Он сердцем – лев, слону подобен силой,
Он чудищ водяных изгнал из Нила.
И не бывало во вселенной всей
Таких, как Сам, твой дед, богатырей».
Письмо Рустама Тахмина достала,
Тайник открыла, сыну показала
Клад золотой и три бесценных лала,
Чье пламя ярко в темноте сияло, –
Сокровища, хранившиеся там,
Что из Ирана ей прислал Рустам, –
Свой дар ей в честь Сухрабова рожденья,
С письмом любви, с письмом благоволенья.
«О сын мой, это твой отец прислал! –
Сказала мать, – взгляни на этот дал.
Я знаю, будешь ты великий воин,
Ты талисман отца носить достоин.
Признает по нему тебя отец,
Наденет на главу твою венец.
Когда тебе раскроет он объятья –
Утешусь, перестану тосковать я.
Но надо, чтоб никто о том не знал –
Чтоб тайны Афрасьяб не разгадал,
Коварный враг Рустама Тахамтана,
Виновник горьких слез всего Турана.
О, как боюсь я – вдруг узнает он,
Что от Рустама ты, мой сын, рожден!»
«Луч этой истины, как солнце, светел,
И скрыть его нельзя! – Сухраб ответил. –
Гордиться мы должны с тобой, о мать,
Что я – Рустама сын, а не скрывать!
Ведь сложены не лживыми устами
Все песни и дастаны о Рустаме.
Теперь я, чтобы путь открыть добру,
Бесчисленное войско соберу
И на Иран пойду, во имя чести
Рога луны покрою пылью мести.
Я трон и власть Кавуса истреблю,
Я след и семя Туса истреблю.
И не оставлю я в живых Гударза,
Не пощажу у них ни льва, ни барса
Побью вельмож, носителей корон,
Рустама возведу на кеев трон.
Как море, на Туран потом я хлыну,
Я войско Афрасьяба опрокину,
Неверного низвергну я во тьму,
Венец его и трон себе возьму.
Я земли щедрой одарю десницей,
Тебя – иранской сделаю царицей.
Лишь я и мой прославленный отец
Достойны на земле носить венец.
Когда два солнца в мире заблистало,
Носить короны звездам не пристало!»

Сухраб выбирает коня и готовит войско на битву с Кавусом

«О мать! – сказал Сухраб. – Развеселись!
Во всем теперь на сына положись!
Крыло орла окрепло для полета, –
Хочу в Иран я распахнуть ворота.
Теперь мне нужен богатырский конь,
Стальнокопытный, ярый, как огонь.
Чтобы за ним и сокол не угнался,
Чтоб силой он своей слону равнялся,
Чтобы легко он мог носить в бою
Мой стан и шею мощную мою.
В Иране я врагов надменных встречу,
Мне не к лицу пешком идти на сечу».
Обрадовали мать его слова,
Высоко поднялась ее глава.
Велела пастухам, чтобы скакали
И табуны с далеких пастбищ гнали,
Чтоб сын избрал достойного коня,
Могучего и стройного коня.
И сколько ни было коней отборных
В долинах и на пастбищах нагорных –
Всех пастухи согнали на майдан.
Сухраб, войдя в табун, бросал аркан,
И самых сильных с виду – крутошеих –
Ловил он и притягивал к себе их,
Клал руку на хребет и нажимал,
И каждый конь на брюхо припадал.
Коней могучих много испытал он,
И многим в этот день хребты сломал он,
Был конь любой для исполина слаб.
И впал в печаль душою лев-Сухраб.
Тут из толпы какой-то муж почтенный
Сказал Сухрабу: «Слушай, цвет вселенной!
Есть у меня в отгоне чудо-конь,
Потомок Рахша, быстрый, как огонь.
Летает он, как вихрь в степи стремимый,
Не знающий преград, неутомимый.
И под ударами его копыт
Трепещет сам несущий землю кит.
Хоть может телом он с горой сравниться,
Он – молния в прыжке, в полете – птица.
Как черный ворон, он летит в горах,
Как рыба – плавает в морских волнах.
И как ни быстроноги вражьи копи,
Но не уйти им от его погони».
И просиял Сухраб, как утро дня,
Услышав весть про дивного коня.
И засмеялся он, как полдень ясный.
Тут приведен к нему был конь прекрасный.
Сухраб его всей силой испытал,
И конь пред ним могучий устоял.
И потрепал коня, и оседлал он,
И сел, и по майдану проскакал он.
Он был в седле, как Бисутун-гора,
Копье в его руке – как столб шатра.
Сказал Сухраб: «Вот я конем владею,
Теперь я медлить права не имею!
Пора пойти, как грозовая тень,
И омрачить Кавусу божий день».
Сухраб немедля, воротясь с майдана,
Готовить стал поход против Ирана.
И лучшие воители земли –
Богатыри – на зов его пришли.
А деда – шаха – в трудном деле этом
Просил Сухраб помочь ему советом.
Шах перед ним хранилища открыл,
Всем снаряженьем бранным снарядил,
И золотой казною и жемчужной,
Верблюдов и коней дал, сколько нужно,
Для войск несметных – боевой доспех,
Чтоб всадникам сопутствовал успех.
Он расточил для внука складов недра.
Любимца одарил по-царски щедро.

