.. И образ Христа, начертанный на Евангелии, - вот именно так, как там сказано, со всею подробностью, с чудесами и прочее, с явлениями и т.п., не являет ничего, однако, кроме немощи, изнеможения..." [218].
217 Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 1990. С. 3.
218 Там же. С. 13.
363
Розанов переживает крушение России (как он пишет, Царства), ее падение, как крушение, падение христианства. Через христианство и библейские сюжеты мыслитель пытается не только выразить свое ощущение Конца и оправдать его заблуждениями столь любимой им религии, но и найти пути преодоления, "переживания" кризиса. Человечество переживет кризис, это христианство не переживет его. Для христианства этот кризис смертелен. И смертью христианства насыщается страшный Зверь Апокалипсиса, оставляя человечеству жизнь.
В своей критике христианства Розанов необычайно выразителен. Он называет современную цивилизацию стонущей и обвиняет в этом её свойстве пришествие Христа: "Ведь Он проповедывал "лето благоприятное". Вот в этом, по крайней мере, - Он ошибся: никакого "лета благоприятного" не получилось, а вышла цивилизация со стоном" [219].
Грустно читать такие рассуждения Розанова, которые, впрочем, во многом перекликаются с "Антихристианином" Ф. Ницше. Но в этом весь Розанов бросаться из крайности в крайность. При всей гениальной прозорливости афористических рассуждений мыслителя его фактическое предательство Христа, хотя и вполне объяснимое, в чем-то сходно с предательством героев романа Дж. Оруэлла "1984".
Между тем прогнозы и предсказания Розанова действительно воспринимаются как пророчества. Книга писалась по следам революции, ее недавних переживаний, но уже в 1918-1919 гг. Розанов сумел увидеть перспективу "светлого" будущего: "С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историей железный занавес.
- Представление закончилось.
Публика встала.
- Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось" [220].
219 Розанов В.В. Указ. соч. С. 54.
220 Там же. С. 12.
364
В одном из своих высказываний А.Л. Налепин, очень точно передает тот, хоть и слабый, оттенок надежды, которая освещает трагизм последних розановских сочинений: "Все предсмертное, апокалиптическое творчество Розанова, полное огненных, порою страшных слов, было проникнуто все же светлыми мотивами воскрешения. Ведь пророчествовал человек, для которого иной родины, чем Россия, не существовало. Это было не злорадство, не глумление, но крик боли - он жаждал не мщения, но любви, всего того, что он так хотел внушить всем людям: "Может быть, народ наш и плох: но он - наш народ, и это решает все"" [221].
2.13. Эсхатологические мотивы в русской литературе и искусстве
Вячеслав Иванов: кризис гуманизма
Поэта и мыслителя Вяч. Иванова называют олицетворением универсализма эпохи "серебряного века", выразителем сущности этого времени, средоточием волений русского символизма и русской культуры, одним из ведущих теоретиков нового религиозного сознания [222].
221 Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 22.
222 См.: Толмачев В.М. Саламандра в огне: О творчестве Вяч. Иванова // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. М., 1994
Иванов Вячеслав Иванович (1866-1949) - поэт, мыслитель. Окончив два курса историко-филологического факультета в 1886 г., Иванов для продолжения образования уехал в Берлин, где под руководством Т. Моммзена писал диссертацию о системе откупов в Древнем Риме. Окончательно вернулся на родину весной 1905 г. Жил вначале в Санкт-Петербурге, с осени 1913 г. - в Москве. В 1921-1924 гг. - профессор Бакинского университета. 28 августа 1924 г. всей семьей эмигрировал и до конца жизни безвыездно жил в Италии. 17 марта 1926 г. стал восточным католиком православного обряда. В 1936-1949 гг. - профессор русского языка и литературы в папском восточном институте. [Русская философия: Краткий энциклопедический словарь. М., 1995. С. 208].
365
Широко образованный человек, Вяч. Иванов свободно ориентировался в самых разных областях культуры. Исследователь творчества Иванова В.М.Толмачев отмечает, что, "подобно другим русским религиозным мыслителям первой трети века, он описал кризис поствозрожденческого индивидуализма...
Необходимость преодоления кризиса индивидуализма Иванов видел на путях религиозно понимаемой соборности" [223].
Свое понимание кризиса Иванов выражает в таких работах, как "Кризис индивидуализма" (1905), "Кручи" (1919), "Переписка из двух углов" (1921, совместно с М.О. Гершензоном) и др.
Вяч. Иванов сравнивает современную ему эпоху с рекой, "свергающейся бурными порогами, над которыми, как дым над костром, стоит зыбучая водяная пыль, обернувшаяся для глаза облаком... В плане же психологическом она, эта самая нами переживаемая жизнь, - продолжает Иванов, - исполненная противоречий и провозвестий, восторженная и ожесточенная, порывистая и недоуменная, является духу видением оледенелого города, объятого в ночи алым пожаром, где клубы призрачного огня лижут, но не растапливают сталактиты нависших льдин и стелются с яростью, но тщетною алчностью по недвижимым сугробам" [224].
