«Забудь, что это твоя мать, Гай Юлий Цезарь Младший! Забудь о том отвращении, которое у тебя вызывает ее друг Сулла! Слушай их и учись.»
– Ты очень скоро будешь консулом, – сказала Аврелия.
– В пятьдесят два года. Позже, чем Гай Марий.
– И уже стал дедушкой! Ты видел дитя?
– О, прошу тебя, Аврелия! Рано или поздно я, наверное, пойду в дом Квинта Помпея, взяв Элию под руку, буду на обеде и пощекочу ребенка под подбородком. Но почему меня должно интересовать рождение дочери у моей дочери, тогда как я жду момента, когда смогу наконец взглянуть на мальчишку?
– Маленькая Помпея совершенная красавица.
– Тогда она может вызвать такие же ужасные бедствия, как Елена Троянская!
– Не говори так. Я всегда считала, что бедная Елена прожила в высшей степени несчастную жизнь. Движимое имущество. Игрушка для постели, – решительно заявила Аврелия.
– Женщины и есть движимое имущество, – улыбнулся Сулла.
– Я – нет! У меня есть своя собственность и свои дела. Сулла сменил тон:
– Осада Аскула окончена. На днях Гай Юлий прибудет домой. И что тогда будут значить эти храбрые речи?
– Не надо, Луций Корнелий! Хотя я его очень люблю, я с ужасом жду момента, когда он войдет в дверь. Он отыщет упущения во всем, начиная с детей и кончая моей ролью хозяйки, и я буду отчаянно пытаться угодить ему до тех пор, пока он не отдаст какое-нибудь распоряжение, которое я не смогу поддержать!
– И тогда, моя бедная Аврелия, ты скажешь ему, что он неправ, и начнутся неприятности, – мягко проговорил Сулла.
– А ты женился бы на мне? – свирепо спросила она.
– Только если бы ты была последней женщиной, оставшейся в живых, Аврелия.
– Однако Гай Юлий женился на мне.
– Ну, этого я никак не пойму.
– О, прекрати, ты становишься дерзким! – остановила она его.
– Тогда переменим тему, – попросил Сулла и отклонился назад, опершись на обе руки. – Как поживает вдова Скавра?
Ее фиолетовые глаза блеснули:
– Ecastor! Все еще интересуешься?
– Определенно.
– Полагаю, что она находится под опекой относительно молодого человека – брата Ливия Друза, Мамерка Эмилия Лепида Ливиана.
– Я знаю его. Он помогает Квинту Лутацию в Капуе, но он сражался и в Геркулануме вместе с Титом Дидием и пошел в Луканию с Габиниями. Он из крепких парней, из тех, кого все считают солью земли, – Сулла сел, неожиданно став похожим на кота, завидевшего жертву. – Так вот откуда дует ветер? И что же, она собирается замуж за Лепида Ливиана?
– Я в этом сомневаюсь! – рассмеялась Аврелия. – Он женат на довольно противной женщине, которая держит его под контролем все время. Эта Клавдия – сестра Аппия Клавдия Пульхра. Ты знаешь, его жена заставила Луция Юлия вымыть храм Юноны Соспиты, не снимая тоги. Она умерла от родов двумя месяцами позже.
– Она двоюродная сестра моей Далматики – эта умершая Балеарика, как мне кажется, – сказал Сулла с усмешкой.
– Ей все тут двоюродные сестры, – заметила Аврелия. Сулла приободрился:
– Как ты думаешь, моя Далматика могла бы теперь мною заинтересоваться?
– Не имею понятия! – покачала головой Аврелия. – Говорю тебе это честно, Луций Корнелий. Я не поддерживаю связей с женщинами моего круга, кроме тех, которые входят непосредственно в нашу семью.
– Тогда, может быть, ты разовьешь свое знакомство с ней, когда вернется твой супруг. У тебя определенно будет тогда больше свободного времени, – лукаво сказал Сулла.
– Довольно, Луций Корнелий! Можешь отправляться домой.
