Аналогичные меры предосторожности не позволяли подобраться к нему и по воде. Нужно было искать какое-то принципиально иное решение.
После долгого обсуждения с участием как разведчиков, так и специалистов подрывного дела, командование пришло к выводу, что мост можно уничтожить, только сбросив на него мину непосредственно с поезда, для чего требовался снаряд большой разрушительной силы, весом в сорок-пятьдесят килограммов. Изготовить такую мощную мину специалистам большого труда не составляло, но как доставить ее на мост? Гражданским лицам проезд на всех поездах через мост категорически запрещался без специальных пропусков.
Решить задачу удалось с помощью здолбуновских подпольщиков. В составе подполья действовали несколько поляков, в том числе Ежи, или, как его чаще называли, Жорж Жукотинский, и его родственники по линии жены Владек и Ванда Пилипчуки. Однажды Николай Гнидюк, будучи в Здолбунове, зашел к Пилипчукам. К своему удивлению, рядом с Вандой за накрытым столом Гнидюк увидел представительного мужчину лет сорока пяти в… черном гестаповском мундире. Отступать было некуда, и Гнидюк, изобразив самую приятную улыбку, на какую только был способен, представился, в полном соответствии со своими документами, Яном Багинским, коммерсантом и двоюродным братом панны Ванды.
Гость Пилипчуков, в свою очередь, отрекомендовался как Генек Ясневский, сотрудник специального отдела гестапо по наблюдению за охраной железнодорожных объектов.
После ухода гестаповца Ванда рассказала Гнидюку, что Ясневский случайно познакомился с нею на улице, влюбился, уговаривает выйти замуж, обещая взамен все земные блага и даже «синеву с неба». Она же видеть его не может без отвращения, но вынуждена водить за нос, так как Ясневский выручает ее от мобилизации в Германию.
Как и положено, Гнидюк сообщил о новом перспективном знакомстве командованию и получил указание извлечь из пана Генека максимальную пользу, играя на его влюбленности в Ванду и жадности к деньгам. И Генек Ясневский попался в расставленные ему сети. После соответствующей умелой подготовки он поклялся на коленях перед иконой «матки бозки», что никогда не изменит панне Ванде и… «Речи Посполитой», поскольку принимал Гнидюка за представителя польского эмигрантского правительства в Лондоне.
От Генека Ясневского с этого дня стала поступать в отряд информация о планах гестапо, датах намечаемых облав, расположении секретных постов, имена и адреса секретных агентов и осведомителей. А потом, когда Ясневскому, как говорится, некуда уже было деваться, от него потребовали оказать содействие во взрыве моста.
Вначале гестаповец перепугался, но, когда с ним заговорили строже, согласился. Подумав, он сказал, что один из его осведомителей, проводник Михаль Ходаковский, из фольксдойче, горький пьяница, готовый за бутылку водки на что угодно, пожалуй, сможет взяться за это дело.
Утром следующего дня Ясневский сообщил, что Ходаковский за две тысячи рейхсмарок (что равнялось двадцати тысячам оккупационных) готов при переезде через мост сбросить мину с тамбура своего вагона. Командование приняло этот план и выдало в качестве задатка десять тысяч оккупационных марок. Однако указало, чтобы за Ясновским и Ходаковским следили: не ведут ли они двойной игры. Ничего подозрительного установлено не было. Однако «честный и бескорыстный» патриот Ясневский (как и следовало ожидать) выдал Ходаковскому лишь половину полученных им денег. Вторую половину он попросту присвоил.
По плану перенести взрывчатку из тайника в доме Шмерог на квартиру Жоржа Жукотинского должна была Ванда Пилипчук.
Утром \ 1 августа девушка отправилась на улицу Франко к Шмерегам.
В гостиной с окнами, задернутыми шторами, находились уже трое – братья Шмереги и Дмитрий Красноголовец. Девушке указали на стоящий возле стола большой коричневый чемодан.
– Донесешь?
– Донесу, – уверенно сказала девушка, взялась за ручку и… тут же пожалела о своей самоуверенности. Чемодан словно прирос к полу, было в нем килограммов пятьдесят.
– Надо донести, Ванда, – негромко сказал Красноголовец.
И он, и братья Шмереги, и тем более Анастасия прекрасно понимали, что чемодан со взрывчаткой слишком тяжелый груз даже для такой крепкой дивчины, как Ванда. Однако другого выхода не было. Им, троим сильным мужчинам, было стыдно перед ней, но перенести смертоносный груз все же должна была именно она. И они молчали.
Девушка с усилием оторвала чемодан от пола и, не сказав ни слова, шагнула к двери. Все облегченно вздохнули: эта донесет.
