Он повернулся к ней, а она, обвив его руками, крепко прижалась к нему.
– Нед. О Боже! – Высокая и сильная, она обняла его так крепко, что ему стало немного больно. Он тоже крепко обнял ее. Казалось, будто они хотят прижаться друг к другу так сильно, чтобы уже ничто и никогда не могло разлучить их.
– Отлично, – сказал он. – Это ответ на первый вопрос, который я собирался тебе задать. – Он наклонил голову и поцеловал ее. Прошло много времени, прежде чем они вышли из прихожей.
– Странно, ведь ты ни разу не был здесь, – сказала она. – Виски будешь?
Он кивнул, оглядывая комнату. У нее была необычная форма, как и во многих других старых домах Лондона, – ни стены, ни углы, ни полы не были прямыми. Стены были покрашены в очень светлый бежевый цвет, который гармонировал с более темным паласом. Возле дальней стены был узкий камин, который делил комнату на две части, заполненные книжными полками, радиоаппаратурой и другими вещами. Наливая виски в стаканы, Джейн приглушила музыку Малера, лившуюся из огромных колонок.
– Все?.. – Она повернулась, держа по стакану в каждой руке. – У тебя все в порядке?
Он кивнул, взял стаканы и чокнулся с ней.
– Счастья этому дому. Таков всегда мой первый тост в новом доме. Отец меня этому научил.
– Удивительно, правда? В прежние времена в наши годы люди уже оставались без родителей. Твоим сколько, а? К семидесяти? Она опустилась на колени и зажгла газ в камине.
– Им примерно шестьдесят пять. Отцу пришлось уйти на пенсию в шестьдесят. Он не хотел этого. Он преподавал химию в средней школе.
– Нед, а ты мне никогда не говорил, что ты сын учителя.
– Я сегодня думал о нем. Ты помнишь старика с плакатами? Он напомнил мне... нет они просто одного возраста. Старик назвал меня «сынок». – Он виновато улыбнулся.
– Ты покраснел. Не оправдывайся.
– Молчу.
– Ты поразил меня, Френч.
Она взяла его правую руку и поцеловала в ладонь.
– Так я ошибалась? У тебя все же есть сердце... для старых дудаков и плоскогрудых библиотекарш.
– Что-то ты о плотском заговорила.
– Я столько жила головой, – сказала она, – что почти забыла про тело. Но не хочу себя обманывать. Я совсем не интеллектуалка.
Нед смотрел на мерцающие газовые «угли», которые начали краснеть.
– В университете у меня был профессор по фамилии Химниц. Он преподавал философию.
– Арон Химниц?
Он кивнул.
– Умер в прошлом году. Мы переписывались. Не часто – примерно по письму раз в полгода. Грешен, накатал ему послание из Бонна на своем собачьем немецком. – Нед смотрел на горящий газ будто загипнотизированный. – Таких, как он, осталось совсем немного. Они были не нужны. Нам нужны лекари. Политические шаманы. Они говорят нам: «Изберите меня, и вы сможете просить у меня все, что угодно». Тут и начинается ложь.
Она нахмурилась.
– Нед, почти все понимают, все это слова. Он не может дать им все, что угодно. Большинство знает это.
– Верно. Если политики были бы счастливы сделать это, значит, вполне естественно, что они чуть смещают акценты, пытаясь расположить к себе людей. Так же, как в игорном бизнесе. Сорванный куш всегда приносит пользу и казино. Но почему политики не могут оставить все так, как есть?
– Я не очень тебя понимаю. – Джейн растирала его колени. – Можно, я сниму твои туфли?
– Конечно, пожалуйста. Ты слушаешь, или в тебе говорит голос плоти?
– Пожалуй, второе.
– Так почему нельзя все это оставить так, как есть? Потому что политик каждый раз стремится увеличить выгоду, тем самым первоначальная сделка превращается в откровенно жульническую – все для политика и ничего для избирателя.
Она сняла с него черные туфли.
– И называется все это «фальшивые проблемы», – добавил он.
