Петрос - очень хороший юноша, женат, христианин, по-моему, в последнее время они уже мало общались, у них разные интересы…
— Благодарю, - я допил свою кружку и отодвинул от себя, - у меня еще вот какой к вам вопрос. Почему вы решили написать заявление? Что вас встревожило? Может быть, вспомнится какая-то деталь, мелочь, что натолкнуло вас на эту мысль… Это может оказаться очень полезным.
Женщина задумалась. Над глазами собрались горестные морщинки.
— Видите ли…
Она говорила с трудом. Пыталась вспомнить.
— Видите ли, я была очень… потрясена… я не имею в виду, что больно, это понятно… Я не понимала, почему так произошло. Понимаете - я захотела понять… разобраться… Я до такой степени не знала собственного ребенка! Я не предполагала, что такое может случиться с ним. Ведь он… вы понимаете, он был очень, очень здравомыслящим, очень спокойным. Он был… эгоист. У меня трое сыновей, Игги средний. Это могло случиться со старшим, или младшим - но только не с ним. Он же любил себя. Это последнее, что могло с ним случиться. Он никогда не пил, даже на праздники, отец обижался. Он был просто помешан на этих своих увлечениях… на голове стоял каждое утро по часу. Ни разу ни в кого не влюбился. С ним вообще в школе хлопот не было. И вдруг… Он действительно был какой-то возбужденный, встрепанный. А потом на следующий день я ему позвонила, никто не ответил, и автоответчик был отключен. Он всегда включает вообще-то. Я не придала значения, мало ли… И когда меня позвали… Его уже вынули из ванны, но мне стало плохо. Вы знаете, столько крови… Мне стало плохо. А потом какая-то ненависть, непонятно к чему даже, к кому, и желание понять. Я стала просматривать его стол, книги, его записи. Он почти всегда писал на бумаге, вы видели - у него даже циллоса нет, даже монитора нет. Я прочитала эти его последние записи, вы их помните? Ну вот. Ему кто-то открыл глаза, и он что-то должен был сделать. Я поехала к моей подруге, она психиатр… она сказала, что острый психоз, скорее всего, исключен…
Женщина умолкла. Она наконец-то заплакала. Я ждал этого все время, она довольно долго держалась. Я взял ее запястье, крепко сжал и произнес, глядя прямо в лицо женщине.
— Успокойтесь, товарищ. Мы все выясним. Возьмите себя в руки.
Она тихо всхлипывала.
— Выпейте, вот, - я налил воды в стакан, женщина покорно взяла его, зубы застучали о край, - вы у психолога наблюдаетесь?
— Д-да… они мне сразу сказали…
— Это важно.
— Д-да.
— То, что вы говорите - действительно, выглядит очень подозрительно. И вы правильно сделали, что обратились к нам. Записи в дневнике действительно говорят о том, что здесь было вмешательство со стороны. Очень хорошо, что вы к нам обратились, ведь может быть, ваш сын - не единственная и не последняя жертва этих людей. Мы обязательно все проверим и найдем их.
Лойра всхлипывала. Она старалась взять себя в руки. Нельзя только жалеть ее сейчас. Нельзя. Для этого есть психологи. Близкие люди. Пусть они… Мне нужно все выяснить. Это моя функция, и это то единственное, чем я еще могу ей помочь. Если ей можно помочь. Я вспомнил маму и ее глаза, когда меня привезли из Кари… Почему-то тогда она показалась мне такой старой. А ей было чуть за сорок. А когда я в сидел в Сканти и ждал обмена, я ее не видел. Бедная, как она живет? С таким сыном, как я… Но я жив и даже почти здоров, а сын Лойры погиб, хотя никогда не был на войне, и даже ни малейшей опасности, вроде бы, не подвергался.
— Не плачьте, - повторил я, - я найду этих людей. Я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы они были наказаны.