Они вместе пошли к дверям. Как только их фигуры исчезли из поля зрения смотрового глазка юного Цезаря, он спустился с потолка и ушел.
– Ты будешь добиваться Далматики для меня? – спросил Сулла, когда хозяйка открыла ему дверь на улицу.
– Нет, не буду, – ответила Аврелия. – Если уж ты так в ней заинтересован, добивайся ее сам. Хотя могу сказать тебе, что развод с Элией сделает тебя весьма непопулярным человеком.
– Я и раньше был непопулярен. Vale.
Выборы по трибам проходили в отсутствие консула, поэтому сенат возложил обязанности наблюдателя на Метелла Пия Поросенка который был претором и прибыл в Рим вместе с Суллой. То, что трибуны плебса намеревались составить консервативную группу, было ясно по тому, что первым прошел не кто иной, как Публий Сульпиций Руф, а Публий Антистий сразу же за ним. Публий Сульпиций обеспечил себе освобождение от Помпея Страбона. Приобретя превосходную репутацию на поле боя в качестве командующего в действиях против пиценов, Сульпиций хотел теперь приобрести и политическую репутацию. В ораторских и судебных кругах он был известен, сделав еще в юности блестящую карьеру на форуме. Будучи одним из самых многообещающих ораторов среди молодежи, он как и покойный Красс Оратор, предпочитал малоазийский стиль речей. Он был столь же грациозно расчетлив в жестах, сколь изыскан в голосовых, стилистических и риторических приемах. Наиболее знаменитым его делом было обвинение Гая Норбануса в незаконном осуждении консула Цепиона, прославившегося в связи с золотом Толозы; то, что он это дело проиграл, в конце концов не повредило его репутации. Большой друг Марка Ливия Друза – хотя и не поддерживавший предоставление гражданства италикам, – после смерти Друза он сблизился с Квинтом Помпеем Руфом, напарником Суллы на предстоящих выборах консулов. То, что он теперь был председателем коллегии трибунов плебса, не сулило ничего хорошего любителям кривляния в демагогическом стиле.
И в самом деле похоже было, что ни один из десяти избранных не принадлежал к демагогам и что за выборами коллегии не последует поток противоречивых законов. Наиболее многообещающим было введение Квинта Цецилия Метелла Целера в должность плебейского эдила; он был очень богат и ходили слухи, что он собирается устроить чудесные игры для утомленного войной города.
Снова под председательством Поросенка центурии собрались на Марсовом поле, чтобы выслушать представляемых кандидатов в консулы и преторы. Когда Сулла и Квинт Помпей Руф совместно выдвинули свои кандидатуры, возгласы одобрения были оглушительными. Но когда Гай Юлий Цезарь Страбон объявил о своем намерении принять участие в качестве кандидата в консулы, наступило полное молчание.
– Ты не можешь! – крикнул Метелл Пий, задыхаясь. – Ты еще не был претором!
– Я утверждаю, что на этих табличках не написано ничего, запрещающего человеку добиваться консульской должности, если он не побывал в должности претора, – сказал Цезарь Страбон и достал свиток такой длины, что присутствующие охнули. – Здесь у меня трактат, который я прочту с начала и до конца, чтобы доказать, что мое утверждение бесспорно.
– Убирайся отсюда и не мешай нам, Гай Юлий Страбон! – крикнул из толпы, собравшейся перед кандидатским помостом, новый плебейский трибун Сульпиций. – Я налагаю вето! Ты не можешь участвовать.
– О, подойди, Публий Сульпиций! Давай попробуем обратиться к закону, прежде чем обращаться к народу! – прокричал Цезарь Страбон.
– Я налагаю вето на твою кандидатуру, Гай Юлий Страбон. Сойди оттуда и присоединись к равным тебе, – потребовал Сульпиций.
– Тогда я выдвигаю свою кандидатуру в преторы!
– Не на этот год, – сказал Сульпиций. – Я отклоняю ее также.
Младший брат Квинта Лутация Катула Цезаря и Луция Юлия Цезаря порой бывал злобен, и его характер доставлял ему неприятности, но на этот раз Цезарь Страбон только пожал плечами, усмехнулся и почти довольный спустился вниз, встав рядом с Сульпицием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Ты очень скоро будешь консулом, – сказала Аврелия.
