Дом, расположенный в узкой лощине среди богатой летней зелени Риджент-парка, мог быть раньше студенческим общежитием, а молодой человек – одним из его обитателей.
Но дело, которое его полностью захватило, хотя рядом с ним стоял термос с горячим кофе и лежали конфеты, показывало, что его присутствие в этом доме никак не могло быть законным.
На этой высоте в поле его зрения как раз попала довольно большая группа кустов и деревьев, посаженных через улицу и прикрывающих от нескромных глаз Уинфилд-Хауз, резиденцию посла и госпожи Фулмер. Улица, которая пролегала между наблюдателем и объектом его наблюдения, называлась Аутер-Серкл. В этот ранний утренний час немногочисленные машины проносились по ней на юг.
Именно по Аутер-Серкл бежал вчера Нед Френч, когда видел подъем «Олд Глори», а чуть позже – приглушенное сияние Большой лондонской мечети. Этот храм находился к югу от здания, из которого молодой человек продолжал наблюдать за окнами Уинфилд-Хауза и двумя въездами на его территорию с Аутер-Серкл.
Один въезд, прямо напротив общежития, позволял видеть все западное крыло Уинфилд-Хауза и его южный фасад. Но перед ним была протянута цепь, а железные ворота закрыты фанерными щитами, чтобы загородить дом от прохожих. Другой въезд, в нескольких ярдах к северу, оставался открытым, но его охраняли из сторожки. Редкие автомашины, въезжавшие на территорию резиденции, останавливались для проверки, а потом поворачивали налево по дорожкам из гравия к задней части особняка или в другую сторону, на стоянку позади оранжереи и теннисных кортов.
Молодой человек с биноклем взглянул на часы и, увидев, что уже одиннадцать, взял в руку «уоки-токи».
– Танго-два Чарли-первому. Радиоприемник затрещал.
– Поговори со мной, дорогой.
– Обычный поток. Фургон садовника. Фургон «Ходгкинс и дочь – традиционные обеды».
– Ты наполнил мой день, о глаз Аллаха.
– Десять-четыре.
Молодой человек вытащил доску с зажимом и на разграфленном листе бумаги написал что-то против числа 11. Потом он вернулся к наблюдению. Неожиданно «уоки-токи» издала сигнал вызова.
– Танго-два, танго-два, посетители.
– Повтори, Чарли-один.
– Ты, о благословенный из людей, – сказал мужской голос. – Почистил ли ты свои ботинки, солдатик? Десять-четыре.
Озадаченный парень с биноклем уставился на молчащее радио. Только сейчас до него дошел смысл сообщения: кто-то шел с проверкой. Ну и что? Он был там, где должен был быть, делая то, что приказано. Зачем паниковать.
– Не вставать, – рявкнул голос сзади.
Молодой человек дернулся в сторону за маленьким «узи», лежавшим рядом с «уоки-токи». Потом застыл.
– Здравствуйте, – выдавил он.
Небольшой человек крепкого телосложения стоял в проеме. На первый взгляд он походил на озлобленного Микки Руни – такого, который качает пресс по пятьдесят раз в день. То же, похожее на эльфа лицо, только редкие седые волосы не спадали кудрями, как у актера.
– Ладно, – сказал мужчина. – К биноклю, Шультхайс!
– Слушаюсь, мистер Рэнд.
– Что там делается?
– Все как обычно, мистер Рэнд. Грузовики с продуктами и товарами.
– Следи за тем, о чем болтают в посольстве. Ты слышал о воскресном плане?
– Мистер Крофт мне рассказал. Что-то вроде сборища знаменитостей.
– Отменяется, Шультхайс.
– Хм?
– Не будет. Никакого сборища. Мы не допустим этого.
– Но, как я понимаю, это идея миссис Ф.?
– А ты пойми по-другому, Шультхайс.
– Да, мистер Рэнд.
Разговор двух американцев гулко отдавался в пустой комнате, будто где-то вдали шли переговоры по межпланетным каналам.
