– Не сочтите меня человеком легкомысленным и бесчувственным, – сказал Сун Цзян, обращаясь к Янь Шуню. – Я всегда думал о своем добром отце. Сейчас его нет больше в живых, и я должен сегодня же ночью вернуться домой. А вы, дорогие братья, уж как-нибудь сами доберетесь до горного стана.
– Уважаемый друг, – стал уговаривать его Янь Шунь, – вашего отца нет больше в живых. Если вы вернетесь домой, то все равно не увидите его. Под небесами нет таких родителей, которые бы не умирали. Поэтому успокоите свое сердце и ведите нас, ваших братьев, вперед. А потом мы все вместе быстро вернемся на похороны. Еще не будет поздно. В древности говорили: «Когда у змеи нет головы, она не может двигаться». Разве согласятся в стане принять нас к себе, если вы нас не поведете?
– Предположим, что я поведу вас в стан, сколько дней тогда я потеряю! Поистине никак не могу этого сделать. Я дам вам письмо, где подробно все изложу, а вы возьмете с собой Ши Юна и пойдете сами. Дождитесь тех, кто идет позади, чтобы прибыть туда всем вместе. Если бы я сегодня не узнал, что отец мой умер, тогда и разговаривать было бы не о чем. Но раз само небо пожелало, чтобы я узнал об этом, то каждый день будет для меня году подобен, и нигде не будет мне покоя. Я не возьму с собой ни одного человека, не надо мне и коня. Я пойду один, не останавливаясь ни днем, ни ночью.
Разве могли Янь Шунь и Ши Юн остановить его! Сун Цзян попросил слугу принести ему кисточку, тушь и лист бумаги и, плача, написал письмо, еще и еще раз повторяя свои указания и наставления о том, что еще следовало сделать. На конверте он написал, что не запечатывает его, и отдал Янь Шуню. Потом он снял с Ши Юна туфли на восьми завязках и надел их, взял немного серебра и заткнул за пояс кинжал. Кроме того, он взял короткий посох Ши Юна. Сун Цзян не притронулся ни к пище, ни к вину. Он уже выходил из ворот, когда Янь Шунь сказал ему:
– Дорогой брат, вы бы подождали Хуа Юна и Цинь Мина, повидались бы с ними перед уходом. Успеете еще отправиться в путь.
– Нет, я не буду ждать, – сказал Сун Цзян. – С моим письмом вы не встретите никаких затруднений. Ши Юн, брат мой, расскажи в Ляншаньбо обо всем. Поговори с ними от моего имени. Пусть извинят меня за то, что из-за смерти отца я должен был спешно вернуться домой.
Сун Цзян был бы рад вмиг достигнуть своего дома и пошел так быстро, как будто летел на крыльях.
Теперь вернемся к Янь Шуню и Ши Юну. Они выпили еще немного вина, поели печенья и, расплатившись, вместе с остальной компанией отправились дальше. Отъехав от трактира ли на пять, они увидели большой постоялый двор. Там они остановились и стали ждать подхода остальных. На утро следующего дня прибыли все. Янь Шунь и Ши Юн рассказали им о том, что Сун Цзян спешно отправился домой на похороны своего отца. Тогда все стали упрекать Янь Шуня:
– Почему же ты не задержал его немного?
– Услыхав, что отец его умер, Сун Цзян готов был покончить с собой, – говорил, защищая его, Ши Юн. – Как же можно было задержать его? Он улетел, если бы мог. Он написал очень подробное письмо, дал его нам и сказал, чтобы мы шли дальше. Когда в Ляншаньбо прочтут это письмо, никаких препятствий чинить нам не будут.
Прочитав письмо, Хуа Юн и Цинь Мин стали совещаться с остальными.
– Мы сейчас в очень тяжелом положении: вперед идти трудно, да и возвращаться нелегко. Мы не можем идти обратно, расходиться нам тоже не следует. Остается лишь одно – идти дальше. Положим письмо в конверт и пойдем в горы. Если они не захотят нас принимать, придется придумать что-нибудь другое.