– В пятьдесят два года. Позже, чем Гай Марий.
– И уже стал дедушкой! Ты видел дитя?
– О, прошу тебя, Аврелия! Рано или поздно я, наверное, пойду в дом Квинта Помпея, взяв Элию под руку, буду на обеде и пощекочу ребенка под подбородком. Но почему меня должно интересовать рождение дочери у моей дочери, тогда как я жду момента, когда смогу наконец взглянуть на мальчишку?
– Маленькая Помпея совершенная красавица.
– Тогда она может вызвать такие же ужасные бедствия, как Елена Троянская!
– Не говори так. Я всегда считала, что бедная Елена прожила в высшей степени несчастную жизнь. Движимое имущество. Игрушка для постели, – решительно заявила Аврелия.
– Женщины и есть движимое имущество, – улыбнулся Сулла.
– Я – нет! У меня есть своя собственность и свои дела. Сулла сменил тон:
– Осада Аскула окончена. На днях Гай Юлий прибудет домой. И что тогда будут значить эти храбрые речи?
– Не надо, Луций Корнелий! Хотя я его очень люблю, я с ужасом жду момента, когда он войдет в дверь. Он отыщет упущения во всем, начиная с детей и кончая моей ролью хозяйки, и я буду отчаянно пытаться угодить ему до тех пор, пока он не отдаст какое-нибудь распоряжение, которое я не смогу поддержать!
– И тогда, моя бедная Аврелия, ты скажешь ему, что он неправ, и начнутся неприятности, – мягко проговорил Сулла.
– А ты женился бы на мне? – свирепо спросила она.
– Только если бы ты была последней женщиной, оставшейся в живых, Аврелия.
– Однако Гай Юлий женился на мне.
– Ну, этого я никак не пойму.
– О, прекрати, ты становишься дерзким! – остановила она его.
– Тогда переменим тему, – попросил Сулла и отклонился назад, опершись на обе руки. – Как поживает вдова Скавра?
Ее фиолетовые глаза блеснули:
– Ecastor! Все еще интересуешься?
– Определенно.
– Полагаю, что она находится под опекой относительно молодого человека – брата Ливия Друза, Мамерка Эмилия Лепида Ливиана.
– Я знаю его. Он помогает Квинту Лутацию в Капуе, но он сражался и в Геркулануме вместе с Титом Дидием и пошел в Луканию с Габиниями. Он из крепких парней, из тех, кого все считают солью земли, – Сулла сел, неожиданно став похожим на кота, завидевшего жертву. – Так вот откуда дует ветер? И что же, она собирается замуж за Лепида Ливиана?
– Я в этом сомневаюсь! – рассмеялась Аврелия. – Он женат на довольно противной женщине, которая держит его под контролем все время. Эта Клавдия – сестра Аппия Клавдия Пульхра. Ты знаешь, его жена заставила Луция Юлия вымыть храм Юноны Соспиты, не снимая тоги. Она умерла от родов двумя месяцами позже.
– Она двоюродная сестра моей Далматики – эта умершая Балеарика, как мне кажется, – сказал Сулла с усмешкой.
– Ей все тут двоюродные сестры, – заметила Аврелия. Сулла приободрился:
– Как ты думаешь, моя Далматика могла бы теперь мною заинтересоваться?
– Не имею понятия! – покачала головой Аврелия. – Говорю тебе это честно, Луций Корнелий. Я не поддерживаю связей с женщинами моего круга, кроме тех, которые входят непосредственно в нашу семью.
– Тогда, может быть, ты разовьешь свое знакомство с ней, когда вернется твой супруг. У тебя определенно будет тогда больше свободного времени, – лукаво сказал Сулла.
– Довольно, Луций Корнелий! Можешь отправляться домой.
Они вместе пошли к дверям. Как только их фигуры исчезли из поля зрения смотрового глазка юного Цезаря, он спустился с потолка и ушел.
