Мне уже почти нечего было «перебрасывать» в Советский Союз. Денег у Павлова на печатание его макулатуры не было.
Я же старался все больше и больше сближаться с Орловым и «Братством русской правды», так как помимо задачи разоблачения его фабрики фальшивок и использования его связей в Финляндии я получал от Орлова богатейшую информацию о деятельности активных эмигрантских группировок и об их связях с иностранными разведками.
К лету 1927 года я подготовил свою поездку в Финляндию. С письмом Орлова приехал в Хельсинки. Я думал, что Саариярви будет организовывать мою переброску через уполномоченного финского генштаба в Выборге. Однако Саариярви заявил мне, что сделает это сам через своих агентов на границе: политическая полиция и Caapиярви не хотят делиться с разведкой генштаба ожидаемыми от меня материалами и моими возможными связями в Ленинграде.
Вместе с Саариярви я выехал на границу и днем в районе Сестрорецка перешел границу в указанном мне месте без проводников. Из этого мне стало ясно, что политическая полиция располагает точными данными о расположении наших пограничных постов и движении патрулей в дневное время. В Ленинграде я пошел, как в первый раз, на квартиру уполномоченного ИНО и вечером выехал в Москву, где меня встретил товарищ Горб.
В Москве в этот раз пробыл долго, около двух месяцев. Меня представили начальнику КРО Артузову и его заместителю Пузицкому. Мне сказали, что на некоторое время я передаюсь в распоряжение КРО и буду работать по их заданиям. Я неоднократно встречался с Артузовым, Пузицким и Горбом. На встречах всегда присутствовал А. П. Федоров.
Во время встреч обсуждались дальнейшие аспекты работы, и в частности разработка финских связей. Решен был также вопрос о снабжении меня дезинформационными материалами, дана явка для финнов в Ленинграде и решен вопрос о прикрытии материальных источников моего проживания за границей.
Кажется, в конце июля, снабженный в достаточном количестве материалами для финнов и для моих берлинских связей, я выехал вместе с Федоровым в Ленинград, а затем в том же самом месте, в районе Сестрорецка, перешел границу.
В Хельсинки я, как и в прошлый раз, передал Саариярви часть материалов, предназначенных для финнов, а главное, к большой радости Саариярви, дал адрес-явку в Ленинграде. С Саариярви договорился, что часть получаемых на этой явке материалов он будет пересылать мне в Берлин через посольство Финляндии. Таким образом, мои финляндские связи успешно закреплялись. От Саариярви я получил подробные сведения о деятельности эмигрантских группировок в Финляндии, отношении к ним финского правительства и их связям с разведывательными органами, в том числе и с английской разведкой.
Пробыв несколько дней в Хельсинки, я через Стокгольм возвратился в Берлин и по условленному паролю связался с товарищем Игорем. Передал ему собранную в Хельсинки информацию, получил валюту для прикрытия материальных источников моего существования в Берлине. Получил я также первые задания КРО, состоявшие в организации наблюдения за приезжавшими в Берлин из Москвы специалистами и установлении их связей с белоэмигрантскими группировками. Мне было названо несколько фамилий и переданы фотографии лиц, за которыми надо было вести наблюдение. Это было легко организовать, так как я использовал для этого своих осведомителей из «Братства белого креста», поручая им следить за «большевистскими агентами». Одновременно я должен был продолжать сбор информации и разработку Орлова.
На полученные деньги я купил хорошую машину, нанял шофера из прибалтийских немцев (конечно, бывшего офицера) и начал ее эксплуатировать по частным заказам, как это тогда практиковалось в Германии. Машину я поставил в парамоновском гараже, которым заведовал упоминавшийся мною ранее казачий есаул Самсонов. Таким образом, источники моих средств стали всем известны и разговоры о том, на какие же средства живет поручик Крошко, прекратились.
Однако это мероприятие повлекло за собой ухудшение моих отношений с моим, так сказать, вождем лейтенантом Павловым. Он был удручен отсутствием денег для финансирования «Братства белого креста»; не получая поддержки, организация его теряла влияние в эмигрантских кругах. Я же почти совсем перешел в «Братство русской правды» к Орлову.
Однажды Павлов спросил меня, откуда у меня появились деньги на покупку автомашины. Я ответил, что получил крупную сумму денег от финской разведки за оставленные мною «большевистские документы». Эту версию я распространил и среди всех моих эмигрантских знакомых. Павлов заявил мне, что это компрометация «Братства белого креста», ведущего «идейную борьбу с большевиками». На это я ответил, что имевшиеся у меня скудные средства иссякли и у меня не было другого выхода. После этого разговора мои отношения с Павловым стали весьма холодными, но полностью отношения с «Братством белого креста» я не порывал и оставался одним из его руководителей.
