Андрей собрался ответить резко, но натолкнулся на тоскливый Сашкин взгляд… и взял себя в руки.
— Да, Саша, практически разобрался. Строго говоря, не я, а Семен Борисыч… Стрелял юрист. А оружие, знаешь, кто ему передал?
Зверев пожал плечами. Галкин пьяновато хохотнул и сказал:
— То-то, что не знаешь. А я вот знаю! Витька передал.
— Какой Витька?
— Витька Чайковский… к-козлина. Ты его знаешь, Саня?
— Нет. Не встречался никогда.
— А я его, козла, знаю оч-ч хорошо. Я его еще прищучу.
Обнорский усмехнулся и сказал торжественно:
— И это еще не все, Саша… Самое удивительное, что юрист не выбросил тот обрез! Цел обрезишко-то, лежит себе у Костика дома под диваном. И один патрон с самодельной картечью цел.
— Он что — идиот? — спросил Зверев вяло. Думал он о другом.
— Нет, алкоголик. Но и это еще не все, Саша. У него сохранилась даже записка, в которой рукой товарища Чайковского написан адрес и домашний телефон судьи. Так что теперь Чайковский у нас в руках. А ты говоришь: что нового вы узнали?
— Поздравляю, инвестигейтор. Хорошо сработано.
По комнате плыл плотный слой сизого дыма.
* * *
Солнце садилось. Малевич лежал на широком «сексодроме» в спальне Насти, курил, ждал, когда она вернется из ванной. В приоткрытую дверь доносились шум льющейся воды и Настин голос. Что-то она напевала мажорное… Сука!
Вице-губернатор вдавил сигарету в пепельницу, встал и подошел к окну. Внизу расстилалось море цинковых крыш с бесчисленными печными трубами, блестела вода Фонтанки. Пейзаж петербургский, фантастически красивый… Ничего этого вице-губернатор не замечал. Он смотрел туда, где вдали, почти неразличимые в солнечном мареве, торчали портовые краны… Чтоб сто лет их не видеть! И ничего не слышать про этот чертов порт!
С портом ничего не получалось. Обещание, данное Николаю Ивановичу Наумову, реализовать никак не удавалось. Прошел ровно год с момента губернаторских выборов, и сегодня Наумов снова напомнил о себе. И снова через Настю.
Малевич отвернулся от окна, посмотрел на смятую постель. Пятнадцать минут назад они с Настей занимались любовью на этих черных шелковых простынях. Всего пятнадцать минут назад…
— У-ух, — довольно сказала Настя, — обязательную программу отработали. На вольные выступления хватит сил?
— Посмотрим, — ответил он.
— О, какой ты нынче строгий, вице-губернатор, — сказала она. — Ладно, схожу в ванную.
Настя встала, взяла со стула халат, двинулась к двери.
— Настя, — окликнул он.
— Что, мой вице-губернатор? — обернулась она в двери.
— Настя, какие у тебя отношения с Наумовым?
— Это что, — спросила она с улыбкой, — ревность?
— Нет. Просто спросил.
— Да никаких… Когда-то, когда я только начинала в бизнесе, он меня поддержал. А что?
Малевич сел, закурил. Настя стояла в дверях. Обнаженная, загорелая, с халатом в руке, она выглядела очень эффектно.
— Да нет, ничего… Когда-то он тебя поддержал… А сейчас какие у вас отношения?
— Приятельские. Не более того. Обедаем иногда вместе.
— Настя, ты можешь на него повлиять?
— А что такое?
— Есть одна проблема довольно деликатного свойства.
— Любопытно, — сказала она, накинула халат и присела на подлокотник кресла.
— Я, понимаешь ли, в силу ряда обстоятельств оказался как бы должником Николая Ивановича, — произнес вице-губернатор неуверенно, не глядя на Настю. — Я взял на себя некие обязательства.
— А теперь не можешь их выполнить, — сказала Настя.
— Да… тут довольно сложный узел завязался.
— Понятно… но я-то при чем? Ты что — хочешь, чтобы я решала твои проблемы? Ты, право, меня удивляешь, Миша.
