Доступ в это помещение имел только сам учитель, и там, в полном уединении, с помощью химических приборов и таинственных заклинаний, приготовлял различные снадобья: «настойку из осоки, экстракт черного лотоса, тибетский эликсир жизни» и другие порошки, и бальзамы. Он завел собственную картотеку порошков, настоек и микстур с таинственными магическими значками, открывшими посвященным способ приготовления, но только сам учитель мог расшифровать эти иероглифы, и взору людей, захвативших после революции его лабораторию, предстало нагромождение непонятных названий, запутанных записей и бесполезной аппаратуры, ключа к которым у них не было.
Связь с политикой отличала лечебницу доктора Бадмаева от других лечебниц всех времен. Тот, кто, хотя бы однажды, все равно по какой причине, приходил в эту больницу, сразу же заносился в список кандидатов в министры или претендентов на какую-либо другую государственную должность. Изготовленные из неизвестных степных трав микстуры, настойки и порошки Бадмаева не только устраняли нарушения обмена веществ: тот, кто принимал эти лекарства, одновременно претендовал на важное место в государственном аппарате. Имена недавних пациентов, бывшие в перечне Бадмаева, можно было спустя некоторое время прочитать в списке министров нового кабинета или еще где-нибудь на первой странице ведомственных листков.
Так как император постепенно привык не только прислушиваться к советам Бадмаева, но и утверждать на высокие посты по рекомендациям тибетца, он черпал резерв из «Бадмаевской лечебницы».
В картотеке этой лечебницы напротив имени каждого пациента была отмечена его принадлежность к партии и политическая позиция, там же, между двух таинственных тибетских рецептов, часто можно было найти замечания такого рода: «Правое крыло необходимо усилить», что имело отношение не к легкому, а к Думе. Бадмаев также находился в оживленной переписке с бывшими пациентами, среди которых было много придворных и министров. Он письменно давал им медицинские советы, такие, как рекомендации при повышении кровяного давления или задержке стула, а рядом с ними политические указания.
С течением времени медицина и политика, назначения министров и «экстракты лотоса» все более смешивались друг с другом; так возникло фантастическое политически-колдовское влияние, исходившее из больницы Бадмаева и определявшее судьбу всей России.
Этим огромным влиянием доктор был обязан успешному медицинско-политическому обслуживанию царя, благодаря чему монарху удалось не только вылечить боли в желудке, но и решить государственные проблемы. Против нервных желудочных колик он прописал настойку из тибетских трав. Предполагалось, что это была смесь белены и гашиша, оказавшая действительно благоприятнейшее воздействие. Политические же затруднения царя он устранил с помощью дипломатического мастерства и проницательности, успехи в этой области были также удовлетворительны.
Таким образом, Бадмаев поднимался все выше в глазах царской четы, и попытки его противников доставить ему неприятности, удалить его или начать преследование с помощью полиции, были с самого начала обречены на провал. Министр Хвостов, безуспешно старавшийся что-либо предпринять против Бадмаева, вскоре вынужден был признать, что тибетец, благодаря отличным отношениям с императорской семьей, был практически неуязвим.
В 1917 году, после свержения царского режима, еще раз дала о себе знать власть этой замечательной личности: Бадмаева вместе с Вырубовой и авантюристом Манасевичем-Мануйловым арестовали и взяли под стражу на пути в Финляндию моряки Балтийского флота. Но вскоре он, благодаря своей своеобразной, исполненной достоинства манере держаться, многократному успеху своей лечебной практики, смог добиться всеобщего расположения со стороны тюремщиков, и спустя короткое время к нему относились не как к заключенному, а как к другу.
Тем не менее искусство тибетского волшебника оказалось бессильным именно тогда, когда оно было бы просто необходимо: и он не смог вылечить болезнь маленького царевича, и его магические микстуры, заклинания и колдовство не оказали ни малейшего воздействия. Как и прежде, вокруг постели маленького Алексея царили беспомощность и отчаяние; до того самого дня, когда к кровати бедного мальчика в первый раз подошел Григорий Ефимович Распутин.
Глава шестая
Друг
Александра Федоровна, российская императрица, уже третий день проводила у постели больного сына; судорожно сцепив руки, час за часом смотрела она неподвижным, полным отчаяния взором на измученного ребенка. В тот несчастливый день, когда коренастый матрос Деревянко внес на руках скорчившееся от боли, почти безжизненное тело Алексея, охваченная непередаваемым горем императрица потеряла сознание.