– Правильно, Френч. Я с тобой совершенно согласна.
– Я имею в виду, – продолжал он, – что реальные проблемы никогда не попадают в повестку дня. Нищета, болезни, загрязнение окружающей среды, безработица, престарелые, отвратительное образование, забота о ближнем, голод – все это остается за бортом. Обращаются ли политики к этим вопросам? Черт, да, конечно же, нет! Они располагают уймой мнимых проблем, на которые можно переключить внимание избирателей. Империя зла наших политических противников. Растущее распространение порнографии. Быстрый возврат к смертной казни. Мошенничество с соцстрахованием. Пугающий рост тайного влияния негров, азиатов, латиносов, женщин, масонов, гомосексуалистов. Политики спекулируют этими проблемами так, словно размахивают красными флагами, а избиратели, как взбесившиеся быки, бросаются на ложные проблемы...
– Можно, я сниму с тебя носки?
– Что?
– И заткну тебе ими рот?
– Джейн, ты – животное, неужели у тебя нет времени на работу мысли?
Соскользнув с кресла, он опрокинул ее на пол. Они долго молча боролись, пока угли в камине медленно тускнели, превращаясь из ярко-оранжевых в розовые.
Маленькие французские часы-повозка на каминной доске прозвонили семь раз.
Нед вылез из кеба перед своим домом. Он заплатил водителю, вошел, отключил систему сигнализации, потом снова включил ее. Работая с переключателями, спрятанными в стенном шкафу, Нед увидел записку, которую Лаверн оставила на самом видном месте.
«П. Дж. Р. Паркинс звонил в 10 вечера. Позвони ему, когда бы ты ни вернулся». Ниже был нацарапан, номер телефона.
Нед взглянул на часы и с ужасом обнаружил, что была уже почти полночь. Он подошел к телефону в холле и набрал оставленный Паркинсом номер, надеясь, что не разбудит англичанина. Спустя некоторое время в трубке раздался осторожный голос:
– Инспектор Малвей.
– Скажите, можно мистера Паркинса? Это полковник Френч.
– Да.
Долго не было ничего слышно, потом неожиданно, как полицейский в пантомиме, возник Паркинс и весело гаркнул:
– Хэлло! Хэлло!
– Извините, что звоню поздно.
– Мы все здесь на ногах, полковник. Вы помните эту длинную и очень правдоподобную историю, которую вы рассказали мне про вашу случайную встречу с Риорданом?
– Да.
– Боюсь, что она больше не годится.
– Объясните, пожалуйста.
– Я хочу попросить вас об одолжении, полковник. Вы не могли бы подскочить в участок на Олбани-стрит?
– Так поздно?
– Дело в том, что полиция нашла Риордана.
– Да ну?
– И он мертв.
Часть 4
1 июля
Глава 15
Профессиональная солидарность, подумал Нед Френч. Со мной любезны как с профессионалом. Если бы П. Дж. Р. Паркинс и инспектор Малвей занимались похоронным бизнесом, они бы сделали скидку для коллеги.
Сейчас было около трех или четырех часов утра. Четверг, 1 июля. Они несколько раз прочесали из конца в конец район Сент-Джонс-Вуд, дважды видели тело Риордана и копошившихся вокруг него криминалистов и фотографов. Весь гостиничный номер был засыпан специальным порошком – искали отпечатки пальцев. Когда они снова возвратились на место, от гражданина США Энтони Риордана остался только очерченный мелом силуэт на потертом шерстяном ковре.
Глупо, подумал Нед, эти двое пытаются дожать его. Они никогда не поверили бы тому, что он случайно бежал следом за Риорданом. На их месте он бы тоже не поверил. А теперь, когда Риордан мертв, вступили в силу новые правила игры. Началось расследование по подозрению в убийстве.
