Где же находилась истина?
Конечно, Красная Армия была одной из крупнейших и сильнейших в Европе. Даже если делать скидку на технические несовершенства, связанные с явным отставанием советской промышленности, особенно – средств транспорта, и добавить несовершенства, унаследованные от эпохи гражданской войны (трогательную верность «коннице Буденного»), все же советские вооруженные силы в то время находились на подъеме. Бои с японской армией на озере Хасан, успешные действия советских летчиков и танкистов в Испании укрепляли ощущение мощи. На мой взгляд, нельзя не учитывать безусловно высокого морального уровня армии, которая тогда действительно была любимицей народа. Как прямая наследница победителей в гражданской войне и борьбе с интервентами, носительница идей пролетарской солидарности, РККА, ее командиры пользовались непререкаемым авторитетом.
Сломали ли этот уровень события «1937-го»? И неужели Сталин был самоубийцей, лишая себя столь важного внутри – и внешнеполитического орудия? Такой вопрос задавали себе тогда многие, в том числе Гитлер. Сохранилось одно его прелюбопытное высказывание о репрессиях в Красной Армии, сделанное в узком кругу: «Не уничтожают офицеров, когда хотят вести войну». В этом суждении много верного. Для Сталина в 1936–1937 годах не было нужды думать о войне. Он тогда прекрасно знал, что потрясающие признания «троцкистско-бухаринских шпионов» о нацистских планах немедленного захвата Украины и тому подобное были вложены в угоду вождю в уста сталинским жертвам во время следствия с применением «специальных средств». Я уверен, что в то время военная и иная разведка информировала советское руководство о «порядке» целей агрессии, о которых Гитлер рассуждал на известном нам совещании 5 ноября 1937 года («протокол Хоссбаха»). Сталин же прекрасно понимал, что для создания нужной ему обстановки внутри страны ему необходима «внешняя опасность». Сейчас известно, что еще в 1930 году, когда готовился первый из долгой серии процессов – дело «Промпартии», он давал указания начальнику ОГПУ В. Менжинскому о необходимости получения от подсудимых показаний насчет их «связи с разведками» и подготовки империалистическими державами нападения на Советский Союз.
Именно потому, что Сталин в 1936–1937 годах знал об отсутствии непосредственной угрозы на западных границах СССР, он мог провести свои инквизиционные меры. В такой же степени отсутствовали у советского руководства какие-либо наступательные замыслы (кстати, те же британские начальники штабов в своих заключениях от 18 марта и 24 апреля 1939 года констатировали, что Красная Армия способна сейчас вести только оборонительные бои и не сможет вести наступательные операции).
Но это в тридцать седьмом. Обстановка в 1939 году была иной. Уже бушевала – по констатации самого Сталина – империалистическая война. Уже был Хасан. Уже была наполовину проглочена Чехословакия. К этому времени пик репрессий в Красной Армии уже миновал, как и в других сферах общественной жизни, и руководство Красной Армии было вынуждено заняться восстановлением нанесенного им самим же урона боеспособности и уровню командного состава. Разумеется, в речах Ворошилова, Буденного, Мехлиса все это подавалось в триумфальных тонах, восхваляющих «мудрость» сталинских чисток и последовавшего за ними «укрепления» РККА. Но в тех же речах возникали такие «вариации», которые на первый – и особенно на сегодняшний – взгляд кажутся парадоксальными.
Первым на XVIII съезде партии затронул эту тему Д. З. Мануильский, сказав:
«Не спасет себя издыхающий капиталистический мир контрреволюционной войной против СССР, а лишь ускорит свою собственную гибель. Вооруженный отпор великого советского народа всколыхнет весь мир труда… Он развяжет во всем мире мощное движение антифашистских сил, ободренных огромной силой отпора советского народа фашизму. Он толкнет на борьбу народы, которые до сих пор уклонялись от схватки с фашизмом. Он повернет против фашизма получившие в руки оружие народы фашистских государств… Для советского народа, для трудящихся всего мира, для всего передового и прогрессивного человечества это будет самая справедливая священная война, какой не было в истории человечества, война, которая „обязательно развяжет целый ряд революционных узлов в тылу противников, разлагая и деморализуя ряды империализма“.