За этот период времени я получил через секретаря финского посольства в Берлине несколько пакетов с материалами. Следовательно, явка, данная для финнов в Ленинграде, функционирует исправно и разрабатывалась под наблюдением КРО.
Затем мною было получено от КРО задание собрать возможно большую информацию о деятельности группы генерала Кутепова, его связях в Польше, Латвии и Эстонии. Эта разработка заняла месяца два, однако до конца ее довести не удалось. Я собрал интересную информацию и должен был выехать в Париж, где находился генерал Кутепов и его штаб-квартира, чтобы подробно и до конца разобраться в деятельности кутеповцев. Однако получил сведения, что французская военная разведка и «Сюрте женераль» взяли меня на учет как германо-большевистского агента, которого надо разоблачать. В такой ситуации поездка делалась нецелесообразной и опасной. Я доложил об этом Игорю, и выезд в Париж был отложен, а на следующей встрече товарищ Игорь сказал мне, что поездка вообще отменяется.
Моя последняя поездка в Советский Союз, получаемые мною материалы и явка для финнов в Ленинграде окончательно расположили ко мне Орлова, и он, наконец, посвятил меня в тайны своей фабрики фальшивок. Орлов познакомил меня с Павлуновским-Сумароковым и предложил мне принять участие в изготовлении материалов, «подрывающих деятельность большевиков за границей».
Орлов показал мне свою картотеку, угловые штампы, печати и дубликаты наиболее громких фальшивок («Письмо Коминтерна», директиву о взрыве собора в Софии и др.). Я сперва сделал вид, что отказываюсь от этого дела, так как вижу в нем только нечистый способ зарабатывать деньги и по сути дела дезинформировать иностранные разведки.
Орлов же горячо доказывал мне, что фальшивки являются мощным оружием для подрыва и компрометации деятельности советских органов за границей и борьбы с коммунистическими партиями. Так, он вспомнил аресты болгарских коммунистов, спровоцированные фальшивкой о подготовке взрыва собора в Софии, налет английской полиции на Аркос и немецкой полиции на торгпредство в Берлине, чему также способствовали антисоветские фальшивки. При этом он намекнул, что иностранные разведки не особенно проверяют «подлинность документов». Главное, чтобы они были на высоте по качеству и по содержанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Я же старался все больше и больше сближаться с Орловым и «Братством русской правды», так как помимо задачи разоблачения его фабрики фальшивок и использования его связей в Финляндии я получал от Орлова богатейшую информацию о деятельности активных эмигрантских группировок и об их связях с иностранными разведками.
К лету 1927 года я подготовил свою поездку в Финляндию. С письмом Орлова приехал в Хельсинки. Я думал, что Саариярви будет организовывать мою переброску через уполномоченного финского генштаба в Выборге. Однако Саариярви заявил мне, что сделает это сам через своих агентов на границе: политическая полиция и Caapиярви не хотят делиться с разведкой генштаба ожидаемыми от меня материалами и моими возможными связями в Ленинграде.
Вместе с Саариярви я выехал на границу и днем в районе Сестрорецка перешел границу в указанном мне месте без проводников. Из этого мне стало ясно, что политическая полиция располагает точными данными о расположении наших пограничных постов и движении патрулей в дневное время. В Ленинграде я пошел, как в первый раз, на квартиру уполномоченного ИНО и вечером выехал в Москву, где меня встретил товарищ Горб.
В Москве в этот раз пробыл долго, около двух месяцев. Меня представили начальнику КРО Артузову и его заместителю Пузицкому. Мне сказали, что на некоторое время я передаюсь в распоряжение КРО и буду работать по их заданиям. Я неоднократно встречался с Артузовым, Пузицким и Горбом. На встречах всегда присутствовал А. П. Федоров.
Во время встреч обсуждались дальнейшие аспекты работы, и в частности разработка финских связей. Решен был также вопрос о снабжении меня дезинформационными материалами, дана явка для финнов в Ленинграде и решен вопрос о прикрытии материальных источников моего проживания за границей.
Кажется, в конце июля, снабженный в достаточном количестве материалами для финнов и для моих берлинских связей, я выехал вместе с Федоровым в Ленинград, а затем в том же самом месте, в районе Сестрорецка, перешел границу.
В Хельсинки я, как и в прошлый раз, передал Саариярви часть материалов, предназначенных для финнов, а главное, к большой радости Саариярви, дал адрес-явку в Ленинграде. С Саариярви договорился, что часть получаемых на этой явке материалов он будет пересылать мне в Берлин через посольство Финляндии. Таким образом, мои финляндские связи успешно закреплялись. От Саариярви я получил подробные сведения о деятельности эмигрантских группировок в Финляндии, отношении к ним финского правительства и их связям с разведывательными органами, в том числе и с английской разведкой.