Риордан жил в большом современном отеле южней крикетной площадки Лордз. По случайному стечению обстоятельств из его окна открывался прекрасный вид на Уинфилд-Хауз, Большую лондонскую мечеть и своеобразную, похожую на зиккурат, Веллингтонскую клинику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Нед. О Боже! – Высокая и сильная, она обняла его так крепко, что ему стало немного больно. Он тоже крепко обнял ее. Казалось, будто они хотят прижаться друг к другу так сильно, чтобы уже ничто и никогда не могло разлучить их.
– Отлично, – сказал он. – Это ответ на первый вопрос, который я собирался тебе задать. – Он наклонил голову и поцеловал ее. Прошло много времени, прежде чем они вышли из прихожей.
– Странно, ведь ты ни разу не был здесь, – сказала она. – Виски будешь?
Он кивнул, оглядывая комнату. У нее была необычная форма, как и во многих других старых домах Лондона, – ни стены, ни углы, ни полы не были прямыми. Стены были покрашены в очень светлый бежевый цвет, который гармонировал с более темным паласом. Возле дальней стены был узкий камин, который делил комнату на две части, заполненные книжными полками, радиоаппаратурой и другими вещами. Наливая виски в стаканы, Джейн приглушила музыку Малера, лившуюся из огромных колонок.
– Все?.. – Она повернулась, держа по стакану в каждой руке. – У тебя все в порядке?
Он кивнул, взял стаканы и чокнулся с ней.
– Счастья этому дому. Таков всегда мой первый тост в новом доме. Отец меня этому научил.
– Удивительно, правда? В прежние времена в наши годы люди уже оставались без родителей. Твоим сколько, а? К семидесяти? Она опустилась на колени и зажгла газ в камине.
– Им примерно шестьдесят пять. Отцу пришлось уйти на пенсию в шестьдесят. Он не хотел этого. Он преподавал химию в средней школе.
– Нед, а ты мне никогда не говорил, что ты сын учителя.
– Я сегодня думал о нем. Ты помнишь старика с плакатами? Он напомнил мне... нет они просто одного возраста. Старик назвал меня «сынок». – Он виновато улыбнулся.
– Ты покраснел. Не оправдывайся.
– Молчу.
– Ты поразил меня, Френч.
Она взяла его правую руку и поцеловала в ладонь.
– Так я ошибалась? У тебя все же есть сердце... для старых дудаков и плоскогрудых библиотекарш.
– Что-то ты о плотском заговорила.
– Я столько жила головой, – сказала она, – что почти забыла про тело. Но не хочу себя обманывать. Я совсем не интеллектуалка.
Нед смотрел на мерцающие газовые «угли», которые начали краснеть.
– В университете у меня был профессор по фамилии Химниц. Он преподавал философию.
– Арон Химниц?
Он кивнул.
– Умер в прошлом году. Мы переписывались. Не часто – примерно по письму раз в полгода. Грешен, накатал ему послание из Бонна на своем собачьем немецком. – Нед смотрел на горящий газ будто загипнотизированный. – Таких, как он, осталось совсем немного. Они были не нужны. Нам нужны лекари. Политические шаманы. Они говорят нам: «Изберите меня, и вы сможете просить у меня все, что угодно». Тут и начинается ложь.
Она нахмурилась.
– Нед, почти все понимают, все это слова. Он не может дать им все, что угодно. Большинство знает это.
– Верно. Если политики были бы счастливы сделать это, значит, вполне естественно, что они чуть смещают акценты, пытаясь расположить к себе людей. Так же, как в игорном бизнесе. Сорванный куш всегда приносит пользу и казино. Но почему политики не могут оставить все так, как есть?
– Я не очень тебя понимаю. – Джейн растирала его колени. – Можно, я сниму твои туфли?
– Конечно, пожалуйста. Ты слушаешь, или в тебе говорит голос плоти?
– Пожалуй, второе.
– Так почему нельзя все это оставить так, как есть? Потому что политик каждый раз стремится увеличить выгоду, тем самым первоначальная сделка превращается в откровенно жульническую – все для политика и ничего для избирателя.
Она сняла с него черные туфли.
– И называется все это «фальшивые проблемы», – добавил он.
– Правильно, Френч. Я с тобой совершенно согласна.
