Как ты мог докатиться до болтовни о пригодности Гая Мария? Он не пригоден вести армию дальше Эсквилинских ворот, что уж говорить о провинции Азия.
– Гай Марий здоров, – вызывающе возразил Луций Декумий, защищаясь.
Сулла был не только тем единственным другом Аврелии, кого он не любил; более того, он был единственным из всех его знакомых, кого Декумий боялся. Он знал немало о Сулле такого, чего не знала Аврелия, но чем больше он узнавал, тем меньше испытывал стремления кому бы то ни было рассказывать об этом. «Это узнал один я, – и довольно! – думал он про себя тысячу раз. – Клянусь, что Луций Корнелий Сулла такой же великий негодяй, как и я. Только у него есть больше возможностей, чтобы сделать больше злодейств. И я наверняка знаю, что он их сделает.»
– Не Луций Декумий несет ответственность за все эти неприятности, а ты! – раздраженно бросила Аврелия.
– Ерунда! – энергично возразил Сулла, – не из-за меня начались все эти неприятности! Я обдумывал свои собственные дела в Капуе и планировал отбыть в Грецию.
Это такие дураки, как Луций Декумий, вздумали совать свой нос туда, где они ничего не смыслят, вообразив себя героями, сделанными из более превосходного металла, чем остальные! Твой друг, который находится здесь, набрал большую толпу быкообразных ребят Сульпиция, чтобы штурмовать форум и сделать мою дочь вдовой – и он собирался устроить то же самое, но в больших размерах, когда я вошел на эсквилинский форум, не желая ничего иного, кроме восстановления мира! Я не устраивал беспорядков, я только должен был расплачиваться за них!
Теперь уже и Луций Декумий задыхался от гнева, готовый лезть в драку.
– Я верю в народ! – глубоко выдохнул он, по-видимому не нуждаясь ни в чьем заступничестве.
– В самом деле? Так и отправляйся туда напыщенно изрекать глупости, такие же пустые, как мозги всего вашего четвертого класса! – прорычал Сулла. – «Я верю в народ» смотри ты! Советую тебе верить в лучших!
– Луций Корнелий, пожалуйста, – взмолилась Аврелия, у которой бешено колотилось сердце и тряслись ноги, – если ты лучше, чем Луций Декумий, то и веди себя соответственно!
– Именно! – вскричал Луций Декумий, беря себя в руки, потому что его возлюбленная Аврелия заступалась за него, и ему хотелось выглядеть мужественным в ее глазах. И Луций Декумий попытался. Ради Аврелии. – Ты напрасно не задумываешься о том, большой и важный Сулла, что вполне можешь получить нож в спину!
Бесцветные глаза остекленели, Сулла оскалился и поднялся с кушетки. Окутанный почти ощутимой аурой угрозы, он приблизился к Луцию Декумию. Тот подался назад – не столько из трусости, сколько из естественного человеческого предчувствия чего-то настолько же таинственного, насколько ужасного.
– Я могу раздавить тебя как слон может раздавить собаку, – весело заговорил Сулла. – Единственная причина, почему я не делаю этого – присутствие здесь женщины. Она оценила тебя, и ты хорошо ей служишь. Ты можешь иметь много ножей для многих людей, Луций Декумий, но никогда не заблуждайся насчет того, что у тебя есть нож для меня! Даже в мечтах. Уйди с моего пути и веди себя в соответствии с тем, что ты есть. А теперь убирайся!
– Иди, Луций Декумий, – попросила Аврелия, – пожалуйста!
– Когда он в подобном состоянии?!
– Я сама знаю, что для меня лучше. Пожалуйста, иди.
Луций Декумий вышел.
– Не было необходимости обходиться с ним так сурово, – сказала она, раздувая ноздри, – он просто не знал, как вести себя с тобой, хотя он предан и, кроме того, он есть только то, что он есть. Его преданность Гаю Марию в интересах моего сына.
Сулла присел на край ложа, не решив еще, уйти или остаться.
