Но вот прошли десятилетия, и вопли оправдываются, а из смеявшихся еще смеется только тот, кто уже совершенно ничего не понимает и ничего не способен видеть" [210].
В понимании надвигающейся катастрофы Розанову очень созвучен К.Н. Леонтьев, в переписке с которым Розанов состоял почти год [211]. Как пишет А.Л. Налепин, "Леонтьев пророчествовал о вещах мрачных и никак не созвучных эпохе - "наклонной плоскости европейского либерализма", о тупике эгалитаризма, и даже в своей давней славянофильской мечте усомнился как-то вопреки логике: "Да! Царьград будет скоро, очень скоро наш! Но что мы туда принесем? Это ужасно! Можно от стыда лицо закрыть руками... 7-этажные дома, европейские (мещанские буржуазные моды) кэпи! Господство капитала и реальную науку, панталоны, эти деревянные крахмальные рубашки, сюртуки! Карикатура, карикатура! О, холопство ума и вкуса! О, позор! Либерализм! А что такое идея свободы личности? Это хуже социализма. В социализме есть идеи серьезные: пища и
360
здоровье. А свобода! Нельзя грабить кого-нибудь. Нет, нет, вывести насилие из исторической жизни то же, что претендовать выбросить один из основных цветов радуги из жизни космической"" [212].
210 Розанов В.В. Европейская культура и наше к ней отношение // Розанов В.В. Сочинения. С. 148.
211 По оценкам специалистов, Розанов был одним из немногих, кто в "то время, как просвещенная Европа ликовала по поводу триумфального прогресса", полностью и целиком принял теорию исторического прогресса и упадка К.Н. Леонтьева, во многом предвосхитившую "Закат Европы" О. Шпенглера. (См.: Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 9.)
К идеям Леонтьева Розанов обращается часто. В статье "Европейская культура и наше к ней отношение" мыслитель отсылает читателя к оценке Леонтьевым Великой французской революции и ее влияния на всю последующую историю Западной Европы: "Европа конца XIX века не имеет ничего общего с тою, в которой готова была разыграться французская революция. К. Леонтьев первый указал истинную и самую общую точку зрения на эту революцию... он усмотрел впервые тот окончательный результат, к которому со времени этой революции направляются все дела Европы: уравнение и слияние этих государств в компактную массу европейского человечества - с ослаблением и потом уничтожением какой-либо организации внутри. Личность и человечество, как некогда атом и вселенная, остаются единственными целями исторического процесса, который уже открылся. С достижением их человечество будет так же дезорганизовано, так же стихийно и первобытно, как и тогда, когда история только еще готовилась зародиться, - с тою разницею, однако, что тогда оно носило в себе задатки для такового зарождения, теперь же оно будет пусто от них" [213].
212 Памяти К.Н. Леонтьева: Лит. сборник. СПб., 1911. С. 274-275. Цит. по: Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 9
213 Розанов В.В. Европейская культура... С. 150.
Вслед за Леонтьевым, оценивавшим изменения, которые претерпела Западная Европа со времен Французской революции как свидетельства умирания, Розанов задается вопросом: "Что же мы можем возразить против этого? Но если так, то все наше отношение к прогрессу меняется, и отношение к западной культуре делается невольно исполненным опасений... Колоссальный организм, загнивая, дает только более удушливые миазмы, и все живое должно, избегая смерти через заражение, сторониться от него. Повторяем: только прочитав многочисленные статьи К.Леонтьева, освещающие с разных сторон, на разных
361
частных предметах, все одну и ту же истину - одну и главную в наше время, - впервые начинаешь понимать грозный смысл всех мелких, не тревожащих никого, микроскопических явлений действительности: там вскроется пузырек, там ослабеет ткань, и, кажется, колосс всемирной культуры еще подвижен, а между тем с ним совершается самое важное, что когда-либо совершалось" [214].
Рассуждая подобным образом, Розанов тем не менее не высказывает враждебности к Западной Европе, отмечая, что Европа переживает закономерный этап в своем развитии. Те достижения ("технические выдумки", "усовершенствования"), которые восхищали и изумляли в течение последних предкризисных десятилетий, несоизмеримы с культурными высотами пятнадцативековой европейской истории. При всем своем неприятии современного состояния Европы, Розанов настаивает на уважении к ее культурному наследию и негодует в недоумении от всего происходящего: "Странные минуты, в самом деле, переживает она (Европа. - Т.С.): столько создать, столько накопить, так долго и страстно любить это накопленное и на исходе пятнадцатого века своего существования - вдруг забыть цену всего и начать разбивать столь бережно сохраненное" [215].
