Вообще надо заметить; великие труженики эти Рерихи. А ведь Фредерик Маршман Бейли что-то слышал о невероятной русской лени.
Однако на обыск в жилых комнатах живописца и его супруги английский резидент не решился.
И упустил время: инициатива перешла к Николаю Константиновичу и Елене Ивановне.
Их встречи по-прежнему были частыми, дружескими; взаимная симпатия, казалось, возрастала, и лишь одна тема, похоже, по взаимному молчаливому согласию не затрагивалась: все, что связано с событием 8 апреля 1924 года, с реинкарнацией художника в Великого Пятого и всем, что за этим последовало.
Прошло почти три месяца.
И вот однажды, за вечерним чаем в бунгало подполковника Бейли, под монотонный шум буйного ливня за открытыми окнами (было начало августа, вступал в свои права сезон дождей) Николай Константинович сказал, резко сменив тему разговора (обсуждалась роль музыки и народных песен в жизни индийского общества):
— Мой дорогой друг, должен вам сообщить… И этим обстоятельством я расстроен. Нам предстоит разлука.
— То есть? — Фредерик Маршман, как ни старался, не смог придать своему голосу спокойствие — крайнее волнение прорвалось в нем. — Вы уезжаете? Продолжаете свою экспедицию?
— И да, и нет.
— Объясните, Николай Константинович! Не понимаю…
— Сначала я отправлюсь в Штаты, необходимо уладить кое-какие дела, прежде всего, финансовые. Не знаю, сколько уйдет на это времени. На ваше попечение оставляю супругу и сына. Думаю, мое отсутствие будет недолгим. Вернусь и — вы правы: надеюсь продолжить экспедицию.
— Каков же будет маршрут? — вроде бы без особого интереса спросил подполковник Бейли, потягивая ароматный чай из стакана в тяжелом серебряном подстаканнике.
— Планирую дойти до Монголии по западным территориям Индии и Китая, останавливаясь во всех городах, представляющих интерес… Ну, вам, подполковник, известны наши пристрастия. Будет долгий переход через пустыню Такла-Макан. А вернусь восточным маршрутом — через Китай, опять по пустыне, на сей раз это будет Гоби. Города Анси, Нагчу… Сака, Бутан. Это уже Тибет. Может быть, Лхаса. Если удастся. И — Индия, я опять здесь, в Сиккиме, но это, мой друг, пока лишь планы. В России говорят: человек предполагает, а Бог располагает.
— Грандиозные планы, — задумчиво сказал хозяин дома. — Значит, сначала в Штаты? А потом?
— Потом обратно в Индию. Куда же еще? Сюда, в Сикким, — Николай Константинович засмеялся. — А супругу и сына оставляю вам в заложники. — Живописец ненадолго задумался. — Есть еще одна причина, которая понуждает меня на время покинуть здешние места. Пусть утихнут страсти…
— Какие? — живо перебил английский резидент.
— Вся эта шумиха вокруг меня. Я говорю о так называемом опознании, о реинкарнации. Я уверен, вы в курсе. Я оказался не прав.
— То есть? — подполковник Бейли пристально смотрел на своего гостя.
— Видите ли, Фредерик, вначале всю эту историю я принял за некую игру, своеобразный театр. И нам с Еленой Ивановной было интересно, насколько все это серьезно воспринимается местным монашеством, ламами. Я был убежден, что все в глубине души понимают: разыгрывается древний ритуал, традиционная мистификация. Нас подвело европейское миропонимание. Оказывается, это серьезно.
— Слишком серьезно, — спокойно сказал подполковник Бейли. — Для монахов все произошедшее… Вы правы — реальность.
— Мы это осознали. И надо исправлять ошибку. Вот и уезжаю. Может быть, пройдут несколько месяцев, полгода, и страсти улягутся. Теперь, надеюсь, вы понимаете, о каких страстях я говорю?