– Не сердись на меня, Аврелия, иначе я тоже буду сердиться на тебя. Я согласен с тем, что он не стоит моего гнева. Но он помог Гаю Марию поставить меня в положение, которого я не заслуживал!
– Да, я понимаю твои чувства. – Аврелия глубоко вздохнула. – Что касается происшедшего, ты, может быть, и прав. – Она принялась ритмично кивать головой: – Я знаю это, я знаю это, я знаю это… Я знаю, что ты всеми возможными средствами пытался сохранить мир и законность. Но не упрекай Гая Мария. Это все Сульпиций.
– Вранье! – воскликнул Сулла. – Ты дочь консула и жена претора, Аврелия. Ты знаешь более чем достаточно о том, что Сульпиций не мог начать действовать, пока не заручился поддержкой Гая Мария, человека, более влиятельного, чем был он сам.
– Был? – спросила она, широко раскрыв глаза.
– Сульпиций мертв. Его поймали два дня назад.
– А Гай Марий?
– О, Гай Марий, Гай Марий, всегда Гай Марий! Подумай, Аврелия, подумай! Почему бы я хотел смерти Гая Мария? Убить народного героя? Я не такой большой дурак! Я только напугал его, в надежде, что он уберется из Италии еще до того, пока я сам ее не покину. И я сделал это не только ради самого себя, женщина, но и ради Рима тоже. Ему нельзя было позволить сражаться с Митридатом! – он переместился на ложе. – Аврелия, ты, наверное, обратила внимание, что с тех пор, как Гай Марий вернулся к общественной жизни – а это произошло ровно год назад, – он связался с такими личностями, которым бы не сказал ave в прежние дни? Мы все в настоящее время используем приверженцев, которых раньше не стали бы привлекать. Мы нуждаемся в тех людях, в которых прежде плевали. Но со времени своего второго удара Гай Марий прибегал к помощи таких орудий и хитростей, от которых отказался бы раньше даже под угрозой смерти. Я знаю, кто я есть, и знаю, на что способен. И будет неправдой сказать, что я менее честный и щепетильный человек, чем Гай Марий. И не только благодаря той жизни, которую я вел, но и благодаря тому типу людей, к которому я отношусь. Но он-то никогда не был таким! Он нанимает таких, как Луций Декумий, для того, чтобы избавиться от юнца, обвинившего его драгоценного сына в убийстве! Он нанимает таких, как Луций Декумий, чтобы тот обеспечивал ему толпу быкоподобных существ! Подумай, Аврелия, подумай! Второй удар повредил его разум.
– Ты не должен был идти на Рим, – отвечала она.
– А какой у меня был выбор, скажи мне? Если бы я мог найти другой путь, то избрал бы его! Неужели ты предпочла бы видеть меня продолжающим сидеть в Капуе до тех пор, пока Рим бы не получил вторую гражданскую войну – Сулла против Мария?
– Этого бы никогда не случилось! – побледнев, воскликнула Аврелия.
– О, тогда была бы третья альтернатива! Тогда я, покорный, лежал бы под ногами сумасшедшего трибуна плебса и выжившего из ума старика! Позволить Гаю Марию сделать со мной то, что он сделал с Метеллом Нумидийским, позволить ему использовать плебс, чтобы отнять у меня командование? А ведь когда он сделал это с Метеллом Нумидийским, тот не был консулом! А я был консулом, Аврелия! Никто не может отобрать у консула командование, пока он в должности. Никто!
– Да, я поняла тебя, – сказала она, и щеки ее порозовели, а глаза наполнились слезами, – но они никогда не простят тебя, Луций Корнелий, ведь ты повел армию на Рим.
– О, во имя всех богов, не плачь! – Сулла застонал. – Я никогда не видел тебя плачущей! Никогда, даже на похоронах моего мальчика! Если ты не плакала из-за него, то ты не должна плакать из-за Рима!
