Перед нами открывался Сайгон. Пропаганда неоколонизаторов создавала вокруг этого города «миф процветания», а на деле Сайгон погибал. Погибал от наркомании, разврата, воровства, коррупции. Утро 30 апреля 1975 года – победа революции перевернула старый Сайгон.
Таншоннят всего через несколько часов после бегства из Сайгона главарей марионеточного режима. Повсюду разбросаны бутылки из-под пива, джина и виски. То здесь, то там валялись на земле офицерские мундиры, воинские нашивки, медали, ордена. На одной из стен аэровокзала – карта города, его одиннадцати районов и пяти прилегающих уездов. Дожидаясь отправки автобуса, я принялся изучать карту. Вот он – Сайгон – этот гигантский город, раскинувшийся вместе с предместьями Шолоном и Зядинем на территории более тысячи квадратных километров, город с населением около четырех миллионов человек. Разглядывая карту, я искал и находил названия, связанные с первыми историческими упоминаниями о Сайгоне, относящимися к началу XVII века. Именно тогда в дельте Меконга стали обосновываться вьетнамские поселенцы, стремившиеся избежать кровопролитных междоусобных войн королевских династий Чинь и Нгуен. В разное время город, прежде чем стать Сайгоном, носил различные названия – Зядинь и Танбинь, затем Рынггон, Сайкон, Беннге, Тхайгон… Первые военные укрепления возникли здесь в междуречье в 1790 году. Под защиту каменных стен потянулись в Сайгон богатые торговцы. Так Сайгон становился Сайгоном, одним из самых густонаселенных городов Вьетнама…
Но, конечно, старых вьетнамских названий оставалось на карте немного. Впрочем, и не могло быть иначе. Почти столетие Сайгон пребывал под властью колонизаторов, империалистов, марионеточного режима… При колонизаторах улицы, бульвары, мосты носили имена французских генералов, маршалов, губернаторов. При Нго Динь Зьеме названия устанавливались по личному усмотрению диктатора. При Тхиеу возводились воинственные монументы, якобы превозносившие силу и власть сайгонского оружия.
В вестибюле аэродрома я захотел сделать фото на память, но подошел солдат с автоматом и запретил.
– Почему? – удивился я. – Все это снято и сфотографировано американцами сотни раз. А я русский…
– Неважно, – резко оборвал солдат. – Это все теперь наше и снимать нельзя!
…Знакомство с аэровокзалом неожиданно прервал голос за спиной:
– Что? Определил, где центр Сайгона? Покажи на карте Дворец независимости!
Я обернулся. Передо мной был Бонг, мой старый верный друг, известный вьетнамский писатель Нгуен Ван Бонг. Он же – Чан Хиеу Минь. Мы обнялись.
– Но как мне здесь тебя называть? – выпуская из объятий друга, спохватился я. – Каким из двух имен?
– Теперь как хочешь, – рассмеялся Бонг. – Победа пришла окончательно. В конспирации уже нет необходимости. Когда мы расставались в Ханое перед началом всеобщего восстания 1968 года, я уходил на Юг как писатель Чан Хиеу Минь. Теперь, после освобождения Бонг и Минь стали, как видишь, одним лицом! Обязательно заведу визитную карточку, на одной стороне напишу: «Нгуен Ван Бонг – автор романа «Буйвол», а на другой «Чан Хиеу Минь» – автор повести «Вот он – наш Сайгон», разведчик.
Шофер автобуса дал сигнал.
– Скорее в путь, – слегка подтолкнул меня Бонг. – Сейчас ты увидишь наш Сайгон своими глазами. А вечером встретимся в гостинице «Мажестик».
Сайгон буквально обрушился на нас шумом тысяч мчащихся с бешеной скоростью мотоциклов, криками рикш, пронзительным скрипом тормозов автомобилей. Перед почтой, мэрией, бывшим президентским дворцом, каждым административным зданием еще не были разобраны заграждения из колючей проволоки.
