Подавив жгучее желание сказать Медоку, кто он такой и где таких, как он, буквально пруд-пруди, я двинулся прочь с пустыря. Проходя мимо черного дома, я шагнул к пролому и сделал вид, что собираюсь отпустить щелчок по торчащему из него глазу. Он исчез с умопомрачительной скоростью и также мгновенно его место занял ствол боевого бластера.
Осторожно опустив руку, я прикинул, куда попадет заряд плазмы, если эта штука сейчас выстрелит. Между прочим, точнехонько мне в грудь. И проделает дыру размером с волейбольный мяч.
О-ля-ля!
– Мне неудобно угрожать центуриону, – послышалось из пролома. – Но лучше бы вам уйти.
Что оставалось делать? Конечно, я пошел прочь, и даже потратил пару минут по дороге в космопорт, прикидывая, а так ли нужен этому инопланетному району центурион?
Впрочем, вскоре я нашел еще одну, более важную тему для размышлений.
Собственно, в нескольких словах он сводилась к тому, что я – совершеннейший кретин, пятнадцать минут назад имевший возможность выскользнуть из западни, в которую попал, и все-таки предпочел в ней остаться.
Зачем я это сделал? И чем иначе, как временным помрачением рассудка этот поступок можно назвать? Причем, что любопытно, всегда вслед за таким помрачением наступает момент, когда ты понимаешь, какого дурака свалял, и тебе хочется выть от досады.
Ну вот он наступил. Что дальше? Вернуться и, смирив гордыню, заявить Медоку, что передумал? Как же, не подействует. Знаю я этих больших банкиров. Если они случайно решили сделать вам благо, то удачу надо ловить на лету. Ловить и сейчас же сматывать удочки. Второй раз это не повторится. А если вы хотя бы намекнете о том, что вам чего-то очень хочется, и при этом они не будут иметь гарантии, что это дельце принесет им не менее ста процентов прибыли, нет такой силы, которая могла бы их заставить хотя бы шевельнуть пальцем. Почему? Да потому что они сейчас же заподозрят вас в желании получить от него эти самые пресловутые сто процентов прибыли и таким образом их обмануть.
Ладно, с банкирами все ясно. Но вот какого черта я не воспользовался представившимся мне шансом? Может быть мне где-то в глубине души, и в самом деле нравится быть центурионом? Да вроде бы нет. Но почему, почему?..
Из гордыни? По принципу: взялся за дело, обязательно должен его закончить?
Я горестно покачал головой.
О-хо-хо!
Гордыня, рано или поздно губит всех, даже таких хитрых чистильщиков банковских сейфов, как я. И стоит ей поддаться, как ты сейчас же оказываешься по уши в дерьме. Что конкретно в данный момент со мной и приключилось.
О-хо-хо…
У входа в космопорт меня встретила та самая девица, у которой я покупал билет на корабль. Только теперь она была передо мной во плоти. И от этого стала еще красивее и одновременно желаннее, но как ни странно, даже более недоступной, поскольку в ту первую встречу, когда я покупал билет, ее недоступность держалась на том, что я видел перед собой всего лишь фантом, изображение, а сейчас…
Ладно, хватит об этом. Нет времени. И вообще, пора переходить к делу.
– Где труп? – спросил я.
– Все еще находится в своем кабинете. Я провожу вас.
Где находится кабинет Ухула, я знал, но от предложения проводить в него не отказался. Разве можно это сделать, когда предложение исходит от такой хорошей девочки? Кроме того, мне наверняка придется задать ей кое-какие вопросы.
Войдя вслед за администраторшей в зал космопорта, я спросил:
– Кто обнаружил тело?
– Я, – призналась она. – Сначала я подумала, что Ухул заснул. Но это так на него не похоже. На моей памяти он никогда не позволял себе ничего подобного на рабочем месте.
– Кстати, а как вас зовут?
– Айбигель.
– У вас красивое имя.
– Спасибо. Я рада, что оно вам понравилось. Кстати, судя по тому, что вы теперь центурион, обвинения, по которым вас разыскивали стражи порядка, сняты?
Гм… Что можно ответить на этот вопрос?
– Именно так. Иначе как бы я оказался в этой должности?
– Стало быть, новый начальник космопорта, который прилетит через два дня, снимет ограничение на ваш свободный билет? И тогда вы сможете улететь?
Я моментально навострил уши.
– Что за ограничение?
– Ну, вы же помните, на ваше имя лежит свободный билет, – сказала Айбигель, – Вы можете в любой момент улететь с Бриллиантовой. Вот только сначала новый начальник космопорта должен подтвердить, что у вас нет трений с законом, и снять с билета ограничение. Ничего, потерпите, два дня – недолгий сок.
Вот это была уже забавная информация. Стало быть, ограничение на мой вылет было наложено Ухулом, а вовсе не советом мыслящих. Если подумать, то так оно и должно было быть. Медок попросил, а Ухул своей властью сделал. Одобрит ли это новый начальник космопорта? И вообще, кто мешает ему проигнорировать наше соглашение с Ухулом и выдать меня стражам порядка? Да никто. Разве что совет мыслящих попросит восстановить это соглашение, а новый начальник космопорта, которого наверняка обязали поддерживать с советом хорошие отношения…
Опять этот совет и его председатель Медок.
Мы вышли на космодром.
Я не удержался и, остановившись на пару секунд, окинул взглядом поле, стоявшие на нем корабли. Всего их было четыре.
И не лопухнись я полчаса назад там, на пустыре, можно было бы прямо сейчас пройти к любому из них и улететь прочь с Бриллиантовой. А потом мне пришлось бы заметать следы и искать планету, на которой можно спрятаться для того, чтобы провести остаток жизни в тривиальном безмятежном ничегонеделанье.
Конечно, возможно, через некоторое время безмятежная жизнь мне так надоест, что я, взвыв от нее волком, наделаю глупостей или даже пущу себе пулю в лоб, но это было бы потом, а сейчас…
Эх…
Я махнул рукой и стал подниматься вслед за Айбигель по лестнице в кабинет Ухула. В бывший его кабинет, поскольку, отдав концы, Ухул перестал быть начальником космопорта и превратился в самого обыкновенного, тривиального покойника.
– Потерплю, – безмятежно сказал я, миновав первый пролет лестницы. – Вот мне интересно, неужели это ограничение способен снять только новый начальник?
– Да, в ограничении указано, что снять его может лишь кто-то в ранге не ниже начальника космопорта.
– А вы, моя птичка? – голосом опытного соблазнителя спросил я. – Неужели вам не доверяют даже в таких мелочах? Кто знает, может быть в течении следующих двух дней мне срочно понадобиться совершить поездку на другую планету? Неужели вы не сможете сделать мне небольшое одолжение?
– Конечно, смогу, – улыбнувшись, сказал Айбигель. – Но не сделаю.
– Почему?
– Потому, что одолжения, связанные с формальным нарушением обязанностей, могут себе позволить лишь служащие частных фирм. Вы забываете об обязательном ежегодном сканировании памяти. Если я допущу подобное, пусть крохотное и только формальное нарушение, оно не останется безнаказанным. Неужели вам будет приятно, если меня накажут?
– Нет, не приятно, – сказал я. – Видите ли, я до этого работал только в частных компаниях, и поэтому не принимал в расчет сканирование памяти.
– Оно и сейчас вам не грозит, – сообщила Айбигель. – Насколько я знаю, центурионы этой процедуре не подвергаются. Не так ли?
К счастью, в этот момент мы вошли в кабинет Ухула, и у меня появился повод не отвечать на ее вопрос. Прежде всего нужно было осмотреть место преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70