— Понимаю, Николай…
«Ну вот и все, — с облегчением думал английский резидент, прислушиваясь к могучему, ровному гулу ливня за открытыми окнами. — Если, конечно, это не „большая игра“. А коли игра, на первом ее этапе он нас переиграл».
Поздно вечером, когда Николай Константинович рассказал жене об этом разговоре с подполковником Бейли, Елена Ивановна, лежа на диване под теплым пледом (последние дни ей нездоровилось, лихорадило, и она не выходила из дома), долго молчала, о чем-то думая. Потом сказала жестко, с напором, страстно:
— Все правильно, Николя!.. Здесь у нас все правильно! Но с твоим отъездом надо поспешить. Англичане все равно могут начать свое расследование, они дотошные. Впрочем… Ерунда! Сейчас меня больше заботит другое. Что в Москве, на Лубянке? Ведь для этого Бокия со товарищи все происшедшее — поражение! Рухнул грандиозный план.
— У них, убежден, разработаны и другие варианты, — подал голос Рерих. — На случай провала этого.
— Согласна! Я уверена, что операция «Тибет-XIV» — детище только ОГПУ. Скорее всего, о ней во всех деталях не осведомлено советское правительство. Во всяком случае, о нашем участии в ней там не знают. Не должны знать! Таково наше условие, — она засмеялась, — временного сотрудничества с ними. Но мы, Николя, не должны в дальнейшем быть послушным безголосым орудием в руках Бокия и его подручных. Мы просто обязаны взять инициативу в свои руки.
— Но каким образом, Лада?
— Тут есть только один путь. Ведь ты можешь ненадолго задержаться в Европе?
— Могу. И что же?
— Пойми, мы должны проявить инициативу, выйти на поверхность, показать свою самостоятельность. Словом, надо встретиться с кем-то на самом верху. Думаю, лучше фигуры наркома иностранных дел Чичерина нет. С Георгием Васильевичем ты знаком еще со студенческих лет, у вас прекрасные отношения. Были, по крайней мере.
— Но чтобы с ним встретиться, надо попасть в Москву! Ты представляешь…
— В крайнем случае, через надежных официальных лиц… Например, на первых порах в каком-нибудь советском посольстве довести нашу точку зрения до наркома Чичерина!..
— Какую точку зрения, Лада? Я не понимаю!
— Сейчас я попытаюсь растолковать все подробно. Я вот что надумала…
Глава 5
Двадцать второго сентября 1924 года Николай Константинович Рерих покинул Индию.
Во Франции живописца ждал его «научный секретарь» Владимир Анатольевич Шибаев. Он же Евгений Харитонович Будяго времен их первой встречи и дальнейшего знакомства в Англии в 1920 году, он же Горбун — тайный агент ОГПУ высшей категории. Однако со своим шефом в Соединенные Штаты Америки Владимир Анатольевич не отправился:
— Вас там встретит с распростертыми объятиями наш друг Луис Хорш, — заявил он Рериху. — Мы, пока будет длиться ваше плавание через океан, обо всем позаботимся.
— В таком случае, мой друг, у меня к вам просьба.
— Я весь внимание, Николай Константинович.
— Вы, пока я буду в Штатах, останетесь во Франции или?..
— Это зависит от обстоятельств. Если надо… Говорите конкретней.
— Я бы хотел встретиться с нашим послом… во Франции. Или в Германии. Неважно, с послом в любой европейской стране.
— Интересно! Что же тогда важно? Рерих на мгновение задумался.
«Другого канала у меня нет, — пронеслось в его сознании. — Иду ва-банк…»
— Важно, чтобы та информация, которую я доверю послу, попала в наркомат иностранных дел, лично к товарищу Чичерину. Это очень важная информация именно для внешнеполитического ведомства, которое осуществляет дипломатическую деятельность Советской России. В этой информации анализ изнутри всего, что происходит в Индии, Китае, Тибете, и конкретные предложения, как надо действовать именно на фронте дипломатии на Востоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Однако на обыск в жилых комнатах живописца и его супруги английский резидент не решился.