— Настя! Не могла бы ты просто поговорить с Наумовым?
— Я в ванную пошла, Мишенька, — сказала она и вышла из спальни.
Сейчас Малевич смотрел на смятую постель, слушал шум воды и Настино пение… Сука, думал он. Думал, в общем-то, верно, но поверхностно. Анастасия Михайловна Тихорецкая была еще и агентом Наумова. Хотя, пожалуй, слово агент здесь не особо уместно… С Наумовым Настя познакомилась давно, в те времена, когда бросила судейское ремесло и окунулась в бизнес. Какое-то время они даже были любовниками. Потом расстались. Спокойно, без эмоций, Но деловые отношения поддерживали. Настя имела массу знакомых среди юристов, сотрудников ГУВД и прокуратуры. Иногда Наумов привлекал ее для получения какой-то неофициальной информации, налаживания неформальных контактов. Красивая, умная, абсолютно лишенная каких-либо принципов, Анастасия Михайловна подходила для этих целей как нельзя лучше.
Шум воды стих, смолкло пение. Спустя минуту в спальню вошла Настя с бокалом сока в руке, села в кресло.
— Ну, рассказывай, что у тебя за проблема, Миша.
Малевич рассказал. Когда он закончил свой рассказ, Настя покачала головой и сказал:
— Греб вашу маму, господин вице-губернатор… С Наумовым я, конечно, переговорю. Но лучше готовь деньги, Миша.
— Черт! Но где же я столько возьму?
— А сколько, кстати, надо?
— Черт его знает… он не конкретизировал. Может, сто тысяч, может, двести. Сказал: верни, что украл… Сволочь!
Тихорецкая снова покачала головой.
— Да, Миша, ты попал… Готовь бабки. Николай Иваныч — серьезный дяденька, он шутить не будет.
Малевич и сам знал, что Наумов — «серьезный дяденька», но вдруг взбрыкнул:
— Да ладно… я, в конце концов, Толяну позвоню.
— Рыжему-то? — с иронией спросила Настя. — Ну и что? Рыжий тебя может прикрыть перед губернатором или прокурором… но от пули он тебя не прикроет, Миша.
— Ты что же, всерьез допускаешь, что…
— Ну что ты! — перебила его Настя. — Конечно, нет… Мы же живем в правовом государстве.
Вице-губернатор посмотрел на нее беспомощно и растерянно.
* * *
Под вечер трезвый Обнорский увел пьяного Семена. Уходили они в обнимку, хором пели народную ментовскую песню «Наша служба и опасна и трудна». Пели плохо, но громко. А главное — с душой, искренне.
Зверев и Лысый остались вдвоем. Бывший мент и бандит. Подельники. Жертвы умной и жестокой стервы… Посидели, помолчали. Они не виделись более четырех лет. Им было о чем поговорить. Они проговорили три с лишним часа. О живых и о мертвых. О детской тюрьме на Лебедева. Об архангельской зоне и о зоне нижнетагильской. О том, как прессовали их в зонах, добиваясь компромата на начальника детского СИЗО. О том, как нелегко здесь, в Питере, пришлось отстаивать свое «место под солнцем» команде Лысого.
О многом они говорили в тот вечер. Только об Анастасии Тихорецкой не было сказано ни слова.
* * *
Разговор о Тихорецкой произошел только на следующий день. Зверев и Мальцев встретились, на верхней палубе ресторана «Кронверк». Было по-летнему тепло, солнечно, но с Невы долетал иногда холодный ветерок. Вниз тем не менее уходить не хотелось. Нева сверкала, сверкал Петропавловский шпиль, бабахнула пушка с равелина — обозначила полдень. Над Заячьим островом взмыли сотни ворон, голубей и чаек… Весна!
— Саша, — сказал Лысый, — пришло время поговорить с мадам Тихорецкой.
— Да, — согласился Зверев, — пришло.
— Я понимаю, что для тебя это может быть весьма непросто. Есть психологические нюансы и все такое… Никто тебя не принуждает. Ты можешь участия не принимать. Твоя доля никуда не денется.