Последней цитатой из Сталина докладчик, видимо, хотел подчеркнуть «авторизованный» характер этих высказываний. Отвлекаясь от того, что мы 50 лет спустя видим глубокую ошибочность подобных надежд, можно сделать некоторую скидку на то, что Мануильский говорил от имени Коминтерна, как бы воплощая еще не изжитые «романтические» (так принято сейчас их называть) надежды на мировую революцию. Но вот речь на XVIII съезде Л. З. Мехлиса – начальника Главного Политического Управления РККА. Он завершил ее таким призывом:
«Не за горами, товарищи, то время, когда наша армия, интернациональная по господствующей в ней идеологии, в ответ на наглую вылазку врага поможет рабочим стран-агрессоров освободиться от ига фашизма, от ига капиталистического рабства и ликвидирует капиталистическое окружение, о котором говорил товарищ Сталин».
Стенограмма фиксирует: «Бурные аплодисменты». В самой же речи Л. Мехлис так определял «свое понимание» задач армии:
«1. Помнить о капиталистическом окружении и, как зеницу ока, беречь Рабоче-Крестьянскую Красную Армию от проникновения шпионов и диверсантов.
2. Всегда и везде держать порох сухим.
3. Держать не только порох сухим, но всегда располагать достаточным количеством смирительных рубах для сумасшедших, мечтающих о «крестовом походе» на Советский Союз.
4. Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик».
Как видно, задачу «умножить число советских республик» Мехлис понимал как некий минимум, в то время как максимум должен был выглядеть в виде полной ликвидации капиталистического окружения. В свою очередь член Военного Совета 2-й отдельной Краснознаменной армии Н. И. Бирюков в своей речи на XVIII съезде рисовал такую картину:
«И пусть не удивляются империалистические хищники на Востоке и Западе, если в час решительных боев с загнивающим капитализмом наши силы, силы пролетарской революции, вооруженные силы Советского Союза, на Востоке и Западе – везде будут встречены как силы освобождения человечества от капиталистического рабства и фашистского мракобесия. Тылы капиталистических армий будут гореть. Сотни тысяч и миллионы трудящихся поднимутся против своих поработителей. Капиталистический мир беременен социалистической революцией… Да здравствует грядущее торжество социалистической революции во всем мире!»
Остается лишь задать себе вопрос: с какой же целью Сталин «выпустил» на съезде таких ораторов, поручив им озвучить то, о чем он сам на этот раз предпочел не говорить? Ведь он в свое время, например в 1925 году, позволял себе аналогичные предсказания.
Ответ: подобные речи были частью запланированной и заранее рассчитанной линии, которая должна была имитировать силу и возможности Советского Союза и его вооруженных сил в той ситуации, когда они ими, увы, не располагали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Конечно, Красная Армия была одной из крупнейших и сильнейших в Европе. Даже если делать скидку на технические несовершенства, связанные с явным отставанием советской промышленности, особенно – средств транспорта, и добавить несовершенства, унаследованные от эпохи гражданской войны (трогательную верность «коннице Буденного»), все же советские вооруженные силы в то время находились на подъеме. Бои с японской армией на озере Хасан, успешные действия советских летчиков и танкистов в Испании укрепляли ощущение мощи. На мой взгляд, нельзя не учитывать безусловно высокого морального уровня армии, которая тогда действительно была любимицей народа. Как прямая наследница победителей в гражданской войне и борьбе с интервентами, носительница идей пролетарской солидарности, РККА, ее командиры пользовались непререкаемым авторитетом.
Сломали ли этот уровень события «1937-го»? И неужели Сталин был самоубийцей, лишая себя столь важного внутри – и внешнеполитического орудия? Такой вопрос задавали себе тогда многие, в том числе Гитлер. Сохранилось одно его прелюбопытное высказывание о репрессиях в Красной Армии, сделанное в узком кругу: «Не уничтожают офицеров, когда хотят вести войну». В этом суждении много верного. Для Сталина в 1936–1937 годах не было нужды думать о войне. Он тогда прекрасно знал, что потрясающие признания «троцкистско-бухаринских шпионов» о нацистских планах немедленного захвата Украины и тому подобное были вложены в угоду вождю в уста сталинским жертвам во время следствия с применением «специальных средств». Я уверен, что в то время военная и иная разведка информировала советское руководство о «порядке» целей агрессии, о которых Гитлер рассуждал на известном нам совещании 5 ноября 1937 года («протокол Хоссбаха»). Сталин же прекрасно понимал, что для создания нужной ему обстановки внутри страны ему необходима «внешняя опасность». Сейчас известно, что еще в 1930 году, когда готовился первый из долгой серии процессов – дело «Промпартии», он давал указания начальнику ОГПУ В. Менжинскому о необходимости получения от подсудимых показаний насчет их «связи с разведками» и подготовки империалистическими державами нападения на Советский Союз.