Пробыв несколько дней в Хельсинки, я через Стокгольм возвратился в Берлин и по условленному паролю связался с товарищем Игорем. Передал ему собранную в Хельсинки информацию, получил валюту для прикрытия материальных источников моего существования в Берлине. Получил я также первые задания КРО, состоявшие в организации наблюдения за приезжавшими в Берлин из Москвы специалистами и установлении их связей с белоэмигрантскими группировками. Мне было названо несколько фамилий и переданы фотографии лиц, за которыми надо было вести наблюдение. Это было легко организовать, так как я использовал для этого своих осведомителей из «Братства белого креста», поручая им следить за «большевистскими агентами». Одновременно я должен был продолжать сбор информации и разработку Орлова.
На полученные деньги я купил хорошую машину, нанял шофера из прибалтийских немцев (конечно, бывшего офицера) и начал ее эксплуатировать по частным заказам, как это тогда практиковалось в Германии. Машину я поставил в парамоновском гараже, которым заведовал упоминавшийся мною ранее казачий есаул Самсонов. Таким образом, источники моих средств стали всем известны и разговоры о том, на какие же средства живет поручик Крошко, прекратились.
Однако это мероприятие повлекло за собой ухудшение моих отношений с моим, так сказать, вождем лейтенантом Павловым. Он был удручен отсутствием денег для финансирования «Братства белого креста»; не получая поддержки, организация его теряла влияние в эмигрантских кругах. Я же почти совсем перешел в «Братство русской правды» к Орлову.
Однажды Павлов спросил меня, откуда у меня появились деньги на покупку автомашины. Я ответил, что получил крупную сумму денег от финской разведки за оставленные мною «большевистские документы». Эту версию я распространил и среди всех моих эмигрантских знакомых. Павлов заявил мне, что это компрометация «Братства белого креста», ведущего «идейную борьбу с большевиками». На это я ответил, что имевшиеся у меня скудные средства иссякли и у меня не было другого выхода. После этого разговора мои отношения с Павловым стали весьма холодными, но полностью отношения с «Братством белого креста» я не порывал и оставался одним из его руководителей.
За этот период времени я получил через секретаря финского посольства в Берлине несколько пакетов с материалами. Следовательно, явка, данная для финнов в Ленинграде, функционирует исправно и разрабатывалась под наблюдением КРО.
Затем мною было получено от КРО задание собрать возможно большую информацию о деятельности группы генерала Кутепова, его связях в Польше, Латвии и Эстонии. Эта разработка заняла месяца два, однако до конца ее довести не удалось. Я собрал интересную информацию и должен был выехать в Париж, где находился генерал Кутепов и его штаб-квартира, чтобы подробно и до конца разобраться в деятельности кутеповцев. Однако получил сведения, что французская военная разведка и «Сюрте женераль» взяли меня на учет как германо-большевистского агента, которого надо разоблачать. В такой ситуации поездка делалась нецелесообразной и опасной. Я доложил об этом Игорю, и выезд в Париж был отложен, а на следующей встрече товарищ Игорь сказал мне, что поездка вообще отменяется.
Моя последняя поездка в Советский Союз, получаемые мною материалы и явка для финнов в Ленинграде окончательно расположили ко мне Орлова, и он, наконец, посвятил меня в тайны своей фабрики фальшивок. Орлов познакомил меня с Павлуновским-Сумароковым и предложил мне принять участие в изготовлении материалов, «подрывающих деятельность большевиков за границей».
Орлов показал мне свою картотеку, угловые штампы, печати и дубликаты наиболее громких фальшивок («Письмо Коминтерна», директиву о взрыве собора в Софии и др.). Я сперва сделал вид, что отказываюсь от этого дела, так как вижу в нем только нечистый способ зарабатывать деньги и по сути дела дезинформировать иностранные разведки.
Орлов же горячо доказывал мне, что фальшивки являются мощным оружием для подрыва и компрометации деятельности советских органов за границей и борьбы с коммунистическими партиями. Так, он вспомнил аресты болгарских коммунистов, спровоцированные фальшивкой о подготовке взрыва собора в Софии, налет английской полиции на Аркос и немецкой полиции на торгпредство в Берлине, чему также способствовали антисоветские фальшивки. При этом он намекнул, что иностранные разведки не особенно проверяют «подлинность документов». Главное, чтобы они были на высоте по качеству и по содержанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109