Я быстренько распределил работу. Климент с курсов отправился прямо домой, но я решил, что его можно будет и позже загрузить, с понедельника. Пока я разделил контакты Лойры на три группы. В первую вошли четверо друзей парня, те, кого назвала его мать. А также непонятный адрес на клочке бумаги, найденный в кармане куртки. Эту группу взял себе я. Бену я отдал все остальные адреса из записной книжки - большая часть, наверняка, случайные знакомые, не имеющие отношения к делу. Но там же мог обнаружиться и настоящий клад - как знать? Эннии достались прочие контакты - коллеги по работе, начальство, учителя, бывший духовник, школьные друзья и, конечно же, родственники. Работы много, но работа, скорее всего, рутинная.
Не знаю почему, но меня тревожил этот адрес на клочке бумаги. Интуиция? Я привык доверять таким предчувствиям. Во всяком случае, ничто не мешает мне начать прямо с проверки этого адреса.
Я переоделся в штатское. Взял мотороллер - можно взять и автомобиль, но так будет быстрее. И незаметнее. Я легко лавировал между рядами медленно ползущего транспорта - самое пробочное время, час пик. У Площади Мира какой-то легионер помахал мне жезлом - пришлось остановиться, показать удостоверение. Можно было, конечно, и не обращать внимания, но не надо показывать окружающим дурной пример. Весь путь до Ренки занял всего чуть больше славного.
Нужный мне квартал располагался почти у самой Набережной. Я миновал на мотороллере несколько причудливых арок, оказавшись в центре застроенного микрорайона. Старинная хавенская церквушка, словно задавленная изогнутыми громадами современных зданий, тщилась воткнуть в колодец неба золоченое острие креста. Я поставил мотороллер и прошелся по двору, высматривая нужные мне номера.
490-520. Вот они.
Господи Иисусе, помоги. Я нажал кнопку сигнала. Из подъезда вышла девушка с крупной черной собакой. Я подумал, что надо было взять кинолога на обыск к Лойре. Зачем - не знаю. Так, мало ли что… наркотики?
Собака потянулась ко мне носом, девушка одернула ее.
— Фу, Барк!
— Ничего-ничего, - пробормотал я и дал псу обнюхать ладонь. Девушка улыбнулась и кокетливо заправила за ухо упавший локон. Симпатичная.
— Вы к кому-то в гости?
Я еще раз нажал кнопку.
— Да, к знакомым.
Я постарался ответить официальнее. Девушка вздохнула, вздернула подбородок и пошла прочь. Дверь наконец щелкнула.
Лифт вознес меня на пятый этаж. В раскрытых дверях стояла девочка - совсем небольшая, лет семи. Странно… И одета странно - в коротком халатике, босая. Не холодно ей в коридоре?
— Привет, - осторожно сказал я, - а взрослые дома есть?
— Не-а, - сказала она. Большие голубоватые глаза смотрели расслабленно. Юная пофигистка.
Неудачно вышло, подумал я. Только вспугну… если здесь что-то серьезное.
— А ты почему не в школе?
— Я болею, - ответила девочка. Ответ довольно странный и явно неправдоподобный. Если бы она болела - лежала бы в школьном изоляторе. Во всяком случае, держать дома такого маленького ребенка в одиночестве… Да и не выглядит она больной. Излишне бледненькая, пожалуй, да.
Но уточнять я не стал.
— Жаль, - сказал я, - а когда придут взрослые?
— Вечером, - ответила она, - а Вэлия сегодня не принимает, вы зря пришли.
— Я не знал, когда она принимает. Мне только дали ваш адрес, и я хотел договориться. Ну а на той неделе, наверное, можно будет?
— Наверное, - сказала девочка, - вы потом придите.
Она помолчала и добавила.
— Я бы сама вас посмотрела, но я совсем не способная.
— Не способная? - удивился я, - странно. Такая симпатичная девочка, умные глаза - и неспособная?
Что-то внутри напряглось - гончая почуяла дичь. Теперь спокойно. Только спокойно. Только не выдать себя.
