он утверждал, что папа не может иметь при одном дворе двух легатов; а так как обязанности папского легата исполнял кардинал Мацейовский, то нунция Рангони Власьев низводил на степень простого епископа. Впрочем, поляки скоро образумили его. Они предложили ему либо уйти, либо подчиниться их требованиям. Уступив их твердости, Власьев занял указанное ему место.
Пока король наслаждался своим медовым месяцем, Мнишеки заканчивали приготовления к отъезду. Поезд их окончательно сформировался только в Самборе. Для его снаряжения потребовалось три долгих месяца. Особым приказом Сигизмунда все судебные иски против сандомирского воеводы приостанавливались на время его путешествия. Эта милость была равносильна поручительству свыше. Мы не знаем, предпринял ли король при осуществлении своей милости какие-нибудь меры для обеспечения исков или же только намекнул на тайные переговоры по этому поводу с русскими. Во всяком случае, ничто не нарушило спокойствия отъезжающих. Объединенные между собой узами крови и дружбы, они помышляли только о радостях, ожидающих их в Кремле. Мнишек увозил с собой своего сына Станислава, брата Яна, племянника Павла, зятя Константина Вишневецкого, Сигизмунда и Павла Тарло и трех Стадницких, из которых один был гофмейстером Марины. К свите Мнишека присоединились также Казановский, Любомирский, Доморацкий и Голуховский. Вокруг Марины группировался женский персонал: Гербурт, Шмелевская и жены двух братьев Тарло. Гофмейстериной была Казановская.
Церковный элемент был широко представлен в свите. Священник самборский, Франциск Помаский, добровольно ехал в Москву. Отец Савицкий отправлялся туда по поручению нунция, на средства папы. Миссия иезуитов должна была начаться в Кремле. Там их путешествие должно было напомнить царю о его переходе в католичество, совершившемся в Кракове. Что касается Марины, то она оказывала предпочтение отцам бернардинцам. Они были ее друзьями. Отныне они должны были стать духовниками царицы и в далекой стране пробуждать незабвенные воспоминания о самборской жизни. Воевода разделял симпатии своей дочери и вверял тем же монахам тайны своей совести. Семь бернардинцев должны были сопутствовать своей духовной дочери. Наиболее известным из них был отец Анзерин, некогда ведший споры с Дмитрием. В настоящее время его преследовали мрачные предчувствия. Менее заметен, но не менее предан Мнишеку был отец Антоний из Люблина. Только смерть разлучила его с Мариной. Тут же находился брат мирянин по имени Петр. Он был опытным врачом.
Общая численность отправившихся в путь, по польским источникам, достигала, приблизительно, двух тысяч людей и такого же количества лошадей. Такое большое число отправляющихся объясняется присутствием среди них множества слуг, которые, согласно обычаю, должны были окружать польских магнатов. Станислав Мнишек не отказался даже от такой роскоши, как оркестр: на свое иждивение он взял двадцать музыкантов и присоединил еще к этому шута Антонио Риати, родом из Болоньи. Только позже заметили, что выбор слуг был весьма неудачен. В самое трудное время среди них появилось пьянство, начались ссоры, драки, убийства и разврат. Между ними нашлась даже одна женщина, которая, желая скрыть свой позор, разрезала тайно рожденного ею ребенка на части и разбросала по крышам его окровавленные члены.
2 марта 1606 года поезд Мнишеков тронулся из Самбора. При виде одушевления отправляющихся кто мог бы предположить, что это был, в сущности, отъезд заложников? Путешествие, прерываемое продолжительными остановками, совершалось небольшими переходами. Афанасий Власьев, не расстававшийся больше с Мариной, проклинал такую медлительность. Ради своего государя он хотел, чтобы Мнишек со своим поездом быстро преодолевал пространство; он и не скрывал своего желания. Его приставания сделались, наконец, настолько назойливы, что Мнишек вышел из себя. Он отправил жалобу своему зятю. В ней он, между прочим, ссылался на свою старческую слабость, а также на необходимость быть внимательнее к женщинам. У Власьева же относительно последнего самые странные представления. «Не можем же мы лететь к Вам», — писал воевода с раздражением. Во всяком случае, он нисколько не ускорил своего пути.
На дороге путешественникам попались две иезуитские коллегии: одна в Люблине, другая в Несвиже. Первая удостоилась посещения Марины; вторую же из-за соображений этикета навестил только ее отец. Учащаяся молодежь громко воспевала героиню дня в стихах и прозе, по-польски и по-латыни. Эти возгласы энтузиазма были последним прости, которое посылала родина своей дочери, смело шедшей ради короны навстречу неизвестности. В Орше путешественники простились с последней на их пути католической колокольней; 18 апреля, перейдя мост через Ивать, они вступили во владения Дмитрия.