Зверев сделал глоток кофе и скептически ухмыльнулся:
— Нюансы психологические, как ты выразился, есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Да, Саша, практически разобрался. Строго говоря, не я, а Семен Борисыч… Стрелял юрист. А оружие, знаешь, кто ему передал?
Зверев пожал плечами. Галкин пьяновато хохотнул и сказал:
— То-то, что не знаешь. А я вот знаю! Витька передал.
— Какой Витька?
— Витька Чайковский… к-козлина. Ты его знаешь, Саня?
— Нет. Не встречался никогда.
— А я его, козла, знаю оч-ч хорошо. Я его еще прищучу.
Обнорский усмехнулся и сказал торжественно:
— И это еще не все, Саша… Самое удивительное, что юрист не выбросил тот обрез! Цел обрезишко-то, лежит себе у Костика дома под диваном. И один патрон с самодельной картечью цел.
— Он что — идиот? — спросил Зверев вяло. Думал он о другом.
— Нет, алкоголик. Но и это еще не все, Саша. У него сохранилась даже записка, в которой рукой товарища Чайковского написан адрес и домашний телефон судьи. Так что теперь Чайковский у нас в руках. А ты говоришь: что нового вы узнали?
— Поздравляю, инвестигейтор. Хорошо сработано.
По комнате плыл плотный слой сизого дыма.
* * *
Солнце садилось. Малевич лежал на широком «сексодроме» в спальне Насти, курил, ждал, когда она вернется из ванной. В приоткрытую дверь доносились шум льющейся воды и Настин голос. Что-то она напевала мажорное… Сука!
Вице-губернатор вдавил сигарету в пепельницу, встал и подошел к окну. Внизу расстилалось море цинковых крыш с бесчисленными печными трубами, блестела вода Фонтанки. Пейзаж петербургский, фантастически красивый… Ничего этого вице-губернатор не замечал. Он смотрел туда, где вдали, почти неразличимые в солнечном мареве, торчали портовые краны… Чтоб сто лет их не видеть! И ничего не слышать про этот чертов порт!
С портом ничего не получалось. Обещание, данное Николаю Ивановичу Наумову, реализовать никак не удавалось. Прошел ровно год с момента губернаторских выборов, и сегодня Наумов снова напомнил о себе. И снова через Настю.
Малевич отвернулся от окна, посмотрел на смятую постель. Пятнадцать минут назад они с Настей занимались любовью на этих черных шелковых простынях. Всего пятнадцать минут назад…
— У-ух, — довольно сказала Настя, — обязательную программу отработали. На вольные выступления хватит сил?
— Посмотрим, — ответил он.
— О, какой ты нынче строгий, вице-губернатор, — сказала она. — Ладно, схожу в ванную.
Настя встала, взяла со стула халат, двинулась к двери.
— Настя, — окликнул он.
— Что, мой вице-губернатор? — обернулась она в двери.
— Настя, какие у тебя отношения с Наумовым?
— Это что, — спросила она с улыбкой, — ревность?
— Нет. Просто спросил.
— Да никаких… Когда-то, когда я только начинала в бизнесе, он меня поддержал. А что?
Малевич сел, закурил. Настя стояла в дверях. Обнаженная, загорелая, с халатом в руке, она выглядела очень эффектно.
— Да нет, ничего… Когда-то он тебя поддержал… А сейчас какие у вас отношения?
— Приятельские. Не более того. Обедаем иногда вместе.
— Настя, ты можешь на него повлиять?
— А что такое?
— Есть одна проблема довольно деликатного свойства.
— Любопытно, — сказала она, накинула халат и присела на подлокотник кресла.
— Я, понимаешь ли, в силу ряда обстоятельств оказался как бы должником Николая Ивановича, — произнес вице-губернатор неуверенно, не глядя на Настю. — Я взял на себя некие обязательства.
— А теперь не можешь их выполнить, — сказала Настя.
— Да… тут довольно сложный узел завязался.
— Понятно… но я-то при чем? Ты что — хочешь, чтобы я решала твои проблемы? Ты, право, меня удивляешь, Миша.
— Настя! Не могла бы ты просто поговорить с Наумовым?