– Ты будешь добиваться Далматики для меня? – спросил Сулла, когда хозяйка открыла ему дверь на улицу.
– Нет, не буду, – ответила Аврелия. – Если уж ты так в ней заинтересован, добивайся ее сам. Хотя могу сказать тебе, что развод с Элией сделает тебя весьма непопулярным человеком.
– Я и раньше был непопулярен. Vale.
Выборы по трибам проходили в отсутствие консула, поэтому сенат возложил обязанности наблюдателя на Метелла Пия Поросенка который был претором и прибыл в Рим вместе с Суллой. То, что трибуны плебса намеревались составить консервативную группу, было ясно по тому, что первым прошел не кто иной, как Публий Сульпиций Руф, а Публий Антистий сразу же за ним. Публий Сульпиций обеспечил себе освобождение от Помпея Страбона. Приобретя превосходную репутацию на поле боя в качестве командующего в действиях против пиценов, Сульпиций хотел теперь приобрести и политическую репутацию. В ораторских и судебных кругах он был известен, сделав еще в юности блестящую карьеру на форуме. Будучи одним из самых многообещающих ораторов среди молодежи, он как и покойный Красс Оратор, предпочитал малоазийский стиль речей. Он был столь же грациозно расчетлив в жестах, сколь изыскан в голосовых, стилистических и риторических приемах. Наиболее знаменитым его делом было обвинение Гая Норбануса в незаконном осуждении консула Цепиона, прославившегося в связи с золотом Толозы; то, что он это дело проиграл, в конце концов не повредило его репутации. Большой друг Марка Ливия Друза – хотя и не поддерживавший предоставление гражданства италикам, – после смерти Друза он сблизился с Квинтом Помпеем Руфом, напарником Суллы на предстоящих выборах консулов. То, что он теперь был председателем коллегии трибунов плебса, не сулило ничего хорошего любителям кривляния в демагогическом стиле.
И в самом деле похоже было, что ни один из десяти избранных не принадлежал к демагогам и что за выборами коллегии не последует поток противоречивых законов. Наиболее многообещающим было введение Квинта Цецилия Метелла Целера в должность плебейского эдила; он был очень богат и ходили слухи, что он собирается устроить чудесные игры для утомленного войной города.
Снова под председательством Поросенка центурии собрались на Марсовом поле, чтобы выслушать представляемых кандидатов в консулы и преторы. Когда Сулла и Квинт Помпей Руф совместно выдвинули свои кандидатуры, возгласы одобрения были оглушительными. Но когда Гай Юлий Цезарь Страбон объявил о своем намерении принять участие в качестве кандидата в консулы, наступило полное молчание.
– Ты не можешь! – крикнул Метелл Пий, задыхаясь. – Ты еще не был претором!
– Я утверждаю, что на этих табличках не написано ничего, запрещающего человеку добиваться консульской должности, если он не побывал в должности претора, – сказал Цезарь Страбон и достал свиток такой длины, что присутствующие охнули. – Здесь у меня трактат, который я прочту с начала и до конца, чтобы доказать, что мое утверждение бесспорно.
– Убирайся отсюда и не мешай нам, Гай Юлий Страбон! – крикнул из толпы, собравшейся перед кандидатским помостом, новый плебейский трибун Сульпиций. – Я налагаю вето! Ты не можешь участвовать.
– О, подойди, Публий Сульпиций! Давай попробуем обратиться к закону, прежде чем обращаться к народу! – прокричал Цезарь Страбон.
– Я налагаю вето на твою кандидатуру, Гай Юлий Страбон. Сойди оттуда и присоединись к равным тебе, – потребовал Сульпиций.
– Тогда я выдвигаю свою кандидатуру в преторы!
– Не на этот год, – сказал Сульпиций. – Я отклоняю ее также.
Младший брат Квинта Лутация Катула Цезаря и Луция Юлия Цезаря порой бывал злобен, и его характер доставлял ему неприятности, но на этот раз Цезарь Страбон только пожал плечами, усмехнулся и почти довольный спустился вниз, встав рядом с Сульпицием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152