Где былой огонь? Стал, увы, золою.
Точно мотылек, я сожжен свечою.
Но опять вдали показалась пери,
И душа опять ей открыла двери.
Я в любви застрял, точно волос в гребне.
Оттого Хосров у молвы на гребпе.
* * *
Ты мне ответишь на зов едва ли,
И тяжко бремя моей печали.
О, как терзаешь меня жестоко!
Должно быть, это веленье рока.
В груди не сердце, а чаша горя.
Вместимость чаши иссякнет вскоро.
Зачах я, точно без влаги колос.
Как я, пожалуй, не тонок волос.
Познав жестокой любовь и чары,
Считаю лаской судьбы удары.
Слезами таю, как тают свечи,
И все ж надеюсь и жажду встречи.
О, ты пытаешь меня умело:
Уносишь сердце, сражаешь тело.
Проклятья сыплешь, бранишь Хосрова?
За все ответишь, поверь на слово.
* * *
Как мне жить, скажи, коль ты за далью?
Черпать радость можно ли в печали?
Ты жестока, и судьба жестока.
Как укрыться от ударов рока?
Я, скиталец, разорен тобою.
Как не плакать над такой судьбою?
«Душу дай!» – сказала. О убийца!
Я влюблен, зачем же мне скупиться?
Кровь прольешь утратившего разум?
Я – твой раб, довольным быть обязан.
Щедрым был, с тобой не торговался.
Где же я, однако, просчитался?
Я не сплю, но ты о том не знаешь,
Безмятежно сладкий сон вкушаешь.
На щеках страдальца начертали
Слезы горя повесть о печали.
Жажду слить мои уста с твоими –
Рок воздвиг преграду между ними.
Мимо стража проскользнул бы вором
Скован я небесным приговором.
Не даришь Хосрову поцелуя,
Как же раны залечить могу я?
* * *
Нет стройнее стана под луною!
Безраздельно ты владеешь мною.
Ротик – приоткрытая фисташка –
Улыбнется, я вздыхаю тяжко.
Шпоришь, зная – силы на исходе.
Что же, шпорь! В твоих руках поводья.
Полюби! Позволь коснуться стана.
Я беречь тебя от сглаза стану.
Повелишь: «Сойди с моей дороги!»,
Не смогу – в твоих оковах ноги.
Как живу, не спрашивай Хосрова,
Как мне жить, коль ты со мной сурова?
* * *
Не пристало мне притворство выдавать за благочестье.
О, налей полнее, кравчий, и осушим чаши вместе!
В той стране, где благочестье и трухи не стоит даже,
Что получишь за обеты, побывавшие в продаже?
Продырявившему череп о булыжник с перепоя
Надзирателя угрозы – дело попросту пустое.
Из-за разума и сердца я испытывал тревогу,
Но ни разума, ни сердца не осталось, слава богу.
Да, Хосров не отказался от кумиров и кумирен.
Не пытайтесь образумить. Раб – и тот порой не смирен.
* * *
У большинства людей покой и ясная дорога,
А я, любимая, брожу у твоего порога.
Когда же сводят нас порой случайные дороги,
Руками я тянусь к тебе, но прочь уносят ноги.
О день разлуки, черный день! Чернее не бывало.
Ушла, и тотчас же тоска в меня вонзила жало.
Ушла, а я лишился чувств. О мой жестокий идол!
Куда направила шаги, я так и не увидел.
Увы, желать с любимой встреч – знамение дурное.
Она должна быть вдалеке, желание – со мною.
Осуществится ли оно – ее решает слово,
Но и немилостью нельзя убить любовь Хосрова.
* * *
Куда уйти, куда от мук укрыться?
О ночь разлуки, где твои границы?
Шуршишь в ночи моей листвой опавшей.
Где ветерок, любимою дышавший?
Когда б дохнул ее благоуханьем,
Вернул бы жизнь Исусовым дыханьем.
О, где она, моя заря рассвета?
На мой вопрос у ночи нет ответа.
Укрой, о смерть, меня могильной сенью!
Лишь в вечной жизни я найду спасенье.
Сожжен я ликом солнечным, о боже!
На муки ада жизнь моя похожа.
А мог бы я вкусить блаженство рая,
Но где моя любимая, не знаю.
Лишь в сновиденьи не была сурова,
Коснуться уст позволила Хосрову.
О, принеси мне весть, скиталец-ветер,
Пока еще живу на этом свете!
