Это относилось и к МИ-6, точно так же «несуществующей» и занимавшейся теми же проблемами, но за пределами Великобритании. С МИ-5 ее связывали отношения, подобные тем, что были между американскими ЦРУ и ФБР, с тем же отсутствием взаимной любви, обусловленным финансированием. Налогоплательщики выделяли на тайные операции определенную сумму долларов или фунтов, из-за которых и шла борьба.
В маленьком, отделанном деревянными панелями кабинете Джока окно имело форму арки и выходило на крохотный старый двор в Мэйфере. Сейчас здесь сидели два англичанина, похожие не на соперников, но на вполне дружелюбных коллег. Паркинс был офицером армии в центре подготовки в Каире во время суэцких событий в 1956 году, а Джок работал там же в посольстве. Впервые они встретились в Тегеране, когда западные страны по требованию нефтяных компаний пытались свергнуть режим Мосаддыка и посадить на «Павлиний трон» шаха. Оба тайно контролировали бюрократические структуры ЕЭС в Брюсселе и Страсбурге, оба руководили тайными операциями на Кипре, а чуть раньше – в Греции.
Они не питали друг к другу теплых чувств, подобных дружбе, и не поверяли один другому личных дел, не скрывая лишь того, что Паркинс холост, а у Джока несколько внуков. Но, долго общаясь, они, что называется, притерлись, за их плечами стоял общий опыт, подчас довольно суровый, но главное – они спокойно относились к возникающим то и дело проблемам, и это отличало их от более молодых, напичканных политикой коллег.
– ...какой-то смысл втянуть его в эту историю, – говорил Джок. – В конце концов запись телефонных разговоров Риордана показывает, что он четыре раза звонил Вимсу.
Паркинс что-то нацарапал в маленькой записной книжке.
– Мы этим займемся, Джок, не беспокойтесь. Меня тревожит то, что мы до конца не поняли, как во всем этом участвовал янки и каким образом это связано с посольством. Я думаю, что Френч по-прежнему темнит, но я уж постараюсь, чтоб он пожалел об этом, пусть только завершатся его воскресные проблемы.
– С янки всегда проблема, – ответил Джок задумчиво. Почти всегда у него были румяные щеки; сейчас веснушки, осыпавшие лицо, словно побледнели – настолько сильно он покраснел.
– В их колодах всегда по пятьдесят три карты. Разве мы не фиксируем, когда они появляются в английских компаниях, выискивая социалистов?
– Да ладно. – Паркинс сделал мягкий жест рукой. – Мы к этому сами часто прибегаем, Джок. Особенно тогда, когда при утверждении бюджета надо объяснить толпе парламентариев, на что мы расходуем деньги. То же и у янки. Если бы они регулярно не выковыривали красных из-под своих кроватей, только Бог знает, сколько народу им разрешили бы оставить.
Офицеры помолчали. Маленький офис шотландца, казалось, был переделан из прихожей чьей-то квартиры, но вид из окна на улицу был приятным и располагал к размышлениям.
– Все это проявится, – сказал Джок почти самодовольно. – Не волнуйтесь, мы научимся той игре, которую ведут янки. – Он зевнул, взглянув на улицу.
Мимо окна быстро прошли две хорошенькие женщины; они спешили через булыжный двор к шикарному ресторанчику, расположенному дальше, за офисом МИ-5.
– Вы только посмотрите, – сказал Джок. – Из-за булыжников, что ли, они так раскачивают бедрами?
– Это из-за высоких каблуков, Джок.
– Да, только холостяк в этом разбирается.
Они молча посмотрели вслед женщинам. Потом Паркинс спросил:
– Вам не кажется, что чем старше мы становимся, тем больше привлекают нас женщины этого возраста? Ведь им обеим за сорок, Джок, но будь я проклят, если отказал бы какой-нибудь из них.
Шотландец критически взглянул на Паркинса, словно оценивая его возможности при встрече с дамой средних лет. Взгляд был прямой, немигающий и не выдавал мыслей Джока о пятидесятилетнем холостяке, живущем с матерью. Он важно кивнул.