Весь двор озабоченно следил за Алешей после последнего приступа, прилагались все усилия и бесконечная осторожность, чтобы предотвратить новое несчастье! И тем не менее это снова случилось! Малыш, находившийся под строгим наблюдением Деревянко и няни Вишняковой, играл в парке с сыном привратника; наследника ни на секунду не выпускали из поля зрения. Но, вставая на ноги, Алеша сделал неосторожное, порывистое движение, и тут же мертвенно-бледным упал на руки подбежавшего матроса.
Когда его положили в кроватку и осторожно раздели, сразу же увидели страшную синюю опухоль — опасное для жизни внутреннее кровотечение. Ребенок лежал, судорожно подтянув к животу ногу, нос его заострился, как у покойника.
Врачи, за которыми в отчаянии послал государь, тотчас прибежали, обследовали маленького пациента, применяли различные средства, провели консилиум, повторное обследование и вынуждены были признать свою беспомощность. Предложенные чудодейственные микстуры тибетского врача Бадмаева, ранее всегда помогавшие, когда искусство других врачей было бессильно, не оказали никакого эффекта; было такое впечатление, что Бог покинул российскую царицу, которой завидовали все женщины государства. Даже великолепные травы Бадмаева не смогли облегчить страданий цесаревича. Тогда Александра упала на пол рядом с кроватью и в страстной молитве стала заклинать Бога в последний раз совершить чудо и спасти от смерти ее сына.
Проходили день за днем, ночь за ночью; казалось, Всевышний не решается свершить чудо. Состояние Алексея даже ухудшилось, боли усилились. Если сначала мальчик мог разговаривать с гувернером Жильяром или с няней по меньшей мере в течение нескольких часов, пока вновь не начинались боли, то теперь таких пауз не было вообще, и ребенок, не переставая, кричал и стонал, так что никто в императорском дворце не решался приблизиться к комнате больного. Иногда утомленный Алеша затихал, и тогда у измученной императрицы становилось еще хуже на душе: она думала, что смерть вот-вот унесет ее сына. Днем в комнате больного часто появлялся царь, чтобы утешить Алике. Однажды мальчик почувствовал его холодную ладонь на своем лбу; очнувшись, он слабыми, исхудавшими ручками притянул к себе голову отца и тихим голосом, задыхаясь, прошептал ему на ухо: «Папа, если я умру, вели похоронить меня внизу, в парке».
Император, осторожно высвободившись из объятий ребенка, со слезами на глазах бросился к дверям, и царица услышала его сдавленные рыдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Связь с политикой отличала лечебницу доктора Бадмаева от других лечебниц всех времен. Тот, кто, хотя бы однажды, все равно по какой причине, приходил в эту больницу, сразу же заносился в список кандидатов в министры или претендентов на какую-либо другую государственную должность. Изготовленные из неизвестных степных трав микстуры, настойки и порошки Бадмаева не только устраняли нарушения обмена веществ: тот, кто принимал эти лекарства, одновременно претендовал на важное место в государственном аппарате. Имена недавних пациентов, бывшие в перечне Бадмаева, можно было спустя некоторое время прочитать в списке министров нового кабинета или еще где-нибудь на первой странице ведомственных листков.
Так как император постепенно привык не только прислушиваться к советам Бадмаева, но и утверждать на высокие посты по рекомендациям тибетца, он черпал резерв из «Бадмаевской лечебницы».
В картотеке этой лечебницы напротив имени каждого пациента была отмечена его принадлежность к партии и политическая позиция, там же, между двух таинственных тибетских рецептов, часто можно было найти замечания такого рода: «Правое крыло необходимо усилить», что имело отношение не к легкому, а к Думе. Бадмаев также находился в оживленной переписке с бывшими пациентами, среди которых было много придворных и министров. Он письменно давал им медицинские советы, такие, как рекомендации при повышении кровяного давления или задержке стула, а рядом с ними политические указания.
С течением времени медицина и политика, назначения министров и «экстракты лотоса» все более смешивались друг с другом; так возникло фантастическое политически-колдовское влияние, исходившее из больницы Бадмаева и определявшее судьбу всей России.
Этим огромным влиянием доктор был обязан успешному медицинско-политическому обслуживанию царя, благодаря чему монарху удалось не только вылечить боли в желудке, но и решить государственные проблемы. Против нервных желудочных колик он прописал настойку из тибетских трав. Предполагалось, что это была смесь белены и гашиша, оказавшая действительно благоприятнейшее воздействие. Политические же затруднения царя он устранил с помощью дипломатического мастерства и проницательности, успехи в этой области были также удовлетворительны.
