Дальше утренние события начали развиваться еще более необычно.
Хозяин никогда не трогал Ивана по утрам, давая ему возможность восстановить свои силы для вечерней схватки. Один из охранников приносил ему полведра горячей похлебки и огромный кусок мяса, обычно баранины или козлятины, которую Иван сразу же отличал по специфическому пряному вкусу. На запахи он давно перестал обращать внимание и самый отвратительный запах воспринимал, как само собой разумеющееся, как и все остальное, что окружало его сейчас – длинную цепь, которой он был постоянно прикован к врытому в землю столбу и которую пытался время от времени разорвать, но она была слишком крепкой для него; автоматы охранников, постоянно нацеленные в его сторону; вечерние костры, которыми был очерчен круг арены для схватки; необходимость убить того, с кем судьба и желание его хозяина столкнет его сегодня вечером на этой арене...
Но сегодня хозяин пришел сам ранним утром в сопровождении двух охранников. Они уселись у входа в сарай, в котором содержали Ивана, и, как обычно, взяли его на мушку, пока хозяин находился близко от него. А хозяин присел неподалеку от лежащего на куче соломы и старого тряпья Ивана и начал что-то хрипло говорить по-своему, по-чеченски... Иван не знал его языка, но хорошо разбирался в интонациях его голоса, и четко отличал, например, возгласы одобрения от приказов, пусть даже и произнесенных ровным, спокойным голосом...
Но сейчас в голосе хозяина он слышал какие-то очень непривычные нотки. Тот словно жаловался на что-то Ивану, в его словах звучали обида и негодование... И это было тем более странно.
Иван перебрал в памяти события вчерашнего дня и не нашел никакой своей вины перед хозяином. Вчера он не отказывался от еды, не рвал свою цепь, схватку выиграл чисто, хотя, может быть, слишком быстро и не так зрелищно, как хотелось бы его хозяину. Но тот вчера вновь сорвал солидный куш на ставках, это Иван видел по тому, каким довольством светилось лицо хозяина, когда тот провожал победившего Ивана в его сарай и приковывал на цепь... Деньги были главным удовольствием в жизни его хозяина.
Нет, Иван был абсолютно ни при чем, случилось что-то, к чему он не имел отношения, но касалось это, судя по всему, именно Ивана...
Хозяин часто повторял слово «Асланбек». Иван знал, что Асланбек – имя старика, который неизменно сидел в центре группы самых почетных зрителей, ставок никогда не делал, но хозяин всегда платил ему часть своего выигрыша... Асланбек был очень стар, судя по всему, бешмет висел на его иссохшем теле мешком, даже седая борода была жиденькой, и как бы выеденной временем, но глаза смотрели сурово, а на лице никогда не появлялось ничего похожего на улыбку или хотя бы, усмешку...
Асланбек, вероятно, был старейшиной рода, к которому принадлежал хозяин Ивана, вождем или кем-то, – черт их разберет, этих горцев, какие у них звания и должности существуют...
Иван не разбирался в таких тонкостях чеченской жизни, ясно было одно – Асланбек был самым уважаемым человеком для всех зрителей, что собирались вокруг арены смотреть ежевечернюю схватку.
Хозяин замолчал и начал теребить себя за ухо в явном замешательстве. Это был верный знак того, что сейчас он начнет говорить по-русски.
Иван смотрел на него внимательно, поскольку уже чувствовал, что ситуация серьезная и касается она его напрямую...
– Ты...
Палец хозяина уперся в грудь Ивана.
– ...русский свэнья, идешь с Асланбек... Его брат нэ хочэт дэньги... Он хочэт тэбя... Там...
Палец хозяина показал на потолок.
– ...ты сдэлаешь вэсело для Асланбек.
И хозяин вновь залепетал что-то по-чеченски. Из всех его дальнейших слов Иван разобрал только слово «деньги», которое чеченец, хмурясь, повторил раз, наверное, пятнадцать...
Хозяин встал, махнул рукой охранникам, те отковали Ивана от столба и под стволами автоматов перевели в другой сарай, на противоположном краю селения, рядом с самым большим в селении домом, вырубленным в скале и похожим на настоящую крепость. От этого дома веяло средневековьем, войной, осадой, звоном булатной стали, запахом сгоревшего пороха и визгом пуль...
В каменном сарае, куда привели Ивана, его встретил седой старик, очень похожий на Асланбека, но заметно помоложе, он был не таким иссохшим. На поясе у него висел кинжал в старинных, искусно выделанных ножнах, в руке он держал какой-то странный пистолет.
Иван удивился, узнав парабеллум, огромный и неуклюжий, который в России встретить в употреблении теперь практически невозможно, разве что, у дилетантов, начинающих киллеров-самоучек.
Старик махнул пистолетом куда-то в сторону, и охранники приковали цепь Ивана к большому железному кольцу, вделанному в стену сарая...
Старик жестом удалил всех из сарая, в том числе и хозяина Ивана, и встал перед Иваном, глядя ему в глаза и не спуская пальца с курка парабеллума. Потом он поклонился Ивану и, к его удивлению, заговорил по-русски, гораздо лучше, чем Ивану вообще приходилось слышать когда-либо от чеченцев...
– Мой брат, великий воин Асланбек, умер ночью... Обычай велит мне проводить его в последнюю земную дорогу с великими почестями, достойными его величия... Ты будешь сопровождать его в святую Небесную Ичкерию, как дикий цепной пес, который веселит сердце хозяина своей злобой и ненавистью... В долине наших предков живут все великие люди, которые рождались когда-либо среди народа нохчиев. Аллах поселил их выше снежных вершин, среди небесных заоблачных гор... Пойти с Асланбеком – великая честь для тебя, раб... Тебя выбрали за твое искусство убивать и твою злость... В Небесной Ичкерии много великих воинов, и у всех них есть рабы, ушедшие с ними – служить им в стране предков.. Асланбек любит ваши веселые собачьи драки. Ты будешь веселить Асланбека своим искусством и своей злостью...
Он замолчал.
Молчал и Иван, понимая, что попал в безвыходную ситуацию... Он знал, что не имеет никакого смысла ни угрожать, ни, тем более, – просить этого старикашку, собирающегося сегодня похоронить Ивана вместе со своим сдохнувшим, наконец, старшим братишкой.
Иваном овладело бешенство от сознания своего бессилия. Он злобно задергал свою цепь. Подбежал к стене, намотал цепь на руки и, уперевшись обеими ногами в стену, начал изо всех сил тянуть вбитый в нее штырь, на котором держалось кольцо. Штырь не шелохнулся. Иван в ярости отскочил от стены и бросился в сторону старика, насколько хватила цепь. Когда она полностью натянулась, Иван подпрыгнул как можно выше и постарался ступней правой ноги дотянуться до ненавистной ему физиономии.
Ивану не хватило буквально нескольких сантиметров. Его нога в форменных спецназовских ботинках просвистела перед носом у старика. Натянутая цепь дернула Ивана назад, и он упал на каменный пол.
Старик удовлетворенно засмеялся, и несколько раз выстрелил в пол рядом с Иваном.
Иван вскочил и снова бросился на старика. Цепь вновь опрокинула его на пол.
– Молодец! – похвалил его старик. – Хороший зверь! Злой!
И вышел из сарая.
Охранники тут же притащили здоровенный чан с дымящейся водой.
Иван, не мывшийся в горячей воде, наверное, с полгода, смотрел с изумлением, как от воды поднимается пар. Даже на расстоянии от чана он чувствовал тепло, которое от него исходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46