— Не-а, - сказала девочка, - я закрытая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
— Благодарю, - я допил свою кружку и отодвинул от себя, - у меня еще вот какой к вам вопрос. Почему вы решили написать заявление? Что вас встревожило? Может быть, вспомнится какая-то деталь, мелочь, что натолкнуло вас на эту мысль… Это может оказаться очень полезным.
Женщина задумалась. Над глазами собрались горестные морщинки.
— Видите ли…
Она говорила с трудом. Пыталась вспомнить.
— Видите ли, я была очень… потрясена… я не имею в виду, что больно, это понятно… Я не понимала, почему так произошло. Понимаете - я захотела понять… разобраться… Я до такой степени не знала собственного ребенка! Я не предполагала, что такое может случиться с ним. Ведь он… вы понимаете, он был очень, очень здравомыслящим, очень спокойным. Он был… эгоист. У меня трое сыновей, Игги средний. Это могло случиться со старшим, или младшим - но только не с ним. Он же любил себя. Это последнее, что могло с ним случиться. Он никогда не пил, даже на праздники, отец обижался. Он был просто помешан на этих своих увлечениях… на голове стоял каждое утро по часу. Ни разу ни в кого не влюбился. С ним вообще в школе хлопот не было. И вдруг… Он действительно был какой-то возбужденный, встрепанный. А потом на следующий день я ему позвонила, никто не ответил, и автоответчик был отключен. Он всегда включает вообще-то. Я не придала значения, мало ли… И когда меня позвали… Его уже вынули из ванны, но мне стало плохо. Вы знаете, столько крови… Мне стало плохо. А потом какая-то ненависть, непонятно к чему даже, к кому, и желание понять. Я стала просматривать его стол, книги, его записи. Он почти всегда писал на бумаге, вы видели - у него даже циллоса нет, даже монитора нет. Я прочитала эти его последние записи, вы их помните? Ну вот. Ему кто-то открыл глаза, и он что-то должен был сделать. Я поехала к моей подруге, она психиатр… она сказала, что острый психоз, скорее всего, исключен…
Женщина умолкла. Она наконец-то заплакала. Я ждал этого все время, она довольно долго держалась. Я взял ее запястье, крепко сжал и произнес, глядя прямо в лицо женщине.
— Успокойтесь, товарищ. Мы все выясним. Возьмите себя в руки.
Она тихо всхлипывала.
— Выпейте, вот, - я налил воды в стакан, женщина покорно взяла его, зубы застучали о край, - вы у психолога наблюдаетесь?
— Д-да… они мне сразу сказали…
— Это важно.
— Д-да.
— То, что вы говорите - действительно, выглядит очень подозрительно. И вы правильно сделали, что обратились к нам. Записи в дневнике действительно говорят о том, что здесь было вмешательство со стороны. Очень хорошо, что вы к нам обратились, ведь может быть, ваш сын - не единственная и не последняя жертва этих людей. Мы обязательно все проверим и найдем их.
Лойра всхлипывала. Она старалась взять себя в руки. Нельзя только жалеть ее сейчас. Нельзя. Для этого есть психологи. Близкие люди. Пусть они… Мне нужно все выяснить. Это моя функция, и это то единственное, чем я еще могу ей помочь. Если ей можно помочь. Я вспомнил маму и ее глаза, когда меня привезли из Кари… Почему-то тогда она показалась мне такой старой. А ей было чуть за сорок. А когда я в сидел в Сканти и ждал обмена, я ее не видел. Бедная, как она живет? С таким сыном, как я… Но я жив и даже почти здоров, а сын Лойры погиб, хотя никогда не был на войне, и даже ни малейшей опасности, вроде бы, не подвергался.
— Не плачьте, - повторил я, - я найду этих людей. Я обещаю вам, что мы сделаем все возможное, чтобы они были наказаны.