Россия не слишком радушно встретила своих гостей. Погода была мрачная и облачная, воздух сырой, холод пронизывающий; дорога была испорчена выбоинами. К счастью, в болотистых местах были устроены в большом количестве мосты и гати: без этого двигаться вперед было бы трудно. За два дня до перехода русской границы, 16 апреля, отец Савицкий произнес полякам проповедь о том, как вести себя в чужой земле. Как бывалый человек, он убеждал своих соотечественников жить в мире с русскими и подавать им хороший пример. Однако попытка его была напрасна. Скоро отношения между поляками и русскими стали настолько натянуты, что Мнишек был принужден издать строгие «параграфы» и назначить судей, дабы предупреждать споры и столкновения, а в случае нужды — восстанавливать согласие. Поляки чистосердечно признаются, что эти знаменитые параграфы остались мертвой буквой. Сам Савицкий не мог пожаловаться на свою первую встречу с русскими. По его словам, четыре русских «боярина», попавшихся ему в одной деревне, вытаращили на него глаза и подвергли тщательным расспросам. Их любопытство было ненасытно. Они хотели знать все досконально: греческой веры Савицкий или латинской, священник он или монах, есть ли у Марины другие священники или монахи, каковы у них обряды и сколько их всех? Иезуит был не слишком склонен к откровенности. Найдя бояр более словоохотливыми, нежели любезными, он скоро прекратил разговор.
20 апреля произошла официальная встреча в Лубно. Здесь все было предусмотрено заранее и устроено так, чтобы произвести известный эффект. Поляки должны были почувствовать сразу, что отныне они в гостях у великого государя. Михайло Нагой и князь Мстиславский приветствовали прибывших. Как изливались они в благодарностях воеводе за то, что он был ангелом-хранителем их царя! Как падали ниц перед Мариной! Как были счастливы целовать руку царицы и отдать себя в ее распоряжение! На другой день Марина была уже не простою дочерью воеводы. Тронулась в путь невеста царя в сопровождении нескольких сот московских всадников. Со всех сторон сбегался народ, чтобы видеть будущую царицу; навстречу ей выходило с иконами духовенство. В городах ей устраивались восторженные и шумные манифестации.
В Смоленске, русской крепости, которая скоро должна была отойти к Польше, отец Савицкий имел случай полюбоваться национальным ополчением. Стрельцы в своих широких красных кафтанах, с длинными пищалями на плечах, показались ему бравыми воинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Пока король наслаждался своим медовым месяцем, Мнишеки заканчивали приготовления к отъезду. Поезд их окончательно сформировался только в Самборе. Для его снаряжения потребовалось три долгих месяца. Особым приказом Сигизмунда все судебные иски против сандомирского воеводы приостанавливались на время его путешествия. Эта милость была равносильна поручительству свыше. Мы не знаем, предпринял ли король при осуществлении своей милости какие-нибудь меры для обеспечения исков или же только намекнул на тайные переговоры по этому поводу с русскими. Во всяком случае, ничто не нарушило спокойствия отъезжающих. Объединенные между собой узами крови и дружбы, они помышляли только о радостях, ожидающих их в Кремле. Мнишек увозил с собой своего сына Станислава, брата Яна, племянника Павла, зятя Константина Вишневецкого, Сигизмунда и Павла Тарло и трех Стадницких, из которых один был гофмейстером Марины. К свите Мнишека присоединились также Казановский, Любомирский, Доморацкий и Голуховский. Вокруг Марины группировался женский персонал: Гербурт, Шмелевская и жены двух братьев Тарло. Гофмейстериной была Казановская.
Церковный элемент был широко представлен в свите. Священник самборский, Франциск Помаский, добровольно ехал в Москву. Отец Савицкий отправлялся туда по поручению нунция, на средства папы. Миссия иезуитов должна была начаться в Кремле. Там их путешествие должно было напомнить царю о его переходе в католичество, совершившемся в Кракове. Что касается Марины, то она оказывала предпочтение отцам бернардинцам. Они были ее друзьями. Отныне они должны были стать духовниками царицы и в далекой стране пробуждать незабвенные воспоминания о самборской жизни. Воевода разделял симпатии своей дочери и вверял тем же монахам тайны своей совести. Семь бернардинцев должны были сопутствовать своей духовной дочери. Наиболее известным из них был отец Анзерин, некогда ведший споры с Дмитрием. В настоящее время его преследовали мрачные предчувствия. Менее заметен, но не менее предан Мнишеку был отец Антоний из Люблина. Только смерть разлучила его с Мариной. Тут же находился брат мирянин по имени Петр. Он был опытным врачом.