223 Толмачев В.M. Указ. соч. С. 13.
224 Вяч. Иванов. Кручи. О кризисе гуманизма // Вяч. Иванов. Родное и вселенское. М., 1994 С. 103.
Иванов ощущает внутренние причины происходящих событий, предполагая, что социальные перемены явились в чем-то следствием внутренних, духовных перемен в обществе: "Общий сдвиг внешних (политических, общественных, хозяйственных) отношений ответствует еще более глубокому, быть может, и ранее начавшемуся сдвигу отношений внутреннего порядка. В существе и основе этого душевного сдвига лежит, думается, некая загадочная перемена в самом образе мира, в нас глядящегося; эту проблематическую перемену я отваживаюсь назвать кризисом явлений. Люди внимательные и прозорливые могли усле
366
дить признаки этого психологического перелома раньше, чем наступил исторический переворот, выразившийся в войне и революции" [225].
Кризис явления, по мысли Иванова, состоял в том, что прежняя внутренняя форма вещей в человеке обветшала и омертвела. На смену ей должна прийти новая, но сложный процесс этого перерождения совершается в поколениях медленным влиянием скрытых исторических сил, и пока он не закончился, пока путем органического роста не выработана новая внутренняя форма восприятия мира, до тех пор личность будет пассивна.
"Человечество линяет, - пишет Иванов, - как змея, сбрасывая старую шкуру, и потому болеет... Еще никогда, быть может, не сочеталось в человеке столько готовности на отречение от всего и приятие всего, на всякое новое изведание и новый опыт - и столько душевной усталости, недоверчивости, равнодушия; никогда не был человек, казалось бы, столь расплавлен и текуч и никогда не был он одновременно столь замкнут и замурован в своей самости, столь сердцем хладен, как нынче..." [226].
Для Иванова, как и для других представителей русского символизма, характерно понимание взаимосвязи социальных, политических, экономических перемен и перемен в сфере искусства. Иванов пишет, что социальному кризису предшествовал кризис искусства: "Искусство, предчувственно отмечающее процессы жизни, отметило и эту перемену: то было кризисом искусства. Состояние современного художника таково: он страдает. Кризис искусства, это - действительный кризис, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
217 Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 1990. С. 3.
218 Там же. С. 13.
363
Розанов переживает крушение России (как он пишет, Царства), ее падение, как крушение, падение христианства. Через христианство и библейские сюжеты мыслитель пытается не только выразить свое ощущение Конца и оправдать его заблуждениями столь любимой им религии, но и найти пути преодоления, "переживания" кризиса. Человечество переживет кризис, это христианство не переживет его. Для христианства этот кризис смертелен. И смертью христианства насыщается страшный Зверь Апокалипсиса, оставляя человечеству жизнь.
В своей критике христианства Розанов необычайно выразителен. Он называет современную цивилизацию стонущей и обвиняет в этом её свойстве пришествие Христа: "Ведь Он проповедывал "лето благоприятное". Вот в этом, по крайней мере, - Он ошибся: никакого "лета благоприятного" не получилось, а вышла цивилизация со стоном" [219].
Грустно читать такие рассуждения Розанова, которые, впрочем, во многом перекликаются с "Антихристианином" Ф. Ницше. Но в этом весь Розанов бросаться из крайности в крайность. При всей гениальной прозорливости афористических рассуждений мыслителя его фактическое предательство Христа, хотя и вполне объяснимое, в чем-то сходно с предательством героев романа Дж. Оруэлла "1984".
Между тем прогнозы и предсказания Розанова действительно воспринимаются как пророчества. Книга писалась по следам революции, ее недавних переживаний, но уже в 1918-1919 гг. Розанов сумел увидеть перспективу "светлого" будущего: "С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историей железный занавес.
- Представление закончилось.
Публика встала.
- Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось" [220].
219 Розанов В.В. Указ. соч. С. 54.
220 Там же. С. 12.
364
В одном из своих высказываний А.Л. Налепин, очень точно передает тот, хоть и слабый, оттенок надежды, которая освещает трагизм последних розановских сочинений: "Все предсмертное, апокалиптическое творчество Розанова, полное огненных, порою страшных слов, было проникнуто все же светлыми мотивами воскрешения. Ведь пророчествовал человек, для которого иной родины, чем Россия, не существовало. Это было не злорадство, не глумление, но крик боли - он жаждал не мщения, но любви, всего того, что он так хотел внушить всем людям: "Может быть, народ наш и плох: но он - наш народ, и это решает все"" [221].