* * *
…Давным-давно, в 1956 году, Иветта Ивановна Глебова, наша преподавательница вьетнамского в Московском государственном институте международных отношений, принесла в аудиторию гранки своего перевода повести Нгуен Ван Бонга «Буйвол». Это было первое крупное произведение писателя, издавшего повесть в 1952 году и получившего за нее литературную премию Ассоциации культуры Вьетнама. Так Нгуен Ван Бонг стал одним из первых лауреатов этой премии, а повесть «Буйвол» – первым крупным произведением вьетнамской литературы, изданным в Советском Союзе.
Мы спросили тогда Иветгу Ивановну: «Почему ваш выбор пал именно на эту повесть?» Она ответила: «Когда поработаете во Вьетнаме, поймете, что буйвол для вьетнамского крестьянина – величайший символ. Это не просто животное, это все: и урожай риса, и спасение от голода и феодальной кабалы, и борьба за землю, за жизнь. Во время войны Сопротивления крестьяне прежде всего берегли буйволов. Они знали, что враг стремится уничтожить рабочий скот и обречь население на голод».
За «Буйволом» последовали новые повести Нгуен Ван Бон-га: «Огонь в очаге» (1955) и «Таблички на полях» (1955), сборники рассказов и очерков – «Старшая сестра» (1960) и «Вступая в новую весну, идущую с Юга» (1961), сценарий «Дорога на Юг» (1963). А потом наступило долгое молчание. Неужели Нгуен Ван Бонг перестал писать?.. Помню, как в 1968 году, в самый разгар американской агрессии, в ханойской гостинице «Тхонгнят», в моем номере 112 Нгуен Ван Бонга заключал в свои крепкие объятия Леонид Сергеевич Соболев.
…Американская агрессия продолжалась. Бомбардировщики «В-52» разрушали города и селения Северного Вьетнама, напалмом выжигали нивы, засыпали джунгли, поля, деревни отравляющими химическими веществами. В центральных районах страны, где неподалеку от океанского побережья, в провинции Куангнам-Дананг, затерялось родное селение Бонга, были созданы интервентами так называемые «зоны выжженной земли». Несколько северное Куангнам-Дананга колючая проволока и минные поля «линии Маккамары», проходившей по южной части демилитаризованной зоны, по замыслам вашингтонских стратегов, должны были увековечить раздел Вьетнама…
Здесь, у 17-й параллели, высвобожденных районах Южного Вьетнама состоялась наша неожиданная встреча. Главный редактор газеты «Освобожденный Куангчи» Ле Нием (тот самый, что работал в Виньлине в 60-х годах) разостлал циновку у самой обочины дороги, вытащил солдатский кисет.
«Перекурим, пока не подъедет Чан Хиеу Минь», – предложил он.
Мне было известно имя этого человека по репортажам и рассказам, печатавшимся в газетах и журналах, выходивших на Юге Вьетнама. Он писал о том, как в боях закалялись кадры революционеров, партизан, солдат Народно-освободительной армии, всех борцов за единство Вьетнама.
Рядом, обдав нас красной дорожной пылью, затормозил старенький, с продырявленными крыльями фронтовой джип. Дверцы распахнулись, и из автомашины выскочили трое молодых военных, затем вылез человек в штатском. На нем был клетчатый партизанский шарф, а на голове – яркая, я бы сказал, ковбойская шляпа. Все четверо спустились к реке, с наслаждением ополоснули руки и лицо.
