После того как
я покинул больницу, я вел себя, как образцовый государственный служащий,
абсолютно осмотрительный в своих мыслях и поступках.
Когда страшилище замерло на мгновение, возможно, решая, как лучше
решить проблему избытка алкалоидов, которые оно получит вследствие того,
что я выдыхаю углекислый газ, перед моим мысленным взором пронеслись
последние несколько дней моей жизни. Не более того, поскольку более раннюю
часть своей жизни я совсем недавно уже вспоминал - когда собирался умирать
в прошлый раз.
Не знаю, что заставило меня действовать - дурацкое любопытство или
странная улыбка. Доктор Дрейд хотел, чтобы я оставался в больнице еще
некоторое время для дальнейшего обследования, несмотря на prima facie
[очевидный (лат.)] свидетельства того, что грудь у меня совершенно зажила.
Тем не менее я был вынужден его разочаровать и выписался из больницы
примерно часов пять спустя после ухода Надлера и Рагмы. Меня встретил Хал
и отвез домой.
Я отклонил предложение Хала и Мэри пообедать с ними и рано отправился
спать, позвонив сначала Джинни, которая сейчас с нетерпением ждала
возможности начать жизнь сначала - именно с того места, где она как бы
прервалась, когда я еще был студентом. Мы договорились встретиться на
следующий день вечером, и я лег спать - предварительно, впрочем, все-таки
нанес короткий визит на крыши близлежащих домов.
Был ли мой сон беспокойным? Да. Снаружи, конечно же, меня охраняли -
путешествуя по крышам, я заметил двух сонных типов, похожих на
полицейских, которые болтались возле моего дома. А вот внутри... Я
перебирал свои неприятности, не очень успешно пытаясь навести порядок в
собственной душе. Впрочем, к шести часам мне все-таки удалось добиться в
этом вопросе определенного успеха.
Затем прошло еще шесть часов, прежде чем для меня наступило утро. Мой
сон время от времени посещали какие-то мимолетные образы, вспомнить и
распознать которые впоследствии мне не удалось, если не считать улыбки.
Проснувшись, я знал, что должен сделать, и немедленно постарался придумать
достаточно солидное объяснение своему поведению - мне очень не хотелось,
чтобы оно было похоже на проявление очередной маниакальной идеи. Прошло
некоторое время и я решил, что маниакальные идеи тут совершенно ни при
чем. Любому было бы интересно посмотреть на место, где его чуть не убили.
Поэтому я позвонил Халу и попросил у него машину. Оказалось, что Мэри
куда-то на ней уехала. Впрочем, машина Ральфа была на месте, и я пешком
направился к его дому, чтобы ее забрать.
Ясное свежее утро обещало чудесный день. По дороге к морю я думал о
своей новой работе, о Джинни и о той улыбке.
Надлер уверял меня, что моя новая должность переживет нынешние
проблемы, и чем больше я о ней думал, тем более привлекательной она мне
казалась. Если возникает необходимость что-то делать, считайте, что вам
повезло, если вы сможете заняться чем-то интересным, тем, что доставит вам
удовольствие. Где-то происходили события, о которых нам почти ничего не
было известно, - я же получал возможность познать непознаваемое,
попытаться понять, вникнуть в суть экзотических явлений, посмотреть на
давно знакомые и понятные вещи с иной точки зрения.
Неожиданно я сообразил, что меня повергает в восторг эта перспектива.
Я хотел этого. У меня не было никаких иллюзий на предмет того, почему мне
предложили эту работу, но теперь, когда удалось помешать им захлопнуть
перед моим носом дверь, я был исполнен самых решительных намерений
победить все препятствия, которые могут встать на моем пути, и заняться
настоящей работой. В тот момент я подумал, что инопланетная антропология
(полагаю, правильнее было бы назвать эту науку ксенологией) как раз и была
тем делом, к которому я готовился всю жизнь, используя для этого несколько
эклектические подходы.
Я тихонько рассмеялся. Я был возбужден и, представьте себе, счастлив.
