должны взять себе за твердое правило никогда не делать ему
полупризнаний, ибо они всегда ставят в ложное положение
того, кто их делает, нисколько не удовлетворяя того, кто вы-
слушивает. Полупризнания искажают то, что мы желаем
скрыть, разжигают любопытство в собеседнике, оправдывают
его стремление выведать побольше и развязывают ему руки в
отношении уже узнанного. Благоразумнее и честнее вовсе не
говорить, чем недоговаривать.
Если же дело касается вверенных нам тайн, тут мы долж-
ны подчиняться другим правилам, и чем эти тайны важнее,
тем от нас требуется большая осмотрительность и умение дер-
жать слово. Все согласятся с тем, что чужую тайну надо хра-
нить, но о природе самой тайны и о ее важности мнения могут
и разойтись. Мы чаще всего сообразуемся со своим собствен-
ным суждением по поводу того, о чем позволительно гово-
рить, а о чем нужно молчать. На свете мало тайн, хранимых
вечно, ибо голос щепетильности, требующий не выдавать чужо-
го секрета, со временем умолкает.
Порою нас связывает дружба с людьми, чьи добрые чувства
к нам уже испытаны; они всегда были откровенны с нами, и
мы платили им тем же. Эти люди знают наши привычки и
связи, они так хорошо изучили все наши повадки, что замечат
ют малейшую перемену в нас. Они, возможно, почерпнули из
другого источника то, что мы поклялись никогда и никому не
разглашать, тем не менее не в нашей власти поведать им со-
общенную нам тайну, даже если она в какой-то степени каса-
ется этих людей. Мы уверены в них, как в самих себе, и вот
стоим перед трудным выбором: потерять их дружбу или на-
рушить обещание. Что говорить, нет более жестокого испыта-
ния верности слову, чем это, но порядочного человека оно не
поколеблет: в этом случае ему дозволено себя предпочесть
другим. Первейший его долг - нерушимо хранить доверен-
ное ему чужое достояние. Он обязан не только следить за сво-
ими словами и голосом, но и остерегаться необдуманных заме-
чаний, обязан ничем не выдавать себя, дабы его речи и выра-
жение лица не навели других на след того, о чем ему надобно
молчать.
Нередко только с помощью незаурядной осмотрительности
и твердости характера человеку удается противостоять тира-
нии друзей, которые в большинстве своем считают, что они
вправе посягать на нашу откровенность, и жаждут узнать о
нас решительно все: такого исключительного права нельзя
давать никому. Бывают встречи и обстоятельства, не подлежа-
щие их надзору; если они начнут на это пенять, что ж, выслу-
шаем кротко их упреки и постараемся спокойно оправдаться
перед ними, но если они и дальше будут предъявлять непра-
вые притязания, нам остается одно: пожертвовать их друж-
бой во имя долга, сделав, таким образом, выбор меж двух неиз-
бежных зол, ибо одно из них еще можно исправить, тогда как
другое непоправимо.
6. О ЛЮБВИ И О МОРЕ
Авторы, бравшиеся за описание любви и ее прихотей, на
столь разнообразные лады сравнивали это чувство с морем, что
дополнить их сравнения новыми чертами - дело очень нелег-
кое: уже было сказано, что любовь и море непостоянны и веро-
ломны, что они несут людям несчетные блага, равно как и
несчетные беды, что наисчастливейшее плаванье тем не менее
чревато страшными опасностями, что велика угроза рифов и
бурь, что потерпеть кораблекрушение можно даже в гавани.
Но, перечислив все, на что можно уповать, и все, чего следует
страшиться, эти авторы слишком мало, на мой взгляд, сказали
о сходстве любви, еле тлеющей, исчерпанной, отжившей с теми
долгими штилями, с теми докучными затишьями, которые так
часты в экваториальных морях. Люди утомлены длительным
путешествием, мечтают о его конце, но, хотя земля уже видна,
попутного ветра все нет и нет; зной и холод терзают их, болез-
ни и усталость обессиливают; вода и пища пришли к концу
или стали неприятны на вкус; кое-кто пытается ловить, даже
вылавливает рыбу, но занятие это не приносит ни развлечения,
ни еды. Человеку прискучило все, что его окружает, он погру-
жен в свои мысли, постоянно скучает; он еще живет, но уже
нехотя, жаждет, чтобы желания вывели его из этой болезнен-
ной истомы, но если они у него и рождаются, то немощные и
никому не нужные.