– Вот он и приехал! Сейчас я тебя познакомлю с Чан Хиеу Минем, – улыбаясь, сказал Ле Нием. – Остроумнейший и добрейшей души человек, прекрасный собеседник, великолепный психолог и знаток обычаев Севера, Центра и Юга Вьетнама, – наблюдая за поднимавшимися по крутому склону людьми, говорил Ле Нием. – Он совсем недавно вернулся из Сайгона и расскажет тебе о происходящих там событиях. Он – человек «с места». И не такой уж простой…
Через несколько секунд военные и человек в штатском уже стояли на дороге с Ле Ниемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Таншоннят всего через несколько часов после бегства из Сайгона главарей марионеточного режима. Повсюду разбросаны бутылки из-под пива, джина и виски. То здесь, то там валялись на земле офицерские мундиры, воинские нашивки, медали, ордена. На одной из стен аэровокзала – карта города, его одиннадцати районов и пяти прилегающих уездов. Дожидаясь отправки автобуса, я принялся изучать карту. Вот он – Сайгон – этот гигантский город, раскинувшийся вместе с предместьями Шолоном и Зядинем на территории более тысячи квадратных километров, город с населением около четырех миллионов человек. Разглядывая карту, я искал и находил названия, связанные с первыми историческими упоминаниями о Сайгоне, относящимися к началу XVII века. Именно тогда в дельте Меконга стали обосновываться вьетнамские поселенцы, стремившиеся избежать кровопролитных междоусобных войн королевских династий Чинь и Нгуен. В разное время город, прежде чем стать Сайгоном, носил различные названия – Зядинь и Танбинь, затем Рынггон, Сайкон, Беннге, Тхайгон… Первые военные укрепления возникли здесь в междуречье в 1790 году. Под защиту каменных стен потянулись в Сайгон богатые торговцы. Так Сайгон становился Сайгоном, одним из самых густонаселенных городов Вьетнама…
Но, конечно, старых вьетнамских названий оставалось на карте немного. Впрочем, и не могло быть иначе. Почти столетие Сайгон пребывал под властью колонизаторов, империалистов, марионеточного режима… При колонизаторах улицы, бульвары, мосты носили имена французских генералов, маршалов, губернаторов. При Нго Динь Зьеме названия устанавливались по личному усмотрению диктатора. При Тхиеу возводились воинственные монументы, якобы превозносившие силу и власть сайгонского оружия.
В вестибюле аэродрома я захотел сделать фото на память, но подошел солдат с автоматом и запретил.
– Почему? – удивился я. – Все это снято и сфотографировано американцами сотни раз. А я русский…
– Неважно, – резко оборвал солдат. – Это все теперь наше и снимать нельзя!
…Знакомство с аэровокзалом неожиданно прервал голос за спиной:
– Что? Определил, где центр Сайгона? Покажи на карте Дворец независимости!
Я обернулся. Передо мной был Бонг, мой старый верный друг, известный вьетнамский писатель Нгуен Ван Бонг. Он же – Чан Хиеу Минь. Мы обнялись.
– Но как мне здесь тебя называть? – выпуская из объятий друга, спохватился я. – Каким из двух имен?
– Теперь как хочешь, – рассмеялся Бонг. – Победа пришла окончательно. В конспирации уже нет необходимости. Когда мы расставались в Ханое перед началом всеобщего восстания 1968 года, я уходил на Юг как писатель Чан Хиеу Минь. Теперь, после освобождения Бонг и Минь стали, как видишь, одним лицом! Обязательно заведу визитную карточку, на одной стороне напишу: «Нгуен Ван Бонг – автор романа «Буйвол», а на другой «Чан Хиеу Минь» – автор повести «Вот он – наш Сайгон», разведчик.
Шофер автобуса дал сигнал.
– Скорее в путь, – слегка подтолкнул меня Бонг. – Сейчас ты увидишь наш Сайгон своими глазами. А вечером встретимся в гостинице «Мажестик».
Сайгон буквально обрушился на нас шумом тысяч мчащихся с бешеной скоростью мотоциклов, криками рикш, пронзительным скрипом тормозов автомобилей. Перед почтой, мэрией, бывшим президентским дворцом, каждым административным зданием еще не были разобраны заграждения из колючей проволоки.