Поскольку я уже немного привык делать все в зеркальном отображении,
вести машину оказалось совсем не трудно. Я останавливался возле каждого
знака, на котором было написано "ПОТС", за городом же движение было далеко
не таким напряженным, и мне стало совсем хорошо. По правде говоря, после
того как я прошел через машину Ренниуса, самой трудноразрешимой оказалась
проблема бритья. Моя травмированная нервная система реагировала на
воображаемое отображение моего отображаемого движения вперед-назад,
останавливая руку и дожидаясь, когда я очищу от грязи электрическую
бритву. После того как я проделывал все необходимые операции, у меня все
равно возникали довольно странные ощущения, но, справившись со всеми
случайностями и трудностями, я постепенно начал чувствовать себя гораздо
увереннее и даже ухитрялся достаточно чисто выбривать лицо.
Сидя за рулем, я корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте
ночных видений, который засел в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал.
Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают
приобретать смысл. Однако она осталась со мной, то появляясь, то исчезая,
словно лампа дневного света, которая собирается перегореть; когда я ехал
по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я
попытался сам придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке,
поскольку доктора Марко под рукой не было.
Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме "Моны Лизы". Я не
очень уверенно чувствовал себя в вопросах аналитических связей. Но ведь
именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в
обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь, по
крайней мере в моем подсознании - или со мной сыграло злую шутку
воображение в сочетании со случайным совпадением, и тогда логичнее будет
вспомнить о картинах Дали или Эрнста.
Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон автомобиля
проносится утро. Через некоторое время я съехал на боковую дорогу.
Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый
раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно
осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Рагма настаивал на
том, что я должен стараться избегать неприятностей, вряд ли этот домик
можно было рассматривать как неприятность. Я осторожно приблизился к
странному строению сзади и подобрался к окну, через которое, по всей
вероятности, Пол залез в дом.
Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую
спальню, совсем пустую. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно,
окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили
гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно
так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению
камней.
Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился
Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше
сражение только что закончилось.
Судя по виду из окна, море было гораздо спокойнее, а вода зеленее,
чем в прошлый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
я покинул больницу, я вел себя, как образцовый государственный служащий,
абсолютно осмотрительный в своих мыслях и поступках.
Когда страшилище замерло на мгновение, возможно, решая, как лучше
решить проблему избытка алкалоидов, которые оно получит вследствие того,
что я выдыхаю углекислый газ, перед моим мысленным взором пронеслись
последние несколько дней моей жизни. Не более того, поскольку более раннюю
часть своей жизни я совсем недавно уже вспоминал - когда собирался умирать
в прошлый раз.
Не знаю, что заставило меня действовать - дурацкое любопытство или
странная улыбка. Доктор Дрейд хотел, чтобы я оставался в больнице еще
некоторое время для дальнейшего обследования, несмотря на prima facie
[очевидный (лат.)] свидетельства того, что грудь у меня совершенно зажила.
Тем не менее я был вынужден его разочаровать и выписался из больницы
примерно часов пять спустя после ухода Надлера и Рагмы. Меня встретил Хал
и отвез домой.
Я отклонил предложение Хала и Мэри пообедать с ними и рано отправился
спать, позвонив сначала Джинни, которая сейчас с нетерпением ждала
возможности начать жизнь сначала - именно с того места, где она как бы
прервалась, когда я еще был студентом. Мы договорились встретиться на
следующий день вечером, и я лег спать - предварительно, впрочем, все-таки
нанес короткий визит на крыши близлежащих домов.
Был ли мой сон беспокойным? Да. Снаружи, конечно же, меня охраняли -
путешествуя по крышам, я заметил двух сонных типов, похожих на
полицейских, которые болтались возле моего дома. А вот внутри... Я
перебирал свои неприятности, не очень успешно пытаясь навести порядок в
собственной душе. Впрочем, к шести часам мне все-таки удалось добиться в
этом вопросе определенного успеха.
Затем прошло еще шесть часов, прежде чем для меня наступило утро. Мой
сон время от времени посещали какие-то мимолетные образы, вспомнить и
распознать которые впоследствии мне не удалось, если не считать улыбки.