2.13. Эсхатологические мотивы в русской литературе и искусстве
Вячеслав Иванов: кризис гуманизма
Поэта и мыслителя Вяч. Иванова называют олицетворением универсализма эпохи "серебряного века", выразителем сущности этого времени, средоточием волений русского символизма и русской культуры, одним из ведущих теоретиков нового религиозного сознания [222].
221 Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 22.
222 См.: Толмачев В.М. Саламандра в огне: О творчестве Вяч. Иванова // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. М., 1994
Иванов Вячеслав Иванович (1866-1949) - поэт, мыслитель. Окончив два курса историко-филологического факультета в 1886 г., Иванов для продолжения образования уехал в Берлин, где под руководством Т. Моммзена писал диссертацию о системе откупов в Древнем Риме. Окончательно вернулся на родину весной 1905 г. Жил вначале в Санкт-Петербурге, с осени 1913 г. - в Москве. В 1921-1924 гг. - профессор Бакинского университета. 28 августа 1924 г. всей семьей эмигрировал и до конца жизни безвыездно жил в Италии. 17 марта 1926 г. стал восточным католиком православного обряда. В 1936-1949 гг. - профессор русского языка и литературы в папском восточном институте. [Русская философия: Краткий энциклопедический словарь. М., 1995. С. 208].
365
Широко образованный человек, Вяч. Иванов свободно ориентировался в самых разных областях культуры. Исследователь творчества Иванова В.М.Толмачев отмечает, что, "подобно другим русским религиозным мыслителям первой трети века, он описал кризис поствозрожденческого индивидуализма...
Необходимость преодоления кризиса индивидуализма Иванов видел на путях религиозно понимаемой соборности" [223].
Свое понимание кризиса Иванов выражает в таких работах, как "Кризис индивидуализма" (1905), "Кручи" (1919), "Переписка из двух углов" (1921, совместно с М.О. Гершензоном) и др.
Вяч. Иванов сравнивает современную ему эпоху с рекой, "свергающейся бурными порогами, над которыми, как дым над костром, стоит зыбучая водяная пыль, обернувшаяся для глаза облаком... В плане же психологическом она, эта самая нами переживаемая жизнь, - продолжает Иванов, - исполненная противоречий и провозвестий, восторженная и ожесточенная, порывистая и недоуменная, является духу видением оледенелого города, объятого в ночи алым пожаром, где клубы призрачного огня лижут, но не растапливают сталактиты нависших льдин и стелются с яростью, но тщетною алчностью по недвижимым сугробам" [224].
223 Толмачев В.M. Указ. соч. С. 13.
224 Вяч. Иванов. Кручи. О кризисе гуманизма // Вяч. Иванов. Родное и вселенское. М., 1994 С. 103.
Иванов ощущает внутренние причины происходящих событий, предполагая, что социальные перемены явились в чем-то следствием внутренних, духовных перемен в обществе: "Общий сдвиг внешних (политических, общественных, хозяйственных) отношений ответствует еще более глубокому, быть может, и ранее начавшемуся сдвигу отношений внутреннего порядка. В существе и основе этого душевного сдвига лежит, думается, некая загадочная перемена в самом образе мира, в нас глядящегося; эту проблематическую перемену я отваживаюсь назвать кризисом явлений. Люди внимательные и прозорливые могли усле
366
дить признаки этого психологического перелома раньше, чем наступил исторический переворот, выразившийся в войне и революции" [225].
Кризис явления, по мысли Иванова, состоял в том, что прежняя внутренняя форма вещей в человеке обветшала и омертвела. На смену ей должна прийти новая, но сложный процесс этого перерождения совершается в поколениях медленным влиянием скрытых исторических сил, и пока он не закончился, пока путем органического роста не выработана новая внутренняя форма восприятия мира, до тех пор личность будет пассивна.
"Человечество линяет, - пишет Иванов, - как змея, сбрасывая старую шкуру, и потому болеет... Еще никогда, быть может, не сочеталось в человеке столько готовности на отречение от всего и приятие всего, на всякое новое изведание и новый опыт - и столько душевной усталости, недоверчивости, равнодушия; никогда не был человек, казалось бы, столь расплавлен и текуч и никогда не был он одновременно столь замкнут и замурован в своей самости, столь сердцем хладен, как нынче..." [226].
Для Иванова, как и для других представителей русского символизма, характерно понимание взаимосвязи социальных, политических, экономических перемен и перемен в сфере искусства. Иванов пишет, что социальному кризису предшествовал кризис искусства: "Искусство, предчувственно отмечающее процессы жизни, отметило и эту перемену: то было кризисом искусства. Состояние современного художника таково: он страдает. Кризис искусства, это - действительный кризис, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121