— Я вас сдала Антибиотику, Андрей. Вас уже ждут.
«Вот так, — подумал Обнорский. — Вот так!» Один из гаишников проверял документы у водителя «тойоты» на обочине. Второй, с локатором, сделал несколько шагов вперед и ткнул палкой в сторону «фольксвагена».
— Что за черт? — возмутился Кравцов. — У меня скорость около восьмидесяти. Не нравится мне это.
Он показал поворот и начал тормозить.
* * *
— Не нравится мне это, — сказал Виктор Рябов в салоне второй «девятки». — Ну-ка, орлы, приготовились.
Он смотрел, как съезжает на песчаную обочину «фольксваген», и расстегивал молнию куртки. Под плащевкой в оперативной кобуре висела «беретта» модели М-92Ф, мощная пятнадцатизарядная машина. С ней Рябов управлялся виртуозно.
— Приготовились… не нравится мне это. На заднем сиденье негромко лязгнули затворы «Бизонов».
* * *
Гаишник смотрел на «фолькс» напряженным прищуренным взглядом. Привалившись к борту «пятерки», стояли двое омоновцев.
— Не останавливайся, Валя, — выкрикнул Обнорский. — Жми!
Кравцов метнул на него быстрый взгляд. И, кажется, понял.
— Понял, — коротко бросил он и ударил по газам.
Гаишник то ли от растерянности, то ли от испуга, что уплывут пять тысяч баксов, бросился наперерез. Это была самая большая глупость, которую только он мог сделать. Кравцов резко крутанул руль. Раздался удар, на мгновение Обнорский увидел прямо напротив своего лица лицо лжегаишника с расплющенным от удара о лобовое стекло носом и широко раскрытым ртом.
Тело отбросило вправо, и «фолькс» рванул. «Зачем ты это сделал?» — хотел крикнуть Обнорский, но не успел — загрохотали выстрелы. По обвальному грохоту он понял, что работают одновременно несколько стволов, и невольно пригнулся.
Гаишник, проверявший документы у водителя «тойоты», обернулся и направил на Кравцова пистолет, а сам водила — автомат.
— Хрен вам, — выкрикнул Валентин.
Почти одновременно рассыпались все боковые стекла первой «девятки». По ней работали хором три АК — стреляли автоматчики, засевшие в лесу. Машина мгновенно покрылась пулевыми пробоинами, осели простреленные передние колеса. За несколько секунд «девятка» приняла почти сорок пуль. Трое боевиков в салоне погибли мгновенно. Четвертый, с простреленным плечом и легким, сумел открыть дверцу и вылезти из машины. Несколько секунд он стоял, держался за рамку двери, в которой уже не было стекла, потом качнулся и упал лицом в грязный песок. Изо рта хлынула кровь.
Экипаж второй «девятки» оказался подготовлен к экстремальным ситуациям лучше. Как только «фольксваген» сбил гаишника, Рябов все понял, принял решение и дал команду:
— Огонь!
Сам с ходу начал стрелять. Стрельба из движущегося автомобиля требует особых навыков. Однако уже третьим выстрелом он поразил одного из «омоновцев». Дульная энергия выстрела у «беретты» очень высока, пуля прошла запакованное в бронежилет тело навылет, разнесла боковое стекло и пробило переднее, покрыв его паутиной трещин. «Омоновец» сполз по дверце и сел на землю рядом со своим товарищем, который оказался удачливее и шустрее. При первом же выстреле Рябова он стремительно бросился на землю и изготовился к стрельбе. На этом его удача и закончилась. Из опущенного заднего стекла «девятки» высунулся короткий ствол «Бизона», полыхнул огнем. Подствольный магазин емкостью шестьдесят шесть патронов позволяет вести стрельбу плотно, не думая об экономии. Две пули высокоимпульсного патрона ПММ попали в лежащего.