– Мы здесь закончили, Питер, – сказал он. – Идите, попытайте счастья с ними.
Паркинс смущенно засмеялся.
– Я должен вернуться в посольство и попытаться кое-что выкачать. Там что-то прячут, но я до этого скоро доберусь.
– Доберитесь также и до Вимса, приятель.
* * *
Нэнси Ли Миллер подошла к двери спальни и обратилась к доктору Хаккаду.
– Она как будто отдыхает сейчас. Мне кажется, с ней все будет о'кей. Она хочет с вами поговорить.
Хаккад вскочил, но тут же повернулся к пухлому мужчине.
– Мистер Фаунс, – начал он, произнеся эту новую фамилию, – я мог бы?..
– Конечно, доктор Хаккад.
Фаунс смотрел ему вслед своими выпуклыми глазами, пока тот не скрылся за дверью спальни. Потом подошел к гардеробной и тихо сказал:
– Это я. Открой.
Дверь открылась. За ней стоял молодой парень с пистолетом. В крохотной каморке был также и Хефте – живой и невредимый. Два пулевых отверстия зияли в оштукатуренной стене позади него.
– Отлично сработано, – сказал мужчина своему помощнику. – Отведи Хефте на этаж под нами, так? И убери пушку. Хефте – наш человек.
– В отличие от доктора Хаккада, – пробормотал Хефте. – Он и отца родного продаст ни за понюшку табака.
– Он собирался продать тебя этому Латифу.
– Когда мои люди узнают о предательстве Хаккада, мне будет трудно их удержать. Они захотят его крови.
Мужчина улыбнулся. Несмотря на выпученные глаза, улыбка располагала к нему.
– Оставь Хаккада моим людям, ладно? – сказал он. – У меня есть планы насчет него, даже после воскресенья. Даже главным образом после воскресенья.
– Так нападение все же будет?
– А ты в этом сомневаешься, соколик? – Фаунс, как настоящий итальянец, потрепал его по щеке. – Поговори со своими воинами. А ты, – он обратился к своему светловолосому помощнику, – покажи им схему мечети, так?
Хефте нахмурился.
– Мечети?
– Большой лондонской мечети, так? Она через дорогу от Уинфилд-Хауза. Но зачем я рассказываю тебе все это, когда ты уже тщательно разработал свой план?
Хефте прекрасно знал, что все планы операции подготовил Берт, поэтому счел за лучшее кивнуть.
– А зачем нам схема Большой мечети?
– Именно оттуда, – объяснил Фаунс, – начнется нападение. Символично, да? Чтобы показать миру мощь ислама. Подумай об этом как о молитве перед битвой, так? Лев рычит перед тем, как броситься на врага. Так?
Хефте молчал, обдумывая сказанное. Потом в глазах его появился какой-то странный блеск, который часто замечал Берт.
– Символ! – воскликнул он с энтузиазмом. – Символ, который увидит весь мир! Да! Рык льва! Ну конечно!
* * *
Лаверн не привыкла психовать. Она считала себя спокойной, уравновешенной женщиной. Можно ли вырастить четырех детей, не обладая спокойствием? Она привыкла к тому, что вокруг нее все идет не так, но, когда это задело ее душу и нарушило привычное равновесие, она почувствовала себя на новой и враждебной территории.
Как гром среди ясного неба, подумала она. Нед проснулся, бросил в меня гранату и удрал.
Откуда она могла знать, что Нед так ненавидит ее отца? Конечно, он подшучивал над Кэмп-Либерти. Но ведь не он один. Мама присылала ей иногда вырезки из американских газет с карикатурами, высмеивающими Кэмп-Либерти и генерала Криковского. Но этого и следовало ожидать. Это было частью кампании, затеянной розово-либеральной прессой в Штатах. Но дни либералов сочтены, так стоит ли брать это в голову? А если один из либералов – твой муж и на него возложена зашита национальной безопасности, тогда как быть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116