– Я имею в виду, – продолжал он, – что реальные проблемы никогда не попадают в повестку дня. Нищета, болезни, загрязнение окружающей среды, безработица, престарелые, отвратительное образование, забота о ближнем, голод – все это остается за бортом. Обращаются ли политики к этим вопросам? Черт, да, конечно же, нет! Они располагают уймой мнимых проблем, на которые можно переключить внимание избирателей. Империя зла наших политических противников. Растущее распространение порнографии. Быстрый возврат к смертной казни. Мошенничество с соцстрахованием. Пугающий рост тайного влияния негров, азиатов, латиносов, женщин, масонов, гомосексуалистов. Политики спекулируют этими проблемами так, словно размахивают красными флагами, а избиратели, как взбесившиеся быки, бросаются на ложные проблемы...
– Можно, я сниму с тебя носки?
– Что?
– И заткну тебе ими рот?
– Джейн, ты – животное, неужели у тебя нет времени на работу мысли?
Соскользнув с кресла, он опрокинул ее на пол. Они долго молча боролись, пока угли в камине медленно тускнели, превращаясь из ярко-оранжевых в розовые.
Маленькие французские часы-повозка на каминной доске прозвонили семь раз.
Нед вылез из кеба перед своим домом. Он заплатил водителю, вошел, отключил систему сигнализации, потом снова включил ее. Работая с переключателями, спрятанными в стенном шкафу, Нед увидел записку, которую Лаверн оставила на самом видном месте.
«П. Дж. Р. Паркинс звонил в 10 вечера. Позвони ему, когда бы ты ни вернулся». Ниже был нацарапан, номер телефона.
Нед взглянул на часы и с ужасом обнаружил, что была уже почти полночь. Он подошел к телефону в холле и набрал оставленный Паркинсом номер, надеясь, что не разбудит англичанина. Спустя некоторое время в трубке раздался осторожный голос:
– Инспектор Малвей.
– Скажите, можно мистера Паркинса? Это полковник Френч.
– Да.
Долго не было ничего слышно, потом неожиданно, как полицейский в пантомиме, возник Паркинс и весело гаркнул:
– Хэлло! Хэлло!
– Извините, что звоню поздно.
– Мы все здесь на ногах, полковник. Вы помните эту длинную и очень правдоподобную историю, которую вы рассказали мне про вашу случайную встречу с Риорданом?
– Да.
– Боюсь, что она больше не годится.
– Объясните, пожалуйста.
– Я хочу попросить вас об одолжении, полковник. Вы не могли бы подскочить в участок на Олбани-стрит?
– Так поздно?
– Дело в том, что полиция нашла Риордана.
– Да ну?
– И он мертв.
Часть 4
1 июля
Глава 15
Профессиональная солидарность, подумал Нед Френч. Со мной любезны как с профессионалом. Если бы П. Дж. Р. Паркинс и инспектор Малвей занимались похоронным бизнесом, они бы сделали скидку для коллеги.
Сейчас было около трех или четырех часов утра. Четверг, 1 июля. Они несколько раз прочесали из конца в конец район Сент-Джонс-Вуд, дважды видели тело Риордана и копошившихся вокруг него криминалистов и фотографов. Весь гостиничный номер был засыпан специальным порошком – искали отпечатки пальцев. Когда они снова возвратились на место, от гражданина США Энтони Риордана остался только очерченный мелом силуэт на потертом шерстяном ковре.
Глупо, подумал Нед, эти двое пытаются дожать его. Они никогда не поверили бы тому, что он случайно бежал следом за Риорданом. На их месте он бы тоже не поверил. А теперь, когда Риордан мертв, вступили в силу новые правила игры. Началось расследование по подозрению в убийстве.
Риордан жил в большом современном отеле южней крикетной площадки Лордз. По случайному стечению обстоятельств из его окна открывался прекрасный вид на Уинфилд-Хауз, Большую лондонскую мечеть и своеобразную, похожую на зиккурат, Веллингтонскую клинику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116