Таким образом, Бадмаев поднимался все выше в глазах царской четы, и попытки его противников доставить ему неприятности, удалить его или начать преследование с помощью полиции, были с самого начала обречены на провал. Министр Хвостов, безуспешно старавшийся что-либо предпринять против Бадмаева, вскоре вынужден был признать, что тибетец, благодаря отличным отношениям с императорской семьей, был практически неуязвим.
В 1917 году, после свержения царского режима, еще раз дала о себе знать власть этой замечательной личности: Бадмаева вместе с Вырубовой и авантюристом Манасевичем-Мануйловым арестовали и взяли под стражу на пути в Финляндию моряки Балтийского флота. Но вскоре он, благодаря своей своеобразной, исполненной достоинства манере держаться, многократному успеху своей лечебной практики, смог добиться всеобщего расположения со стороны тюремщиков, и спустя короткое время к нему относились не как к заключенному, а как к другу.
Тем не менее искусство тибетского волшебника оказалось бессильным именно тогда, когда оно было бы просто необходимо: и он не смог вылечить болезнь маленького царевича, и его магические микстуры, заклинания и колдовство не оказали ни малейшего воздействия. Как и прежде, вокруг постели маленького Алексея царили беспомощность и отчаяние; до того самого дня, когда к кровати бедного мальчика в первый раз подошел Григорий Ефимович Распутин.
Глава шестая
Друг
Александра Федоровна, российская императрица, уже третий день проводила у постели больного сына; судорожно сцепив руки, час за часом смотрела она неподвижным, полным отчаяния взором на измученного ребенка. В тот несчастливый день, когда коренастый матрос Деревянко внес на руках скорчившееся от боли, почти безжизненное тело Алексея, охваченная непередаваемым горем императрица потеряла сознание.
Весь двор озабоченно следил за Алешей после последнего приступа, прилагались все усилия и бесконечная осторожность, чтобы предотвратить новое несчастье! И тем не менее это снова случилось! Малыш, находившийся под строгим наблюдением Деревянко и няни Вишняковой, играл в парке с сыном привратника; наследника ни на секунду не выпускали из поля зрения. Но, вставая на ноги, Алеша сделал неосторожное, порывистое движение, и тут же мертвенно-бледным упал на руки подбежавшего матроса.
Когда его положили в кроватку и осторожно раздели, сразу же увидели страшную синюю опухоль — опасное для жизни внутреннее кровотечение. Ребенок лежал, судорожно подтянув к животу ногу, нос его заострился, как у покойника.
Врачи, за которыми в отчаянии послал государь, тотчас прибежали, обследовали маленького пациента, применяли различные средства, провели консилиум, повторное обследование и вынуждены были признать свою беспомощность. Предложенные чудодейственные микстуры тибетского врача Бадмаева, ранее всегда помогавшие, когда искусство других врачей было бессильно, не оказали никакого эффекта; было такое впечатление, что Бог покинул российскую царицу, которой завидовали все женщины государства. Даже великолепные травы Бадмаева не смогли облегчить страданий цесаревича. Тогда Александра упала на пол рядом с кроватью и в страстной молитве стала заклинать Бога в последний раз совершить чудо и спасти от смерти ее сына.
Проходили день за днем, ночь за ночью; казалось, Всевышний не решается свершить чудо. Состояние Алексея даже ухудшилось, боли усилились. Если сначала мальчик мог разговаривать с гувернером Жильяром или с няней по меньшей мере в течение нескольких часов, пока вновь не начинались боли, то теперь таких пауз не было вообще, и ребенок, не переставая, кричал и стонал, так что никто в императорском дворце не решался приблизиться к комнате больного. Иногда утомленный Алеша затихал, и тогда у измученной императрицы становилось еще хуже на душе: она думала, что смерть вот-вот унесет ее сына. Днем в комнате больного часто появлялся царь, чтобы утешить Алике. Однажды мальчик почувствовал его холодную ладонь на своем лбу; очнувшись, он слабыми, исхудавшими ручками притянул к себе голову отца и тихим голосом, задыхаясь, прошептал ему на ухо: «Папа, если я умру, вели похоронить меня внизу, в парке».
Император, осторожно высвободившись из объятий ребенка, со слезами на глазах бросился к дверям, и царица услышала его сдавленные рыдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110