В контексте сказанного Розанов призывает еще раз задуматься о судьбе и предназначении русского народа, о его месте в истории. "Что же, - спрашивает мыслитель, - будет ли проявлением любви и уважения, если мы, вслед за ослепнувшим безумцем, будем раздирать на части его сокровище, поджигать его ветхий дом и плясать скверный танец на развалинах прошлого счастья и величия? Так мог бы поступить раб, но не друг" [216]. И истинное уважение к Европе, по мнению философа, выразится именно в том, что, воспитываясь и развиваясь на ее неоцененных сокровищах, чтобы стать со временем хоть сколько-нибудь достойным преемником ее в истории, Россия по достоинству оценит все происходящее, сумеет разделить доброе и дурное и, насколько будет возможно, смягчить те удары, которые Европа "порывается, по-видимому, наносить себе самой".
214 Розанов В.В. Указ. соч. С. 152.
215 Там же. С. 153.
216 Там же.
362
На рубеже веков предостережения Розанова о грядущей дегуманизации, пагубности прогресса не находили понимания в среде российской интеллигенции. Однако последующие десятилетия во многом подтвердили опасения мыслителя. В 1917 г., пережив апокалиптическую череду войн и революций в России, ощущая себя в центре нынешних и грядущих потрясений, Розанов пишет "Апокалипсис нашего времени". Он размышляет об истинных причинах кризиса и передает свойственное ему в это время ожидание Конца Света. "Нет сомнения, - пишет Розанов, - что глубокий фундамент всего теперь происходящего -заключается в том, что в европейском человечестве (всем, - и в том числе русском) образовались колоссальные пустоты от былого христианства; в эти пустоты проваливается все: троны, классы, сословия, труд, богатства. Все потрясены. Все гибнут, всё гибнет. Но все это проваливается в пустоту души, которая лишилась древнего содержания" [217].
Одну из основных причин социокультурного кризиса, который охватил все европейское человечество (в данном случае Розанов и русский народ причисляет к европейским), может быть, определяющую, Розанов видит в кризисе христианства. "Ужасно апокалипсично ("сокровенно"), ужасно странно: что люди, народы, человечество - переживают апокалипсический кризис. Но что само христианство кризиса не переживает... Евангелие - человеческая история, нам рассказанная; история Бога и человека; "богочеловеческий процесс" и "союз"... Апокалипсис как бы кидает этот "богочеловеческий союз" - как негодное, - как изношенную вещь... В образах до такой степени чрезмерных... Конец мира и человечества будет таков, потому что Евангелие есть книга изнеможений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
В понимании надвигающейся катастрофы Розанову очень созвучен К.Н. Леонтьев, в переписке с которым Розанов состоял почти год [211]. Как пишет А.Л. Налепин, "Леонтьев пророчествовал о вещах мрачных и никак не созвучных эпохе - "наклонной плоскости европейского либерализма", о тупике эгалитаризма, и даже в своей давней славянофильской мечте усомнился как-то вопреки логике: "Да! Царьград будет скоро, очень скоро наш! Но что мы туда принесем? Это ужасно! Можно от стыда лицо закрыть руками... 7-этажные дома, европейские (мещанские буржуазные моды) кэпи! Господство капитала и реальную науку, панталоны, эти деревянные крахмальные рубашки, сюртуки! Карикатура, карикатура! О, холопство ума и вкуса! О, позор! Либерализм! А что такое идея свободы личности? Это хуже социализма. В социализме есть идеи серьезные: пища и
360
здоровье. А свобода! Нельзя грабить кого-нибудь. Нет, нет, вывести насилие из исторической жизни то же, что претендовать выбросить один из основных цветов радуги из жизни космической"" [212].
210 Розанов В.В. Европейская культура и наше к ней отношение // Розанов В.В. Сочинения. С. 148.
211 По оценкам специалистов, Розанов был одним из немногих, кто в "то время, как просвещенная Европа ликовала по поводу триумфального прогресса", полностью и целиком принял теорию исторического прогресса и упадка К.Н. Леонтьева, во многом предвосхитившую "Закат Европы" О. Шпенглера. (См.: Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 9.)
К идеям Леонтьева Розанов обращается часто. В статье "Европейская культура и наше к ней отношение" мыслитель отсылает читателя к оценке Леонтьевым Великой французской революции и ее влияния на всю последующую историю Западной Европы: "Европа конца XIX века не имеет ничего общего с тою, в которой готова была разыграться французская революция. К. Леонтьев первый указал истинную и самую общую точку зрения на эту революцию... он усмотрел впервые тот окончательный результат, к которому со времени этой революции направляются все дела Европы: уравнение и слияние этих государств в компактную массу европейского человечества - с ослаблением и потом уничтожением какой-либо организации внутри. Личность и человечество, как некогда атом и вселенная, остаются единственными целями исторического процесса, который уже открылся. С достижением их человечество будет так же дезорганизовано, так же стихийно и первобытно, как и тогда, когда история только еще готовилась зародиться, - с тою разницею, однако, что тогда оно носило в себе задатки для такового зарождения, теперь же оно будет пусто от них" [213].