– Ладно, собирайся и следуй за мной, – сказал Рэнд молодому человеку. – Сейчас мы усилим нашу группу электронного подслушивания двумя мощными фигурами – тобой и Дитрихом. Все входящие и выходящие звонки записываются на пленку и расшифровываются.
– Что, даже и по телефонам миссис Ф.?
– В первую очередь.
– Да, мистер Рэнд.
Невысокий седой человек взглянул на него с вызовом сверху вниз.
– Давай, давай, иди. – Он подождал, пока Шультхайс собрал свое оборудование в обычную полотняную сумку, застегнул ее на молнию и поднялся на ноги.
– Все в порядке, мистер Рэнд.
Пара казалась очень странной. Шультхайс со своей сумкой сошел бы сейчас за студента, направляющегося домой на летние каникулы. А Ларри Рэнд, возглавлявший резидентуру Компании в Лондоне, походил на кого угодно, кроме резидента. Жокей на пенсии? Тренер по тяжелой атлетике? Что-то связанное со спортом? В его наклоненной вперед фигуре было что-то агрессивное, бульдожье, соотносящееся с его рявкающей манерой отдавать приказания и общей самоуверенностью.
Рэнд повернулся и первым вошел в большое помещение с длинным столом, заставленным подслушивающей аппаратурой. Несколько молодых людей, похожих на студентов, сидели в легких наушниках, словно слушали обычные записи «Топ-40». Время от времени они что-то царапали на бумаге.
Двигаясь, Ларри Рэнд терял свой бульдожий вид. Он ходил исключительно легко, покачиваясь и бочком, как овчарка или терьер, но искусством управлять миром владел как дрессировщик. Может быть, он инстинктивно чувствовал, когда пустить в ход плетку или вовремя рявкнуть, чтобы заставить повиноваться массы людей.
Усадив Шультхайса в конце стола, он указал ему на пару наушников.
– Перехваченные разговоры распределяются автоматически, – объяснил он. – Когда на твоей контрольной панели загорится лампочка, нажми кнопку и запиши все, черт возьми, аккуратно, да не забудь указать время с точностью до секунды. Иначе нам придется немало похлопотать, чтобы сопоставить пленки и запись. Понятно?
– Да, мистер Рэнд.
– Начинай.
Рэнд вразвалку направился к окну. На верхнем этаже Уинфилд-Хауза горничная протирала окно мансарды. Она чуть смочила стекло чистящей жидкостью и еле водила руками. Лицо Рэнда стало жестким. Плохая работа выводила его из себя еще больше, чем безделье. Вы платите горничной за мытье. Если она этого не делает, вы просто ее увольняете. Но нужны годы, чтобы обнаружить недобросовестность горничной, которая едва шевелит губкой. А она, между прочим, крадет ваши деньги, как вор.
Он повернулся и взглянул на группу парней. Они сидели, словно готовясь к экзаменам, за длинным библиотечным столом, где электронная информация медленно впитывалась в мозг. Это действительно был экзамен, подумал Ларри Рэнд. Каждый день враг закидывал петли, которые надо было распутывать. Экзамен никогда не кончался – вопросы жизни и смерти, на которые вам надо было дать ответ или заплатить высшую цену.
Он прошел в угол комнаты, где на пыльном цементном полу стоял обычный телефон. Рэнд поднял трубку и набрал номер.
– Хеннинг, – резко бросил он через секунду. – Давай.
Человек на другом конце провода начал с каких-то невразумительных фраз типа: «Я не очень уверен».
– Пока еще слишком рано утверждать, мистер Рэнд.
– Неужели? – рявкнул Рэнд. – Или это оправдание?
– Мы начали всего час назад. Почти половина тех, кому успели позвонить, просто не берут трубку.
– Это все отговорки. С кем вы к этому моменту поговорили?
– Лично я только с двумя: Рупертом Мэйном и Джилиан Лэм.
– С кем?
– Он чем-то занимается на «Гранада Телевижн», а она ведет какую-то телевизионную программу. То ли новости для женщин, то ли что-то еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116