А еще через секунду огонь автоматчика из «тойоты» накрыл «девятку». С другой стороны дороги его поддержал боец, спрятавшийся в лесу. Машина со смертельно раненным водителем резко вильнула и врезалась в борт «тойоты». Рванул бензобак. Выбраться из салона сумел только Виктор Рябов. Он был контужен, горела куртка на правом плече. Он шел медленно, продолжал сжимать в правой руке «беретту»… он еще не сознавал, что его маленькая победа мгновенно превратилась в поражение, что все сопровождение, за исключением его, уничтожено.
…Этой бойни в «фольксвагене» не видели. Их задачей было вырваться, и Кравцов пытался сделать для этого все, что мог. Если бы в лесу не сидели стрелки, он бы, пожалуй, сумел. «Фольксваген» пошел в отрыв. Водитель «Нивы» на противоположной стороне дороги пустил движок, развернулся с креном, с визгом покрышек. Но «фолькс» имел фору, имел уже набранную скорость… его шансы были высоки. Очень высоки. Навряд ли «нива» сможет его догнать. А если и сможет, то как водитель в одиночку произведет захват?
В сотне метров впереди два снайпера поймали микроавтобус в прицелы. Во время инструктажей Кащей неоднократно напоминал: цель операции — захват «фольксвагена» с очень ценным грузом. Упустить его — значит сорвать операцию и остаться без денег. «Фолькс» уходил. Уходили деньги!
Снайпер, засевший на левой стороне дороги, принял решение и вкатил пулю в левое переднее колесо. Дырка от пули калибром семь — шестьдесят две — это совсем не то, что прокол гвоздем, колесо «село» сразу, и машину мгновенно повело влево, на встречную полосу. Кравцов вцепился в руль, пытаясь удержать микроавтобус. И он бы сделал это!.. Но второй снайпер, засевший на правой стороне дороги, решил проблему радикально.
…Стекло перед глазами Обнорского вдруг покрылось сеткой трещин, из отверстия в центре этой паутины потянуло ветром. А голова Валентина Кравцова дернулась, откинулась назад. Мертвые руки еще продолжали сжимать руль, удерживая машину на полосе.
На заднем сиденье истошно закричала Лена. Обнорский понял все сразу и тоже вцепился в руль, помогая мертвецу. А микроавтобус тянуло влево. Влево! Влево! Туда, где катился по встречной полосе лесовоз. Наверное, именно вид надвигающегося огромного радиатора КРАЗа придал ему сил. Он рванул и вытащил машину почти из-под КРАЗа.
— Тормози! — кричал Обнорский мертвецу. — Тормози, Валя!
Но покойничек не снимал ноги с педали газа, «фольксваген» ехал вперед, скорость падала очень медленно. Андрей понимал, что Кравцов мертв, что он кричит человеку, который уже ничего не слышит и не управляет автомобилем, но почему-то продолжал орать. В пулевое отверстие дул ветер, битое стекло затрудняло обзор, Обнорский из последних сил тянул баранку.
Сзади догоняла «нива».
С левой стороны «фольксвагена», из-под днища, раздался треск, скрежет, и машину резко тряхнуло — это сорвало с обода простреленную покрышку. Кузов рухнул на диск. Теперь удерживать машину на дороге стало невозможно.
— Держись, — закричал Обнорский Лене. На скорости около шестидесяти километров в час «фольксваген» спрыгнул с полотна, по инерции взлетел на невысокую гряду, замер на секунду и боком заскользил вниз, срывая мох с гранита и уродуя мелкие елочки. Мерзко скрежетал по камню голый колесный диск, сыпались искры. Потом правое переднее колесо попало в какую-то яму с черной водой, и «фолькс» завалился набок. Зазвенело стекло, вода хлынула в салон, на Андрея упал мертвый Валентин. Из дыры под правым глазом сочилась кровь.
— Приехали, — сказал Обнорский. — Лена, ты как?
— Сволочь!
— Значит — живая.
— Катька твоя — сволочь! Это она навела, сука! — крикнула Лена. Она была на грани истерики. Обнорский понял, сказал спокойно, строго:
— Не время, Лена… нужно по-быстрому сматываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84