Афрасьяб посылает Бармана и Хумана к Сухрабу

Услышал Афрасьяб, что – полный сил –
Сухраб корабль свой на воду спустил.
Хоть молоко обсохнуть не успело
На подбородке, – в бой он рвется смело.
Что меч его грозящий обнажен,
Что с Кей-Кавусом битвы ищет он.
Что войско он большое собирает,
Что старших над собою он не знает.
И больше: встала доблести звезда,
Не виданная в прежние года.
И, наконец, – везде толкуют прямо,
Что это сын великого Рустама.
Шах Афрасьяб известьям этим внял
И смехом и весельем засиял.
Он из своих старейших приближенных
Двух выбрал, в ратном деле умудренных,
Бармаиа и Хумана – двух гонцов;
Три сотни тысяч дал он им бойцов
И наказал, к Сухрабу посылая:
«Пусть будет скрытой тайна роковая!..
Когда они сойдутся наконец –
Нельзя, чтоб сына вдруг узнал отец,
Чтоб даже чувства им не подсказали,
Чтоб по приметам правды не узнали…
Быть может, престарелый лев-Рустам
Убит рукой Сухраба будет там.
И мы тогда Иран возьмем без страха,
И тесен будет мир для Кавус-шаха.
Ну, а тогда уж средство мы найдем,
Как усыпить Сухраба вечным сном.
А если старый сына в ратном споре
Убьет – его душа сгорит от горя».
И подняли послы свой шумный стаи,
И бодрые покинули Туран.
Вели они к Сухрабу в Саманган
С богатыми дарами караван.
Трон бирюзовый с золотой короной
И драгоценное подножье трона
Могучие верблюды понесли.
Гонцы посланье шахское везли:
«О лев! Бери Иран – источник споров!
Мир защити от смут и от раздоров!
Ведь Саманган, Иран, Туран давно
Должны бы слиться в целое одно.
Я дам войска – веди, распоряжайся,
Сядь на престол, короною венчайся!
Таких же, как Хуман и мой Барман,
Воинственных вождей не знал Туран.
И вот я шлю тебе их под начало.
Пусть погостят у вас они сначала.
А хочешь воевать – на бой пойдут,
Врагам твоим покоя не дадут!»
И в путь поднялся караван богатый,
Повез письмо, венец, и трон, и злато.
Когда Сухраб узнал о том, он сам
Навстречу славным поднялся послам.
Встречать Хумана в поле с дедом выйдя,
Возликовал он, море войск увидя.
Когда ж Сухраба увидал Хуман –
Плеча, и шею, и могучий стан, –
Он им залюбовался, пораженный,
И с головой почтительно склоненной,
Вручил ему, молитву сотворя,
Подарки и послание царя.
«Прочти, о лев, – сказал он, – строки эти
И не спеша подумай об ответе».
Прочел Сухраб. Он медлить не хотел,
В поход войска готовить он велел.
И войск вожди, что жаждой битв горели,
На легких, словно ветер, коней сели,
Тимпаны и литавры загремели,
Пошли войска, как волны зашумели.
И не сдержали б их ни исполин,
Ни львы пустынь, ни кит морских пучин.
Вошел в Иран Сухраб, все сокрушая,
Дотла сжигая и опустошая.

Нападение Сухраба на Белый замок

На рубеже Ирана возведен
Был замок. Белым замком звался он.
Хаджир – начальник стражи, славный воин
Был храбр, силен, водить войска достоин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86