212 Памяти К.Н. Леонтьева: Лит. сборник. СПб., 1911. С. 274-275. Цит. по: Налепин А.Л. "Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 9
213 Розанов В.В. Европейская культура... С. 150.
Вслед за Леонтьевым, оценивавшим изменения, которые претерпела Западная Европа со времен Французской революции как свидетельства умирания, Розанов задается вопросом: "Что же мы можем возразить против этого? Но если так, то все наше отношение к прогрессу меняется, и отношение к западной культуре делается невольно исполненным опасений... Колоссальный организм, загнивая, дает только более удушливые миазмы, и все живое должно, избегая смерти через заражение, сторониться от него. Повторяем: только прочитав многочисленные статьи К.Леонтьева, освещающие с разных сторон, на разных
361
частных предметах, все одну и ту же истину - одну и главную в наше время, - впервые начинаешь понимать грозный смысл всех мелких, не тревожащих никого, микроскопических явлений действительности: там вскроется пузырек, там ослабеет ткань, и, кажется, колосс всемирной культуры еще подвижен, а между тем с ним совершается самое важное, что когда-либо совершалось" [214].
Рассуждая подобным образом, Розанов тем не менее не высказывает враждебности к Западной Европе, отмечая, что Европа переживает закономерный этап в своем развитии. Те достижения ("технические выдумки", "усовершенствования"), которые восхищали и изумляли в течение последних предкризисных десятилетий, несоизмеримы с культурными высотами пятнадцативековой европейской истории. При всем своем неприятии современного состояния Европы, Розанов настаивает на уважении к ее культурному наследию и негодует в недоумении от всего происходящего: "Странные минуты, в самом деле, переживает она (Европа. - Т.С.): столько создать, столько накопить, так долго и страстно любить это накопленное и на исходе пятнадцатого века своего существования - вдруг забыть цену всего и начать разбивать столь бережно сохраненное" [215].
В контексте сказанного Розанов призывает еще раз задуматься о судьбе и предназначении русского народа, о его месте в истории. "Что же, - спрашивает мыслитель, - будет ли проявлением любви и уважения, если мы, вслед за ослепнувшим безумцем, будем раздирать на части его сокровище, поджигать его ветхий дом и плясать скверный танец на развалинах прошлого счастья и величия? Так мог бы поступить раб, но не друг" [216]. И истинное уважение к Европе, по мнению философа, выразится именно в том, что, воспитываясь и развиваясь на ее неоцененных сокровищах, чтобы стать со временем хоть сколько-нибудь достойным преемником ее в истории, Россия по достоинству оценит все происходящее, сумеет разделить доброе и дурное и, насколько будет возможно, смягчить те удары, которые Европа "порывается, по-видимому, наносить себе самой".
214 Розанов В.В. Указ. соч. С. 152.
215 Там же. С. 153.
216 Там же.
362
На рубеже веков предостережения Розанова о грядущей дегуманизации, пагубности прогресса не находили понимания в среде российской интеллигенции. Однако последующие десятилетия во многом подтвердили опасения мыслителя. В 1917 г., пережив апокалиптическую череду войн и революций в России, ощущая себя в центре нынешних и грядущих потрясений, Розанов пишет "Апокалипсис нашего времени". Он размышляет об истинных причинах кризиса и передает свойственное ему в это время ожидание Конца Света. "Нет сомнения, - пишет Розанов, - что глубокий фундамент всего теперь происходящего -заключается в том, что в европейском человечестве (всем, - и в том числе русском) образовались колоссальные пустоты от былого христианства; в эти пустоты проваливается все: троны, классы, сословия, труд, богатства. Все потрясены. Все гибнут, всё гибнет. Но все это проваливается в пустоту души, которая лишилась древнего содержания" [217].
Одну из основных причин социокультурного кризиса, который охватил все европейское человечество (в данном случае Розанов и русский народ причисляет к европейским), может быть, определяющую, Розанов видит в кризисе христианства. "Ужасно апокалипсично ("сокровенно"), ужасно странно: что люди, народы, человечество - переживают апокалипсический кризис. Но что само христианство кризиса не переживает... Евангелие - человеческая история, нам рассказанная; история Бога и человека; "богочеловеческий процесс" и "союз"... Апокалипсис как бы кидает этот "богочеловеческий союз" - как негодное, - как изношенную вещь... В образах до такой степени чрезмерных... Конец мира и человечества будет таков, потому что Евангелие есть книга изнеможений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121