7.0 ПРИМЕРАХ
Хотя хорошие примеры весьма отличны от дурных, все же,
если подумать, то видишь, что и те и другие почти всегда при-
водят к одинаково печальным последствиям. Я даже склонен
считать, что злодеяния Tибepия и Нерона больше отвращают
нас от порока, чем самые достойные поступки великих людей
приближают к добродетели. Сколько фанфаронов наплодила
доблесть Александра! Сколько преступлений против отчизны
посеяла слава Цезаря! Сколько жестоких добродетелей взра-
щено Римом и Спартой! Сколько несносных философов создал
Диоген, краснобаев - Цицерон, стоящих в сторонке бездель-
ников - Помпоний Аттик, кровожадных мстителей - Ма-
рий" и Сулла, чревоугодников - Лукулл", развратников -
Тиберий, Клавдий Нерон (42 г. до н.э.-37 г. н.э.) - римский
император (с 14 г. до н. э.), жестокий и лицемерный тиран, прославив-
шийся казнями, изощренными пытками, коварством по отношению к
друзьям и родным.
Нерон, Клавдий Тиберий (37 - 68 гг. н. э.) - римский император
(с 54 г.); в числе совершенных им преступлений убийство отца, брата,
матери, жен, многочисленные казни, пожар Рима.
Диоген (414 - 323 гг. до н. э.) - древнегреческий философ кини-
ческой школы, проповедовавший воздержание и аскетизм.
Цицерон, Марк Тулий (106 - 43 гг. до н. э.) - политический дея-
тель, писатель, крупнейший мастер красноречия, оказавший большое вли-
яние на развитие ораторского искусства.
Ї Помпоний Аттик, Тит (1 в. до н.э.) - крупный римский финансо-
вый делец, близкий друг Цицерона. Ловко лавируя между борющимися
группами, одновременно поддерживал Цезаря, Брута, Антония, Октавиана.
" Марий, Гай (156 - 86 гг. до н. э.) - римский полководец и полити-
ческий деятель.
" Сулла, Люций Корнелий (138 -78 гг. до н.э.) - римский полково-
дец, диктатор. Постоянно был с Марием в смертельной вражде.
Лукулл, Люций Люциний (ок. 106 - 56 гг. до н. э.) - римский
политический деятель, полководец, богатейший человек в Риме, славив-
шийся любовью к роскоши.
Aлlcивиaд и Антоний, упрямцев - Катон! Эти великие об-
разцы породили бессчетное множество дурных копий. Добро-
детели граничат с пороками, а примеры - это проводники,
которые часто сбивают нас с правильной дороги, ибо мы сами
так склонны заблуждаться, что в равной степени прибегаем к
ним и для того, чтобы сойти со стези добродетели, и для того,
чтобы, на нее встать.
8.0 СОМНЕНИЯХ РЕВНОСТИ
Чем больше человек говорит о своей ревности, тем больше
неожиданных черт открывает в поступке, вызвавшем у него
тревогу. Самое ничтожное обстоятельство все переворачивает,
открывая глазам ревнующего нечто новое. То, что, мнилось,
уже окончательно обдумано и взвешено, теперь выглядит со-
всем по-иному. Человек пытается составить себе твердое суж-
дение, но не может: он во власти чувств самых противоречи-
вых и ему самому неясных, одновременно жаждет и любить и
ненавидеть, любит ненавидя, ненавидит любя, всему верит и во
всем сомневается, стыдится и презирает себя и за то, что пове-
рил, и за то, что усомнился, неустанно пытается прийти к како-
му-нибудь решению и ни к чему не приходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102