— Я в ванную пошла, Мишенька, — сказала она и вышла из спальни.
Сейчас Малевич смотрел на смятую постель, слушал шум воды и Настино пение… Сука, думал он. Думал, в общем-то, верно, но поверхностно. Анастасия Михайловна Тихорецкая была еще и агентом Наумова. Хотя, пожалуй, слово агент здесь не особо уместно… С Наумовым Настя познакомилась давно, в те времена, когда бросила судейское ремесло и окунулась в бизнес. Какое-то время они даже были любовниками. Потом расстались. Спокойно, без эмоций, Но деловые отношения поддерживали. Настя имела массу знакомых среди юристов, сотрудников ГУВД и прокуратуры. Иногда Наумов привлекал ее для получения какой-то неофициальной информации, налаживания неформальных контактов. Красивая, умная, абсолютно лишенная каких-либо принципов, Анастасия Михайловна подходила для этих целей как нельзя лучше.
Шум воды стих, смолкло пение. Спустя минуту в спальню вошла Настя с бокалом сока в руке, села в кресло.
— Ну, рассказывай, что у тебя за проблема, Миша.
Малевич рассказал. Когда он закончил свой рассказ, Настя покачала головой и сказал:
— Греб вашу маму, господин вице-губернатор… С Наумовым я, конечно, переговорю. Но лучше готовь деньги, Миша.
— Черт! Но где же я столько возьму?
— А сколько, кстати, надо?
— Черт его знает… он не конкретизировал. Может, сто тысяч, может, двести. Сказал: верни, что украл… Сволочь!
Тихорецкая снова покачала головой.
— Да, Миша, ты попал… Готовь бабки. Николай Иваныч — серьезный дяденька, он шутить не будет.
Малевич и сам знал, что Наумов — «серьезный дяденька», но вдруг взбрыкнул:
— Да ладно… я, в конце концов, Толяну позвоню.
— Рыжему-то? — с иронией спросила Настя. — Ну и что? Рыжий тебя может прикрыть перед губернатором или прокурором… но от пули он тебя не прикроет, Миша.
— Ты что же, всерьез допускаешь, что…
— Ну что ты! — перебила его Настя. — Конечно, нет… Мы же живем в правовом государстве.
Вице-губернатор посмотрел на нее беспомощно и растерянно.
* * *
Под вечер трезвый Обнорский увел пьяного Семена. Уходили они в обнимку, хором пели народную ментовскую песню «Наша служба и опасна и трудна». Пели плохо, но громко. А главное — с душой, искренне.
Зверев и Лысый остались вдвоем. Бывший мент и бандит. Подельники. Жертвы умной и жестокой стервы… Посидели, помолчали. Они не виделись более четырех лет. Им было о чем поговорить. Они проговорили три с лишним часа. О живых и о мертвых. О детской тюрьме на Лебедева. Об архангельской зоне и о зоне нижнетагильской. О том, как прессовали их в зонах, добиваясь компромата на начальника детского СИЗО. О том, как нелегко здесь, в Питере, пришлось отстаивать свое «место под солнцем» команде Лысого.
О многом они говорили в тот вечер. Только об Анастасии Тихорецкой не было сказано ни слова.
* * *
Разговор о Тихорецкой произошел только на следующий день. Зверев и Мальцев встретились, на верхней палубе ресторана «Кронверк». Было по-летнему тепло, солнечно, но с Невы долетал иногда холодный ветерок. Вниз тем не менее уходить не хотелось. Нева сверкала, сверкал Петропавловский шпиль, бабахнула пушка с равелина — обозначила полдень. Над Заячьим островом взмыли сотни ворон, голубей и чаек… Весна!
— Саша, — сказал Лысый, — пришло время поговорить с мадам Тихорецкой.
— Да, — согласился Зверев, — пришло.
— Я понимаю, что для тебя это может быть весьма непросто. Есть психологические нюансы и все такое… Никто тебя не принуждает. Ты можешь участия не принимать. Твоя доля никуда не денется.
Зверев сделал глоток кофе и скептически ухмыльнулся:
— Нюансы психологические, как ты выразился, есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84