Я быстренько распределил работу. Климент с курсов отправился прямо домой, но я решил, что его можно будет и позже загрузить, с понедельника. Пока я разделил контакты Лойры на три группы. В первую вошли четверо друзей парня, те, кого назвала его мать. А также непонятный адрес на клочке бумаги, найденный в кармане куртки. Эту группу взял себе я. Бену я отдал все остальные адреса из записной книжки - большая часть, наверняка, случайные знакомые, не имеющие отношения к делу. Но там же мог обнаружиться и настоящий клад - как знать? Эннии достались прочие контакты - коллеги по работе, начальство, учителя, бывший духовник, школьные друзья и, конечно же, родственники. Работы много, но работа, скорее всего, рутинная.
Не знаю почему, но меня тревожил этот адрес на клочке бумаги. Интуиция? Я привык доверять таким предчувствиям. Во всяком случае, ничто не мешает мне начать прямо с проверки этого адреса.
Я переоделся в штатское. Взял мотороллер - можно взять и автомобиль, но так будет быстрее. И незаметнее. Я легко лавировал между рядами медленно ползущего транспорта - самое пробочное время, час пик. У Площади Мира какой-то легионер помахал мне жезлом - пришлось остановиться, показать удостоверение. Можно было, конечно, и не обращать внимания, но не надо показывать окружающим дурной пример. Весь путь до Ренки занял всего чуть больше славного.
Нужный мне квартал располагался почти у самой Набережной. Я миновал на мотороллере несколько причудливых арок, оказавшись в центре застроенного микрорайона. Старинная хавенская церквушка, словно задавленная изогнутыми громадами современных зданий, тщилась воткнуть в колодец неба золоченое острие креста. Я поставил мотороллер и прошелся по двору, высматривая нужные мне номера.
490-520. Вот они.
Господи Иисусе, помоги. Я нажал кнопку сигнала. Из подъезда вышла девушка с крупной черной собакой. Я подумал, что надо было взять кинолога на обыск к Лойре. Зачем - не знаю. Так, мало ли что… наркотики?
Собака потянулась ко мне носом, девушка одернула ее.
— Фу, Барк!
— Ничего-ничего, - пробормотал я и дал псу обнюхать ладонь. Девушка улыбнулась и кокетливо заправила за ухо упавший локон. Симпатичная.
— Вы к кому-то в гости?
Я еще раз нажал кнопку.
— Да, к знакомым.
Я постарался ответить официальнее. Девушка вздохнула, вздернула подбородок и пошла прочь. Дверь наконец щелкнула.
Лифт вознес меня на пятый этаж. В раскрытых дверях стояла девочка - совсем небольшая, лет семи. Странно… И одета странно - в коротком халатике, босая. Не холодно ей в коридоре?
— Привет, - осторожно сказал я, - а взрослые дома есть?
— Не-а, - сказала она. Большие голубоватые глаза смотрели расслабленно. Юная пофигистка.
Неудачно вышло, подумал я. Только вспугну… если здесь что-то серьезное.
— А ты почему не в школе?
— Я болею, - ответила девочка. Ответ довольно странный и явно неправдоподобный. Если бы она болела - лежала бы в школьном изоляторе. Во всяком случае, держать дома такого маленького ребенка в одиночестве… Да и не выглядит она больной. Излишне бледненькая, пожалуй, да.
Но уточнять я не стал.
— Жаль, - сказал я, - а когда придут взрослые?
— Вечером, - ответила она, - а Вэлия сегодня не принимает, вы зря пришли.
— Я не знал, когда она принимает. Мне только дали ваш адрес, и я хотел договориться. Ну а на той неделе, наверное, можно будет?
— Наверное, - сказала девочка, - вы потом придите.
Она помолчала и добавила.
— Я бы сама вас посмотрела, но я совсем не способная.
— Не способная? - удивился я, - странно. Такая симпатичная девочка, умные глаза - и неспособная?
Что-то внутри напряглось - гончая почуяла дичь. Теперь спокойно. Только спокойно. Только не выдать себя.
— Не-а, - сказала девочка, - я закрытая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123