Именно потому, что Сталин в 1936–1937 годах знал об отсутствии непосредственной угрозы на западных границах СССР, он мог провести свои инквизиционные меры. В такой же степени отсутствовали у советского руководства какие-либо наступательные замыслы (кстати, те же британские начальники штабов в своих заключениях от 18 марта и 24 апреля 1939 года констатировали, что Красная Армия способна сейчас вести только оборонительные бои и не сможет вести наступательные операции).
Но это в тридцать седьмом. Обстановка в 1939 году была иной. Уже бушевала – по констатации самого Сталина – империалистическая война. Уже был Хасан. Уже была наполовину проглочена Чехословакия. К этому времени пик репрессий в Красной Армии уже миновал, как и в других сферах общественной жизни, и руководство Красной Армии было вынуждено заняться восстановлением нанесенного им самим же урона боеспособности и уровню командного состава. Разумеется, в речах Ворошилова, Буденного, Мехлиса все это подавалось в триумфальных тонах, восхваляющих «мудрость» сталинских чисток и последовавшего за ними «укрепления» РККА. Но в тех же речах возникали такие «вариации», которые на первый – и особенно на сегодняшний – взгляд кажутся парадоксальными.
Первым на XVIII съезде партии затронул эту тему Д. З. Мануильский, сказав:
«Не спасет себя издыхающий капиталистический мир контрреволюционной войной против СССР, а лишь ускорит свою собственную гибель. Вооруженный отпор великого советского народа всколыхнет весь мир труда… Он развяжет во всем мире мощное движение антифашистских сил, ободренных огромной силой отпора советского народа фашизму. Он толкнет на борьбу народы, которые до сих пор уклонялись от схватки с фашизмом. Он повернет против фашизма получившие в руки оружие народы фашистских государств… Для советского народа, для трудящихся всего мира, для всего передового и прогрессивного человечества это будет самая справедливая священная война, какой не было в истории человечества, война, которая „обязательно развяжет целый ряд революционных узлов в тылу противников, разлагая и деморализуя ряды империализма“.
Последней цитатой из Сталина докладчик, видимо, хотел подчеркнуть «авторизованный» характер этих высказываний. Отвлекаясь от того, что мы 50 лет спустя видим глубокую ошибочность подобных надежд, можно сделать некоторую скидку на то, что Мануильский говорил от имени Коминтерна, как бы воплощая еще не изжитые «романтические» (так принято сейчас их называть) надежды на мировую революцию. Но вот речь на XVIII съезде Л. З. Мехлиса – начальника Главного Политического Управления РККА. Он завершил ее таким призывом:
«Не за горами, товарищи, то время, когда наша армия, интернациональная по господствующей в ней идеологии, в ответ на наглую вылазку врага поможет рабочим стран-агрессоров освободиться от ига фашизма, от ига капиталистического рабства и ликвидирует капиталистическое окружение, о котором говорил товарищ Сталин».
Стенограмма фиксирует: «Бурные аплодисменты». В самой же речи Л. Мехлис так определял «свое понимание» задач армии:
«1. Помнить о капиталистическом окружении и, как зеницу ока, беречь Рабоче-Крестьянскую Красную Армию от проникновения шпионов и диверсантов.
2. Всегда и везде держать порох сухим.
3. Держать не только порох сухим, но всегда располагать достаточным количеством смирительных рубах для сумасшедших, мечтающих о «крестовом походе» на Советский Союз.
4. Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик».
Как видно, задачу «умножить число советских республик» Мехлис понимал как некий минимум, в то время как максимум должен был выглядеть в виде полной ликвидации капиталистического окружения. В свою очередь член Военного Совета 2-й отдельной Краснознаменной армии Н. И. Бирюков в своей речи на XVIII съезде рисовал такую картину:
«И пусть не удивляются империалистические хищники на Востоке и Западе, если в час решительных боев с загнивающим капитализмом наши силы, силы пролетарской революции, вооруженные силы Советского Союза, на Востоке и Западе – везде будут встречены как силы освобождения человечества от капиталистического рабства и фашистского мракобесия. Тылы капиталистических армий будут гореть. Сотни тысяч и миллионы трудящихся поднимутся против своих поработителей. Капиталистический мир беременен социалистической революцией… Да здравствует грядущее торжество социалистической революции во всем мире!»
Остается лишь задать себе вопрос: с какой же целью Сталин «выпустил» на съезде таких ораторов, поручив им озвучить то, о чем он сам на этот раз предпочел не говорить? Ведь он в свое время, например в 1925 году, позволял себе аналогичные предсказания.
Ответ: подобные речи были частью запланированной и заранее рассчитанной линии, которая должна была имитировать силу и возможности Советского Союза и его вооруженных сил в той ситуации, когда они ими, увы, не располагали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129