Общая численность отправившихся в путь, по польским источникам, достигала, приблизительно, двух тысяч людей и такого же количества лошадей. Такое большое число отправляющихся объясняется присутствием среди них множества слуг, которые, согласно обычаю, должны были окружать польских магнатов. Станислав Мнишек не отказался даже от такой роскоши, как оркестр: на свое иждивение он взял двадцать музыкантов и присоединил еще к этому шута Антонио Риати, родом из Болоньи. Только позже заметили, что выбор слуг был весьма неудачен. В самое трудное время среди них появилось пьянство, начались ссоры, драки, убийства и разврат. Между ними нашлась даже одна женщина, которая, желая скрыть свой позор, разрезала тайно рожденного ею ребенка на части и разбросала по крышам его окровавленные члены.
2 марта 1606 года поезд Мнишеков тронулся из Самбора. При виде одушевления отправляющихся кто мог бы предположить, что это был, в сущности, отъезд заложников? Путешествие, прерываемое продолжительными остановками, совершалось небольшими переходами. Афанасий Власьев, не расстававшийся больше с Мариной, проклинал такую медлительность. Ради своего государя он хотел, чтобы Мнишек со своим поездом быстро преодолевал пространство; он и не скрывал своего желания. Его приставания сделались, наконец, настолько назойливы, что Мнишек вышел из себя. Он отправил жалобу своему зятю. В ней он, между прочим, ссылался на свою старческую слабость, а также на необходимость быть внимательнее к женщинам. У Власьева же относительно последнего самые странные представления. «Не можем же мы лететь к Вам», — писал воевода с раздражением. Во всяком случае, он нисколько не ускорил своего пути.
На дороге путешественникам попались две иезуитские коллегии: одна в Люблине, другая в Несвиже. Первая удостоилась посещения Марины; вторую же из-за соображений этикета навестил только ее отец. Учащаяся молодежь громко воспевала героиню дня в стихах и прозе, по-польски и по-латыни. Эти возгласы энтузиазма были последним прости, которое посылала родина своей дочери, смело шедшей ради короны навстречу неизвестности. В Орше путешественники простились с последней на их пути католической колокольней; 18 апреля, перейдя мост через Ивать, они вступили во владения Дмитрия.
Россия не слишком радушно встретила своих гостей. Погода была мрачная и облачная, воздух сырой, холод пронизывающий; дорога была испорчена выбоинами. К счастью, в болотистых местах были устроены в большом количестве мосты и гати: без этого двигаться вперед было бы трудно. За два дня до перехода русской границы, 16 апреля, отец Савицкий произнес полякам проповедь о том, как вести себя в чужой земле. Как бывалый человек, он убеждал своих соотечественников жить в мире с русскими и подавать им хороший пример. Однако попытка его была напрасна. Скоро отношения между поляками и русскими стали настолько натянуты, что Мнишек был принужден издать строгие «параграфы» и назначить судей, дабы предупреждать споры и столкновения, а в случае нужды — восстанавливать согласие. Поляки чистосердечно признаются, что эти знаменитые параграфы остались мертвой буквой. Сам Савицкий не мог пожаловаться на свою первую встречу с русскими. По его словам, четыре русских «боярина», попавшихся ему в одной деревне, вытаращили на него глаза и подвергли тщательным расспросам. Их любопытство было ненасытно. Они хотели знать все досконально: греческой веры Савицкий или латинской, священник он или монах, есть ли у Марины другие священники или монахи, каковы у них обряды и сколько их всех? Иезуит был не слишком склонен к откровенности. Найдя бояр более словоохотливыми, нежели любезными, он скоро прекратил разговор.
20 апреля произошла официальная встреча в Лубно. Здесь все было предусмотрено заранее и устроено так, чтобы произвести известный эффект. Поляки должны были почувствовать сразу, что отныне они в гостях у великого государя. Михайло Нагой и князь Мстиславский приветствовали прибывших. Как изливались они в благодарностях воеводе за то, что он был ангелом-хранителем их царя! Как падали ниц перед Мариной! Как были счастливы целовать руку царицы и отдать себя в ее распоряжение! На другой день Марина была уже не простою дочерью воеводы. Тронулась в путь невеста царя в сопровождении нескольких сот московских всадников. Со всех сторон сбегался народ, чтобы видеть будущую царицу; навстречу ей выходило с иконами духовенство. В городах ей устраивались восторженные и шумные манифестации.
В Смоленске, русской крепости, которая скоро должна была отойти к Польше, отец Савицкий имел случай полюбоваться национальным ополчением. Стрельцы в своих широких красных кафтанах, с длинными пищалями на плечах, показались ему бравыми воинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104