И упустил время: инициатива перешла к Николаю Константиновичу и Елене Ивановне.
Их встречи по-прежнему были частыми, дружескими; взаимная симпатия, казалось, возрастала, и лишь одна тема, похоже, по взаимному молчаливому согласию не затрагивалась: все, что связано с событием 8 апреля 1924 года, с реинкарнацией художника в Великого Пятого и всем, что за этим последовало.
Прошло почти три месяца.
И вот однажды, за вечерним чаем в бунгало подполковника Бейли, под монотонный шум буйного ливня за открытыми окнами (было начало августа, вступал в свои права сезон дождей) Николай Константинович сказал, резко сменив тему разговора (обсуждалась роль музыки и народных песен в жизни индийского общества):
— Мой дорогой друг, должен вам сообщить… И этим обстоятельством я расстроен. Нам предстоит разлука.
— То есть? — Фредерик Маршман, как ни старался, не смог придать своему голосу спокойствие — крайнее волнение прорвалось в нем. — Вы уезжаете? Продолжаете свою экспедицию?
— И да, и нет.
— Объясните, Николай Константинович! Не понимаю…
— Сначала я отправлюсь в Штаты, необходимо уладить кое-какие дела, прежде всего, финансовые. Не знаю, сколько уйдет на это времени. На ваше попечение оставляю супругу и сына. Думаю, мое отсутствие будет недолгим. Вернусь и — вы правы: надеюсь продолжить экспедицию.
— Каков же будет маршрут? — вроде бы без особого интереса спросил подполковник Бейли, потягивая ароматный чай из стакана в тяжелом серебряном подстаканнике.
— Планирую дойти до Монголии по западным территориям Индии и Китая, останавливаясь во всех городах, представляющих интерес… Ну, вам, подполковник, известны наши пристрастия. Будет долгий переход через пустыню Такла-Макан. А вернусь восточным маршрутом — через Китай, опять по пустыне, на сей раз это будет Гоби. Города Анси, Нагчу… Сака, Бутан. Это уже Тибет. Может быть, Лхаса. Если удастся. И — Индия, я опять здесь, в Сиккиме, но это, мой друг, пока лишь планы. В России говорят: человек предполагает, а Бог располагает.
— Грандиозные планы, — задумчиво сказал хозяин дома. — Значит, сначала в Штаты? А потом?
— Потом обратно в Индию. Куда же еще? Сюда, в Сикким, — Николай Константинович засмеялся. — А супругу и сына оставляю вам в заложники. — Живописец ненадолго задумался. — Есть еще одна причина, которая понуждает меня на время покинуть здешние места. Пусть утихнут страсти…
— Какие? — живо перебил английский резидент.
— Вся эта шумиха вокруг меня. Я говорю о так называемом опознании, о реинкарнации. Я уверен, вы в курсе. Я оказался не прав.
— То есть? — подполковник Бейли пристально смотрел на своего гостя.
— Видите ли, Фредерик, вначале всю эту историю я принял за некую игру, своеобразный театр. И нам с Еленой Ивановной было интересно, насколько все это серьезно воспринимается местным монашеством, ламами. Я был убежден, что все в глубине души понимают: разыгрывается древний ритуал, традиционная мистификация. Нас подвело европейское миропонимание. Оказывается, это серьезно.
— Слишком серьезно, — спокойно сказал подполковник Бейли. — Для монахов все произошедшее… Вы правы — реальность.
— Мы это осознали. И надо исправлять ошибку. Вот и уезжаю. Может быть, пройдут несколько месяцев, полгода, и страсти улягутся. Теперь, надеюсь, вы понимаете, о каких страстях я говорю?