* * *
…Давным-давно, в 1956 году, Иветта Ивановна Глебова, наша преподавательница вьетнамского в Московском государственном институте международных отношений, принесла в аудиторию гранки своего перевода повести Нгуен Ван Бонга «Буйвол». Это было первое крупное произведение писателя, издавшего повесть в 1952 году и получившего за нее литературную премию Ассоциации культуры Вьетнама. Так Нгуен Ван Бонг стал одним из первых лауреатов этой премии, а повесть «Буйвол» – первым крупным произведением вьетнамской литературы, изданным в Советском Союзе.
Мы спросили тогда Иветгу Ивановну: «Почему ваш выбор пал именно на эту повесть?» Она ответила: «Когда поработаете во Вьетнаме, поймете, что буйвол для вьетнамского крестьянина – величайший символ. Это не просто животное, это все: и урожай риса, и спасение от голода и феодальной кабалы, и борьба за землю, за жизнь. Во время войны Сопротивления крестьяне прежде всего берегли буйволов. Они знали, что враг стремится уничтожить рабочий скот и обречь население на голод».
За «Буйволом» последовали новые повести Нгуен Ван Бон-га: «Огонь в очаге» (1955) и «Таблички на полях» (1955), сборники рассказов и очерков – «Старшая сестра» (1960) и «Вступая в новую весну, идущую с Юга» (1961), сценарий «Дорога на Юг» (1963). А потом наступило долгое молчание. Неужели Нгуен Ван Бонг перестал писать?.. Помню, как в 1968 году, в самый разгар американской агрессии, в ханойской гостинице «Тхонгнят», в моем номере 112 Нгуен Ван Бонга заключал в свои крепкие объятия Леонид Сергеевич Соболев.
…Американская агрессия продолжалась. Бомбардировщики «В-52» разрушали города и селения Северного Вьетнама, напалмом выжигали нивы, засыпали джунгли, поля, деревни отравляющими химическими веществами. В центральных районах страны, где неподалеку от океанского побережья, в провинции Куангнам-Дананг, затерялось родное селение Бонга, были созданы интервентами так называемые «зоны выжженной земли». Несколько северное Куангнам-Дананга колючая проволока и минные поля «линии Маккамары», проходившей по южной части демилитаризованной зоны, по замыслам вашингтонских стратегов, должны были увековечить раздел Вьетнама…
Здесь, у 17-й параллели, высвобожденных районах Южного Вьетнама состоялась наша неожиданная встреча. Главный редактор газеты «Освобожденный Куангчи» Ле Нием (тот самый, что работал в Виньлине в 60-х годах) разостлал циновку у самой обочины дороги, вытащил солдатский кисет.
«Перекурим, пока не подъедет Чан Хиеу Минь», – предложил он.
Мне было известно имя этого человека по репортажам и рассказам, печатавшимся в газетах и журналах, выходивших на Юге Вьетнама. Он писал о том, как в боях закалялись кадры революционеров, партизан, солдат Народно-освободительной армии, всех борцов за единство Вьетнама.
Рядом, обдав нас красной дорожной пылью, затормозил старенький, с продырявленными крыльями фронтовой джип. Дверцы распахнулись, и из автомашины выскочили трое молодых военных, затем вылез человек в штатском. На нем был клетчатый партизанский шарф, а на голове – яркая, я бы сказал, ковбойская шляпа. Все четверо спустились к реке, с наслаждением ополоснули руки и лицо.
– Вот он и приехал! Сейчас я тебя познакомлю с Чан Хиеу Минем, – улыбаясь, сказал Ле Нием. – Остроумнейший и добрейшей души человек, прекрасный собеседник, великолепный психолог и знаток обычаев Севера, Центра и Юга Вьетнама, – наблюдая за поднимавшимися по крутому склону людьми, говорил Ле Нием. – Он совсем недавно вернулся из Сайгона и расскажет тебе о происходящих там событиях. Он – человек «с места». И не такой уж простой…
Через несколько секунд военные и человек в штатском уже стояли на дороге с Ле Ниемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134