Ее голова была опущена, слезы не текли по щекам, а орошали колени, и солнечные блики сверкали на ее мокрых черных ресницах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Гай Марий здоров, – вызывающе возразил Луций Декумий, защищаясь.
Сулла был не только тем единственным другом Аврелии, кого он не любил; более того, он был единственным из всех его знакомых, кого Декумий боялся. Он знал немало о Сулле такого, чего не знала Аврелия, но чем больше он узнавал, тем меньше испытывал стремления кому бы то ни было рассказывать об этом. «Это узнал один я, – и довольно! – думал он про себя тысячу раз. – Клянусь, что Луций Корнелий Сулла такой же великий негодяй, как и я. Только у него есть больше возможностей, чтобы сделать больше злодейств. И я наверняка знаю, что он их сделает.»
– Не Луций Декумий несет ответственность за все эти неприятности, а ты! – раздраженно бросила Аврелия.
– Ерунда! – энергично возразил Сулла, – не из-за меня начались все эти неприятности! Я обдумывал свои собственные дела в Капуе и планировал отбыть в Грецию.
Это такие дураки, как Луций Декумий, вздумали совать свой нос туда, где они ничего не смыслят, вообразив себя героями, сделанными из более превосходного металла, чем остальные! Твой друг, который находится здесь, набрал большую толпу быкообразных ребят Сульпиция, чтобы штурмовать форум и сделать мою дочь вдовой – и он собирался устроить то же самое, но в больших размерах, когда я вошел на эсквилинский форум, не желая ничего иного, кроме восстановления мира! Я не устраивал беспорядков, я только должен был расплачиваться за них!
Теперь уже и Луций Декумий задыхался от гнева, готовый лезть в драку.
– Я верю в народ! – глубоко выдохнул он, по-видимому не нуждаясь ни в чьем заступничестве.
– В самом деле? Так и отправляйся туда напыщенно изрекать глупости, такие же пустые, как мозги всего вашего четвертого класса! – прорычал Сулла. – «Я верю в народ» смотри ты! Советую тебе верить в лучших!
– Луций Корнелий, пожалуйста, – взмолилась Аврелия, у которой бешено колотилось сердце и тряслись ноги, – если ты лучше, чем Луций Декумий, то и веди себя соответственно!
– Именно! – вскричал Луций Декумий, беря себя в руки, потому что его возлюбленная Аврелия заступалась за него, и ему хотелось выглядеть мужественным в ее глазах. И Луций Декумий попытался. Ради Аврелии. – Ты напрасно не задумываешься о том, большой и важный Сулла, что вполне можешь получить нож в спину!
Бесцветные глаза остекленели, Сулла оскалился и поднялся с кушетки. Окутанный почти ощутимой аурой угрозы, он приблизился к Луцию Декумию. Тот подался назад – не столько из трусости, сколько из естественного человеческого предчувствия чего-то настолько же таинственного, насколько ужасного.
– Я могу раздавить тебя как слон может раздавить собаку, – весело заговорил Сулла. – Единственная причина, почему я не делаю этого – присутствие здесь женщины. Она оценила тебя, и ты хорошо ей служишь. Ты можешь иметь много ножей для многих людей, Луций Декумий, но никогда не заблуждайся насчет того, что у тебя есть нож для меня! Даже в мечтах. Уйди с моего пути и веди себя в соответствии с тем, что ты есть. А теперь убирайся!
– Иди, Луций Декумий, – попросила Аврелия, – пожалуйста!
– Когда он в подобном состоянии?!
– Я сама знаю, что для меня лучше. Пожалуйста, иди.
Луций Декумий вышел.
– Не было необходимости обходиться с ним так сурово, – сказала она, раздувая ноздри, – он просто не знал, как вести себя с тобой, хотя он предан и, кроме того, он есть только то, что он есть. Его преданность Гаю Марию в интересах моего сына.
Сулла присел на край ложа, не решив еще, уйти или остаться.