— Понимаю, Николай…
«Ну вот и все, — с облегчением думал английский резидент, прислушиваясь к могучему, ровному гулу ливня за открытыми окнами. — Если, конечно, это не „большая игра“. А коли игра, на первом ее этапе он нас переиграл».
Поздно вечером, когда Николай Константинович рассказал жене об этом разговоре с подполковником Бейли, Елена Ивановна, лежа на диване под теплым пледом (последние дни ей нездоровилось, лихорадило, и она не выходила из дома), долго молчала, о чем-то думая. Потом сказала жестко, с напором, страстно:
— Все правильно, Николя!.. Здесь у нас все правильно! Но с твоим отъездом надо поспешить. Англичане все равно могут начать свое расследование, они дотошные. Впрочем… Ерунда! Сейчас меня больше заботит другое. Что в Москве, на Лубянке? Ведь для этого Бокия со товарищи все происшедшее — поражение! Рухнул грандиозный план.
— У них, убежден, разработаны и другие варианты, — подал голос Рерих. — На случай провала этого.
— Согласна! Я уверена, что операция «Тибет-XIV» — детище только ОГПУ. Скорее всего, о ней во всех деталях не осведомлено советское правительство. Во всяком случае, о нашем участии в ней там не знают. Не должны знать! Таково наше условие, — она засмеялась, — временного сотрудничества с ними. Но мы, Николя, не должны в дальнейшем быть послушным безголосым орудием в руках Бокия и его подручных. Мы просто обязаны взять инициативу в свои руки.
— Но каким образом, Лада?
— Тут есть только один путь. Ведь ты можешь ненадолго задержаться в Европе?
— Могу. И что же?
— Пойми, мы должны проявить инициативу, выйти на поверхность, показать свою самостоятельность. Словом, надо встретиться с кем-то на самом верху. Думаю, лучше фигуры наркома иностранных дел Чичерина нет. С Георгием Васильевичем ты знаком еще со студенческих лет, у вас прекрасные отношения. Были, по крайней мере.
— Но чтобы с ним встретиться, надо попасть в Москву! Ты представляешь…
— В крайнем случае, через надежных официальных лиц… Например, на первых порах в каком-нибудь советском посольстве довести нашу точку зрения до наркома Чичерина!..
— Какую точку зрения, Лада? Я не понимаю!
— Сейчас я попытаюсь растолковать все подробно. Я вот что надумала…
Глава 5
Двадцать второго сентября 1924 года Николай Константинович Рерих покинул Индию.
Во Франции живописца ждал его «научный секретарь» Владимир Анатольевич Шибаев. Он же Евгений Харитонович Будяго времен их первой встречи и дальнейшего знакомства в Англии в 1920 году, он же Горбун — тайный агент ОГПУ высшей категории. Однако со своим шефом в Соединенные Штаты Америки Владимир Анатольевич не отправился:
— Вас там встретит с распростертыми объятиями наш друг Луис Хорш, — заявил он Рериху. — Мы, пока будет длиться ваше плавание через океан, обо всем позаботимся.
— В таком случае, мой друг, у меня к вам просьба.
— Я весь внимание, Николай Константинович.
— Вы, пока я буду в Штатах, останетесь во Франции или?..
— Это зависит от обстоятельств. Если надо… Говорите конкретней.
— Я бы хотел встретиться с нашим послом… во Франции. Или в Германии. Неважно, с послом в любой европейской стране.
— Интересно! Что же тогда важно? Рерих на мгновение задумался.
«Другого канала у меня нет, — пронеслось в его сознании. — Иду ва-банк…»
— Важно, чтобы та информация, которую я доверю послу, попала в наркомат иностранных дел, лично к товарищу Чичерину. Это очень важная информация именно для внешнеполитического ведомства, которое осуществляет дипломатическую деятельность Советской России. В этой информации анализ изнутри всего, что происходит в Индии, Китае, Тибете, и конкретные предложения, как надо действовать именно на фронте дипломатии на Востоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149