И вот группа в девять добрых молодцов, ведя за собой около пятисот человек и лошадей, двинулась потихоньку в направлении Ляншаньбо и стала искать дорогу, ведущую на гору. Выехав, наконец, на дорогу, они вдруг услышали звуки барабанов и гонгов, доносившиеся из зарослей камыша над водой. Впереди по склонам гор развевались знамена всех цветов, а на поверхности озера показались две быстроходные лодки.
На первой лодке находилось человек пятьдесят разбойников, а на носу сидел их главарь. Это был не кто иной, как Линь Чун Барсоголовый. За первой лодкой следовала вторая, в которой также находилось человек пятьдесят разбойников. На носу сидел один из главарей – Рыжеволосый дьявол. Лю Тан.
Линь Чун с первой лодки крикнул:
– Вы что за люди? Откуда и из каких войск посланы сюда? Как посмели вы выступить против нас? Мы всех вас перебьем, ни одного не оставим в живых. Вы, конечно, слышали славное название Ляншаньбо?
Тут Хуа Юн, Цинь Мин и другие спешились и, остановившись на берегу, отвечали:
– Мы не правительственные войска. У нас есть письмо от нашего уважаемого брата Сун Цзяна. Мы пришли сюда искать прибежища в вашем стане.
Услышав это, Линь Чун ответил:
– Если у вас есть письмо от почтенного брата Сун Цзяна, идите вперед к постоялому двору Чжу Гуя и там покажите это письмо. Когда мы прочитаем его, то пригласим вас к себе познакомиться.
На лодке взмахнули синим флагом, к из зарослей тростника выплыла маленькая лодочка. В ней сидели три рыбака. Один из них остался караулить лодку, а двое других вышли на берег и сказали:
– Пусть ваши солдаты и командиры следуют за нами.
В это время на одной из лодок взмахнули белым флагом и зазвучал медный гонг. Обе быстроходные лодки скрылись. Когда прибывшие увидели все это с берега, то даже застыли от изумления.
– Какая армия посмеет прийти сюда? – говорили они. – Разве можно сравнить наш горный стан с этим?
Отряд последовал за рыбаками. Они долго колесили, пока не вышли прямо к кабачку Чжу Гуя. Последний, услыхав голоса, вышел навстречу и познакомился с ними. Затем он велел зарезать двух коров и каждому дал выпить вина. Прочитав письмо, он отправился в павильон над водой и пустил поющую стрелу в тростниковые заросли. Оттуда сразу же выехал быстроходный челнок. Чжу Гун приказал разбойникам, находившимся в нем, отвезти письмо в стан на гору. В то же время он приказал зарезать еще барана и свинью для угощения девяти прибывших главарей, а солдат и лошадей велел разместить на отдых.
На следующее утро в кабачок Чжу Гуя приветствовать прибывших явился сам У Юн. Здесь он со всеми познакомился. Когда были исполнены все церемонии вежливости и он подробно расспросил обо всем, подали штук тридцать больших весельных лодок. У Юн и Чжу Гуй пригласили девять главарей сесть в лодки. Там разместили также женщин, детей, солдат и лошадей, положили весь багаж и направились в Цзиньшатань. Высадившись на берег и пройдя сосновый лес, они увидели главного атамана Чао Гая, который в сопровождении большого числа разбойников вышел встречать их с музыкой. Познакомившись с девятью главарями, Чао Гай пригласил их пройти в ущелье, которое вело в стан. Отсюда они, кто верхом на лошади, а кто на носилках, отправились прямо в главное помещение стана. Совершив один за другим церемонии с поклонами, они расселись, причем в кресла с левой стороны сели: Чао Гай, У Юн, Гун-Сунь Шэн, Линь Чун, Лю Тан, Юань-эр, Юань-у, Юань-ци, Ду Цянь, Сун Вань, Чжу Гуй и Бай Шэн по прозвищу «Дневная крыса». Несколько месяцев тому назад благодаря У Юну, приславшему людей, чтобы освободить его, ему удалось бежать из цзичжоуской тюрьмы и прийти в горный стан к разбойникам.
В креслах с правой стороны разместились Хуа Юн, Цинь Мин, Хуан Синь, Янь Шунь, Ван Ин, Чжэн Тянь-шоу, Люй Фан, Го Шэн и Ши Юн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165