– Не сердись на меня, Аврелия, иначе я тоже буду сердиться на тебя. Я согласен с тем, что он не стоит моего гнева. Но он помог Гаю Марию поставить меня в положение, которого я не заслуживал!
– Да, я понимаю твои чувства. – Аврелия глубоко вздохнула. – Что касается происшедшего, ты, может быть, и прав. – Она принялась ритмично кивать головой: – Я знаю это, я знаю это, я знаю это… Я знаю, что ты всеми возможными средствами пытался сохранить мир и законность. Но не упрекай Гая Мария. Это все Сульпиций.
– Вранье! – воскликнул Сулла. – Ты дочь консула и жена претора, Аврелия. Ты знаешь более чем достаточно о том, что Сульпиций не мог начать действовать, пока не заручился поддержкой Гая Мария, человека, более влиятельного, чем был он сам.
– Был? – спросила она, широко раскрыв глаза.
– Сульпиций мертв. Его поймали два дня назад.
– А Гай Марий?
– О, Гай Марий, Гай Марий, всегда Гай Марий! Подумай, Аврелия, подумай! Почему бы я хотел смерти Гая Мария? Убить народного героя? Я не такой большой дурак! Я только напугал его, в надежде, что он уберется из Италии еще до того, пока я сам ее не покину. И я сделал это не только ради самого себя, женщина, но и ради Рима тоже. Ему нельзя было позволить сражаться с Митридатом! – он переместился на ложе. – Аврелия, ты, наверное, обратила внимание, что с тех пор, как Гай Марий вернулся к общественной жизни – а это произошло ровно год назад, – он связался с такими личностями, которым бы не сказал ave в прежние дни? Мы все в настоящее время используем приверженцев, которых раньше не стали бы привлекать. Мы нуждаемся в тех людях, в которых прежде плевали. Но со времени своего второго удара Гай Марий прибегал к помощи таких орудий и хитростей, от которых отказался бы раньше даже под угрозой смерти. Я знаю, кто я есть, и знаю, на что способен. И будет неправдой сказать, что я менее честный и щепетильный человек, чем Гай Марий. И не только благодаря той жизни, которую я вел, но и благодаря тому типу людей, к которому я отношусь. Но он-то никогда не был таким! Он нанимает таких, как Луций Декумий, для того, чтобы избавиться от юнца, обвинившего его драгоценного сына в убийстве! Он нанимает таких, как Луций Декумий, чтобы тот обеспечивал ему толпу быкоподобных существ! Подумай, Аврелия, подумай! Второй удар повредил его разум.
– Ты не должен был идти на Рим, – отвечала она.
– А какой у меня был выбор, скажи мне? Если бы я мог найти другой путь, то избрал бы его! Неужели ты предпочла бы видеть меня продолжающим сидеть в Капуе до тех пор, пока Рим бы не получил вторую гражданскую войну – Сулла против Мария?
– Этого бы никогда не случилось! – побледнев, воскликнула Аврелия.
– О, тогда была бы третья альтернатива! Тогда я, покорный, лежал бы под ногами сумасшедшего трибуна плебса и выжившего из ума старика! Позволить Гаю Марию сделать со мной то, что он сделал с Метеллом Нумидийским, позволить ему использовать плебс, чтобы отнять у меня командование? А ведь когда он сделал это с Метеллом Нумидийским, тот не был консулом! А я был консулом, Аврелия! Никто не может отобрать у консула командование, пока он в должности. Никто!
– Да, я поняла тебя, – сказала она, и щеки ее порозовели, а глаза наполнились слезами, – но они никогда не простят тебя, Луций Корнелий, ведь ты повел армию на Рим.
– О, во имя всех богов, не плачь! – Сулла застонал. – Я никогда не видел тебя плачущей! Никогда, даже на похоронах моего мальчика! Если ты не плакала из-за него, то ты не должна плакать из-за Рима!
Ее голова была опущена, слезы не текли по щекам, а орошали колени, и солнечные блики сверкали на ее мокрых черных ресницах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152