Проснувшись, я знал, что должен сделать, и немедленно постарался придумать
достаточно солидное объяснение своему поведению - мне очень не хотелось,
чтобы оно было похоже на проявление очередной маниакальной идеи. Прошло
некоторое время и я решил, что маниакальные идеи тут совершенно ни при
чем. Любому было бы интересно посмотреть на место, где его чуть не убили.
Поэтому я позвонил Халу и попросил у него машину. Оказалось, что Мэри
куда-то на ней уехала. Впрочем, машина Ральфа была на месте, и я пешком
направился к его дому, чтобы ее забрать.
Ясное свежее утро обещало чудесный день. По дороге к морю я думал о
своей новой работе, о Джинни и о той улыбке.
Надлер уверял меня, что моя новая должность переживет нынешние
проблемы, и чем больше я о ней думал, тем более привлекательной она мне
казалась. Если возникает необходимость что-то делать, считайте, что вам
повезло, если вы сможете заняться чем-то интересным, тем, что доставит вам
удовольствие. Где-то происходили события, о которых нам почти ничего не
было известно, - я же получал возможность познать непознаваемое,
попытаться понять, вникнуть в суть экзотических явлений, посмотреть на
давно знакомые и понятные вещи с иной точки зрения.
Неожиданно я сообразил, что меня повергает в восторг эта перспектива.
Я хотел этого. У меня не было никаких иллюзий на предмет того, почему мне
предложили эту работу, но теперь, когда удалось помешать им захлопнуть
перед моим носом дверь, я был исполнен самых решительных намерений
победить все препятствия, которые могут встать на моем пути, и заняться
настоящей работой. В тот момент я подумал, что инопланетная антропология
(полагаю, правильнее было бы назвать эту науку ксенологией) как раз и была
тем делом, к которому я готовился всю жизнь, используя для этого несколько
эклектические подходы.
Я тихонько рассмеялся. Я был возбужден и, представьте себе, счастлив.
Поскольку я уже немного привык делать все в зеркальном отображении,
вести машину оказалось совсем не трудно. Я останавливался возле каждого
знака, на котором было написано "ПОТС", за городом же движение было далеко
не таким напряженным, и мне стало совсем хорошо. По правде говоря, после
того как я прошел через машину Ренниуса, самой трудноразрешимой оказалась
проблема бритья. Моя травмированная нервная система реагировала на
воображаемое отображение моего отображаемого движения вперед-назад,
останавливая руку и дожидаясь, когда я очищу от грязи электрическую
бритву. После того как я проделывал все необходимые операции, у меня все
равно возникали довольно странные ощущения, но, справившись со всеми
случайностями и трудностями, я постепенно начал чувствовать себя гораздо
увереннее и даже ухитрялся достаточно чисто выбривать лицо.
Сидя за рулем, я корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте
ночных видений, который засел в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал.
Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают
приобретать смысл. Однако она осталась со мной, то появляясь, то исчезая,
словно лампа дневного света, которая собирается перегореть; когда я ехал
по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я
попытался сам придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке,
поскольку доктора Марко под рукой не было.
Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме "Моны Лизы". Я не
очень уверенно чувствовал себя в вопросах аналитических связей. Но ведь
именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в
обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь, по
крайней мере в моем подсознании - или со мной сыграло злую шутку
воображение в сочетании со случайным совпадением, и тогда логичнее будет
вспомнить о картинах Дали или Эрнста.
Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон автомобиля
проносится утро. Через некоторое время я съехал на боковую дорогу.
Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый
раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно
осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Рагма настаивал на
том, что я должен стараться избегать неприятностей, вряд ли этот домик
можно было рассматривать как неприятность. Я осторожно приблизился к
странному строению сзади и подобрался к окну, через которое, по всей
вероятности, Пол залез в дом.
Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую
спальню, совсем пустую. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно,
окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили
гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно
так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению
камней.
Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился
Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше
сражение только что закончилось.
Судя по виду из окна, море было гораздо спокойнее, а вода зеленее,
чем в прошлый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53