В календарный март Лукулл пустился в плавание в Коркиру, два его легиона и две тысячи всадников заняли все корабли в порту, которые могли найти. Таким образом, у Суллы не было иного выбора, кроме как ждать возвращения транспорта, чтобы переправиться самому. И только в начале мая, когда у него почти ничего не оставалось от его двухсот талантов золотом, – Сулла наконец пересек Адриатику со своими тремя легионами и тысячей армейских мулов.
Луций Корнелий облокотился на корму, внимательно вглядываясь назад, где в едва различимом кильватере проглядывало грязное пятно на горизонте – это и была Италия. И вот Италия исчезла, Сулла был свободен. В пятьдесят три года он наконец вступал в войну, которую мог выиграть честно, поскольку она будет вестись с настоящим иноземным врагом. Слава, добыча, сражения, кровь.
«И этого слишком много для тебя, Гай Марий, – ликующе думал он. – Это единственная война, которую ты не смог украсть у меня. Эта война – моя!»

Часть X
Глава 1
Именно молодой Марий и Луций Декумий вывели Гая Мария из храма Теллуса и спрятали его в cella храма Юпитера Статора на Велии; именно они искали Публия Сульпиция и других патрициев, которые в свое время перепоясались мечами, чтобы защитить Рим от армии Луция Корнелия Суллы, а затем скрывали и самого Сульпиция и еще девять человек в храме Юпитера Статора спустя некоторое время.
– Это все, кого мы смогли найти, – сказал молодой Марий отцу, садясь рядом с ним на пол. – Я слышал, что Марк Леторий, Публий Цетег и Публий Альбинован проскользнули недавно через Капенские ворота. Но о братьях Граниях я ничего не знаю. Будем надеяться, что они покинули город еще раньше.
– Какая ирония, – горько говорил Гай Марий одному из собравшихся, – скрываться внутри сооружения, посвященного богу, который останавливает бегущих солдат. Мои-то не станут сражаться независимо от того, что бы я им ни пообещал.
– Они не были римскими солдатами, – попытался утешить отца молодой Марий.
– Я знаю!
– Никогда не думал, что Сулла дойдет до этого, – проговорил Сульпиций, дыша так тяжело, словно бежал несколько часов подряд.
– А вот я думал – после того, как встретил его на Латинской дороге в Тускуле, – отозвался городской претор Марк Юний Брут.
– Ну, теперь Сулла хозяин Рима, – заметил молодой Марий. – Отец, что нам делать?
Но ему отвечал Сульпиций, который ненавидел, когда кто-либо обращался за советом к Гаю Марию, минуя его самого. Гай Марий мог быть шесть раз консулом и оказывать большие услуги трибуну плебса в уничтожении сената, но все это было в прошлом, а теперь он всего-навсего частное лицо.
– Мы отправимся по домам и будем вести себя так, словно ничего не случилось, – твердо сказал он.
Марий повернул голову и недоверчиво посмотрел на Сульпиция. Он чувствовал себя таким усталым, как никогда в жизни; но самое ужасное было сознавать, что его левая рука и челюсть неподвижны.
– Ты можешь делать, что хочешь, – проговорил он, с трудом шевеля языком, – но я знаю Суллу. И я знаю, как мне следует поступить – бежать, чтобы спасти свою жизнь.
– Я согласен с тобой, – отозвался Брут, и голубой оттенок на его губах был сейчас ярче, чем обычно. Он вдохнул всей грудью. – Если мы останемся, он убьет нас. Я видел его лицо в Тускуле.
– Он не сможет убить нас! – уверенно произнес Сульпиций, вновь обретая спокойствие. – Никто лучше Суллы не знает, что такое кощунство. Теперь он отступит, чтобы убедиться в том, что все, сделанное им до сегодняшнего дня, является законным.
– Ерунда! – презрительно отозвался Марий. – Ты что, думаешь, он завтра же отправит свои легионы обратно в Кампанию? Как бы не так! Он оккупировал Рим и не собирается уходить оттуда, до тех пор, пока сам этого не пожелает.
