же именно на этом зигзаге она вступила в спор со своим кумиром? Вероятно, испугалась за него. Испугалась, что от кумира отвернутся и Вдаг и Астрелла, он окажется между двумя стульями. Да, жители Астреллы боготворили Здарга, считали если не богом, то пророком, во всяком случае. Но пророк, Ридда понимала это, должен потакать своим приверженцам. Верующие позволяют вести себя, но только туда, куда им хочется идти. Лидер, сворачивающий слишком резко и часто, рискует остаться без последователей. А потеряв последователей, теряет вес, с ним перестают считаться и противники. Ридда подумала, что академики Вдага будут мстить Здаргу за непокорность, навяжут ему унизительную роль раскаявшегося блудного сына, вместо того чтобы рассматривать проекты по существу. И превратится он в прожектёра, борца с ветряными мельницами. В конце жизни испытает то, чего избежал в начале.
— Только не бегство, только не бегство! — молила она, ломая руки. — Обещай мне не торопиться. Дай честное слово!
Здарг дал слово… и нарушил его немедленно. Не было возможности не торопиться. Здарг понял, что Ридда утром, не откладывая, оповестит Астреллу о заговоре. Стало быть, раздумывая и медля, Здарг предаст доверившихся ему дляков. Как только Ридда ушла, Здарг прошёлся по комнате раз, другой, все взвесил, решился и снял трубку видеофона, чтобы позвонить Гвингу.
Ридда вышла от своего любимца расстроенная и заплаканная, с грязными потёками краски, смытой слезами с ресниц. Было уже очень поздно — около часу ночи по нашим понятиям — и очень темно, потому что собственной луной Астрелла ещё не обзавелась. Придерживая пальцами виски, Ридда брела по каменистым тропинкам. У неё разыгралась мигрень. Казалось, кто-то залез в мозг и никак не может выбраться, давит на череп изнутри, то ли сверлит кость буравчиком, то ли проломить старается. И всю дорогу Ридда думала только о головной боли: скорее бы добраться до дому, принять снотворное, вытянуться в постели, дождаться, чтобы дурман заглушил боль.
На все это ушло полчаса. (“Проклятые полчаса!” — писала она позже в воспоминаниях.) Когда боль растворилась, Ридда подумала, что дляки трепыхаются последнюю ночку, завтра поутру их всех приберут к рукам, голубчиков… И вдруг отчётливо поняла, что и Здарг это понял тоже, совесть заставит его предупредить Гвинга, и побег состоится именно в эту ночь.
Рывком сбросив одеяло, Ридда схватила видеофон.
Но кому звонить? Ласаху? Разве этот мягкотелый может сопротивляться кому-нибудь? Бонгру? Тот пожестче, но и похитрее, предпочитает жар загребать чужими руками. Эх, мужчины, мужчины, нет на свете мужчин! Напрасно смелость называют мужеством.
Ридда вызвала охрану космодрома.
— Да, к ракете прошла группа, — сонным голосом сказал дежурный. — Но сам президент провожал их. Он и сейчас с ними.
— Задержите! — закричала Ридда не своим голосом. — Любыми средствами не допустите взлёта. Здарга похитили. Его увели силой.
— Есть задержать! Есть не допустить! — Дежурный испуган. Боится, что ему придётся отвечать за недосмотр.
— И осветите ракетодром. И меня подключите к селектору. Я хочу видеть, как вы шевелитесь там.
Когда экран осветился, Ридда увидела обширное ровное поле, единственное ровное поле на скалистой Астрелле. По нему метались лучи, освещая суетливые фигурки.
И вдруг фигурки ложатся все разом.
— Дежурный, в чём дело? Почему охрана залегла?
— Нарушители отстреливаются, госпожа Ридда. Оказывают вооружённое сопротивление.
Действительно, экран исчерчен резкими светлыми линиями. Так выглядят трассы смертоносных лучей фотонных пистолетов.
Оторвавшись от экрана, Ридда сама звонит в штаб, разыскивает командиров десяток, связных.
А минуты идут. Фигурки все ещё лежат. Приподнимаются на миг и тут же падают. Над их головами ходят, скрещиваясь, как бы фехтуют, лучевые шпаги. Фехтуют, пожалуй, все ленивее. То ли батареи в пистолетах иссякают, то ли иссякает живая сила. Некоторые из сражающихся уже не поднимают головы.
Но вот появилась подмога. По полю мчится машина, за ней другая. Новые фигурки раскатываются горошинами. Расцветают букеты лучей. Все они упираются в кучку беглецов.
Дляки, видимо, поняли безнадёжность своего дела. Кто-то рослый поднялся на их стороне, кричит, размахивая руками. Сдаётся или зовёт в атаку — не разберёшь. Луч чиркнул по нему, рослый рухнул разом, как подпиленный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67