* * *
Ты – душа, какою душу видит мир,
И душа, что слаще мира, о кумир!
От твоих набегов сердце – мертвый кран.
Ты владыка сердца. Хочешь, разоряй!
Тяжко бремя жизни пленнику любви.
Умертви безумца, но вовек живи!
Хоть с душой расстался, все же я живой,
Оттого что стала ты моей душой.
Боль уйми Хосрова – жизнь взамен отдам.
Ты причина боли, ты же и бальзам.
* * *
Не считай, что я бесправен. О, поверь, настанет время,
Я сорву узду насилья и ногою стану в стремя.
Пусть пролью ручьями слезы, я припомню все утраты,
Призову тебя к ответу и потребую расплаты.
Жизнь моя прошла в печали. Я решился! Иль умру я,
Иль достигну вечной жизни в райской неге поцелуя.
Но покуда быо поклоны у порога непрестанно.
Повели – и прах порога по цене куплю шафрана.
О, не прячь уста! Желаю дотянуться хоть до соли,
Если яствами насытить на пиру не хочешь вволю.
А подаришь благосклонность, чем озолочу за счастье?
Желтизну лица страдальца ие наденешь на запястья.
О подобная Юсуфу! Коль просили б у Хосрова
За тебя все блага мира, цену счел бы он дешевой.
* * *
У роз твоя, о роза, красота,
И дали цвет вину твои уста.
Нарцисс в твои нарциссы глаз влюблен,
Когда очей не сводит с розы он.
Дыханьем розы дышит соловей,
Подобно мне, и в час разлуки с ней.
Аркан твоих благоуханных кос
Опутал сердце и навек унес.
Арканы рвавший мул Дулдул – и тот
Аркана кос твоих не разорвет.
Брось на Хосрова милостивый взгляд,
Коль подарить ему желаешь клад!
* * *
Наполнен кубок мой печалью по края.
Где, утренний зефир, любимая моя?
В ночи не светит мне и полная луна.
Где свет моих очей, не ведающих сна?
Сказала мне: «Рыдай!» Рыдаю день и ночь.
Где та, что может мне сочувствием помочь?
И тело и душа изранены тоской.
Где та, что унесла безжалостно покой?
Стенающий Хосров издать не в силах крик.
Где силы взять, чтоб он твоих ушей достиг?
* * *
Ночь кончается, но чашу вновь налей!
Приглашает встретить утро соловей.
Счастлив тот, кто с пенной чашею в руке
Рядом с розой восседает в погребке.
Так налей весельем чашу по края!
Помни, жизнь короче трели соловья.
Пусть твердят, что я беспечен. Видит бог,
Тот беспечен, кто не ходит в погребок.
Благочестие святоши не по мне,
Чистоту и святость черпаю в вине.
Хоть не к чести захмелевшим в драку лезть,
Выдрать клок у мухтасиба в драке – честь.
Захмелевший – царь вселенной, шаханшах,
Я же раб вина веселья в погребках.
Много ль радости в безгрешности, Хосров?
Слаще радость отпущения грехов.
* * *
Как могу я счастье встречи обрести,
Если только воздух у меня в горсти?
Взволновали сердце волны черных кос,
И покой навеки их поток унес.
О аллах, пред ними я лежу в пыли,
Рад бы, но подняться не могу с земли.
Снова я мечтаю на исходе дня,
Чтоб закат окутал тьмою кос меня.
Осушая кубок, думаю о том,
Что меня споила призрачным випом.
О Хосров, разрушен твой дворец надежд.
Ухвати хотя бы край ее одежд!
* * *
Зачем скрываешь лик? Он виден все равно.
Ведь если был бы скрыт, все умерли б давно.
Я дервиш, я сношу презрение молвы.
Как рубища, любви не утаить, увы.
Не говори: «Зачем застыл в восторге он?»
Твой лик увидев, кто же не будет восхищен?
Ты орды взоров шлешь, и силы не равны.
Семь поясов земных тобой разорены.
Твоих измен не счесть. Чтоб обрести покой,
Я сердцу говорю: изменчив нрав людской.
Пусть не дал никому бессмертия аллах,
Бессмертие даруй Хосрову хоть в стихах!
* * *
Отчего уста смеются, если плача не слыхала?
Отчего взметнулись кудри, если сердце не вздыхало?
Тело ты изрешетила. Извлекать не стану стрелы.
Отчего пронзили душу, коль впивались жалом в тело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86