– Он никогда не осмелится на это, – заявил Сульпиций, вдруг осознавая, как, впрочем, и многие другие в сенате, что он недостаточно хорошо знает Суллу.
– Не осмелится? – Марий зло рассмеялся: – Луций Корнелий не осмелится? Опомнись, Публий Сульпиций! Сулла осмелится на все, как он уже неоднократно делал в прошлом. И что хуже всего, он делает это обдуманно. Он не станет фабриковать судебный процесс над нами по обвинению в измене. Он просто прикончит нас в каком-нибудь тайном месте, а затем представит дело так, будто мы погибли в бою.
– Это как раз то, о чем я думаю, Гай Марий, – согласился Луций Декумий, – он убил бы и свою мать, если бы ему это потребовалось. – Он задрожал и выставил вперед свою правую руку, сжав ее в кулак и подняв указательный палец и мизинец, как два рога, – знак отражения Злого Глаза. – Он не похож на других людей.
Девять других участников этого собрания сидели на полу храма, наблюдая за двумя спорящими лидерами. Ни один из них не был важной персоной в сенате или сословии всадников, хотя все являлись членами того или другого. Прежде им казалось, что цель, за которую стоит сражаться, – это изгнание римской армии из Рима, но теперь когда они потерпели неудачу и оказались в этом храме, все представлялось им иначе, и сами себе они казались глупцами, что осмелились на это. Завтра их спины снова разогнутся, потому что каждый из них готов был умереть за Рим, но сейчас, уставшие и разочарованные, они хотели, чтобы в споре Сульпиция и Мария прав оказался последний.
– Если ты уйдешь, Гай Марий, я не смогу остаться, – произнес Сульпиций.
– Лучше уйти, поверь мне. Я уверен в этом, – отозвался Марий.
– А ты, Луций Декумий? – поинтересовался молодой Марий.
– Нет, я остаюсь, – покачал головой Луций Декумий. – Но, к счастью для меня, я не столь важная персона. Я должен присматривать за Аврелией и молодым Цезарем, их отец сейчас находится вместе с Луцием Цинной в Альбе Фуцении. И я буду присматривать за Юлией ради тебя, Гай Марий.
– На часть моего имущества Сулла сможет наложить лапы и конфисковать, – самодовольно ухмыльнулся Гай Марий. – Ну разве не напрасно я повсюду припрятал свои денежки?
Марк Юний Брут поднялся.
– Я должен сходить домой и принести с собой все, что смогу. – Он посмотрел на Мария, а не на Сульпиция. – Куда мы отправимся? Мы пойдем разными путями, или лучше держаться вместе?
– Мы должны покинуть Италию, – отвечал Марий, обнимая правой рукой своего сына, а левой Луция Декумия, – так ему легче было подняться с пола. – Думаю, мы должны выбираться из Рима поодиночке и постараться отъехать от него как можно дальше. После чего нам следует соединиться. Предлагаю назначить местом встречи Энерию, где мы все и соберемся в декабрьские иды. Мне будет несложно узнать о местонахождении Гнея и Квинта Граниев, чтобы сообщить им место встречи; надеюсь, что они сами узнают, где находятся Цетег, Альбинован и Леторий. Поэтому я говорю только о присутствующих. Когда мы достигнем Энерии, положитесь на меня, я обеспечу корабль. Из Энерии, я полагаю, мы отправимся в Сицилию. Норбан, мой клиент, является ее правителем.
– Но почему Энерия? – спросил Сульпиций, чувствуя себя несчастным из-за решения покинуть Рим.
– Потому что этот остров находится в стороне от обычных путей и не слишком далеко от Путеол. А у меня есть много родственников и денег в Путеолах, – пояснил Марий, помахивая своей левой рукой так, будто она ему надоела. – Мой второй кузен Марк Граний, – который приходится также кузеном Гнею и Квинту, потому-то они и приедут к нему, – банкир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152