Путь на Длугу улицу был для Ванды действительно долгим. Тяжеленный чемодан оттягивал плечо. То и дело девушка вынуждена была менять руку. Она шла одна, но одинокой себя не чувствовала, так как понимала, что боковыми улицами, сзади, справа, слева идут незнакомые ей люди, готовые в соответствии с приказом командования защитить ее в случае необходимости с оружием в руках.
– Могу я просить панну об услуге? – Резкий мужской голос с немецким акцентом словно толкнул ее в грудь.
Девушка охнула и невольно опустила чемодан на землю. Перед ней, широко расставив ноги в лакированных сапогах, стоял пехотный обер-лейтенант с «Железным крестом» первого класса на мундире. Из-под козырька низко надвинутой горбатой фуражки на Ванду, не мигая, смотрели бесцветные, как ей показалось, холодные глаза. Ванда почувствовала, как у нее пересохло горло, словно комок застрял в груди, который ни протолкнуть и ни выдохнуть.
Обер-лейтенант небрежно бросил к козырьку два пальца и спросил на том уродливом немецко-польско-русском жаргоне, который употребляли оккупанты при общении с местными жителями:
– Как пройти на Длугу улицу?
Ванда указала дорогу. Обер-лейтенант кивнул головой, повернулся и зашагал прочь какой-то деревянной походкой. Взглянув на мерно покачивающуюся, обтянутую узким серым мундиром спину гитлеровца, девушка вздохнула и смахнула ладонью со лба капельку пота. И снова взялась за ручку чемодана.
Так Ванда Пилипчук в первый и последний раз в своей жизни встретилась с Николаем Кузнецовым. Обер-лейтенант Зиберт появился в Здолбунове не случайно – чтобы выручить Ванду, если другая охрана не сумеет отвести беду.
Чемодан со взрывчаткой был благополучно доставлен на место, где Николай Гнидюк и Жорж окончательно снарядили мину.
В конце дня мина была передана Генеку Ясневскому, и тот ранним утром на глазах Ванды отдал ее Михалю Ходаковскому. Несмотря на все опасения, Ходаковский выполнил свое обещание: 12 августа 1943 года, в два часа дня, когда эшелон проходил сквозь гулкий пролет железнодорожного моста через Горинь, он сбросил чемодан с миной ударного действия. Оглушительный взрыв расколол воздух… Важный мост вышел из строя. Хвостовые вагоны поезда с грохотом полетели в реку вместе с гитлеровскими офицерами и солдатами, танками и орудиями, спешно отправляемыми на Восточный фронт.
Две недели ушло у гитлеровцев только на то, чтобы растащить обломки моста и вагонов…
Гестапо напало на следы участников операции. Но поздно. Своевременно предупрежденные, все они были уже вывезены в отряд.
До самого естественного прекращения деятельности здолбуновской организации в феврале 1944 года, когда город был освобожден Красной Армией, гитлеровцы так и не сумели до нее добраться, хотя по подозрению в связи с партизанами они арестовали и продержали некоторое время в заключении Дмитрия Красноголовца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
После долгого обсуждения с участием как разведчиков, так и специалистов подрывного дела, командование пришло к выводу, что мост можно уничтожить, только сбросив на него мину непосредственно с поезда, для чего требовался снаряд большой разрушительной силы, весом в сорок-пятьдесят килограммов. Изготовить такую мощную мину специалистам большого труда не составляло, но как доставить ее на мост? Гражданским лицам проезд на всех поездах через мост категорически запрещался без специальных пропусков.
Решить задачу удалось с помощью здолбуновских подпольщиков. В составе подполья действовали несколько поляков, в том числе Ежи, или, как его чаще называли, Жорж Жукотинский, и его родственники по линии жены Владек и Ванда Пилипчуки. Однажды Николай Гнидюк, будучи в Здолбунове, зашел к Пилипчукам. К своему удивлению, рядом с Вандой за накрытым столом Гнидюк увидел представительного мужчину лет сорока пяти в… черном гестаповском мундире. Отступать было некуда, и Гнидюк, изобразив самую приятную улыбку, на какую только был способен, представился, в полном соответствии со своими документами, Яном Багинским, коммерсантом и двоюродным братом панны Ванды.
Гость Пилипчуков, в свою очередь, отрекомендовался как Генек Ясневский, сотрудник специального отдела гестапо по наблюдению за охраной железнодорожных объектов.
После ухода гестаповца Ванда рассказала Гнидюку, что Ясневский случайно познакомился с нею на улице, влюбился, уговаривает выйти замуж, обещая взамен все земные блага и даже «синеву с неба». Она же видеть его не может без отвращения, но вынуждена водить за нос, так как Ясневский выручает ее от мобилизации в Германию.
Как и положено, Гнидюк сообщил о новом перспективном знакомстве командованию и получил указание извлечь из пана Генека максимальную пользу, играя на его влюбленности в Ванду и жадности к деньгам. И Генек Ясневский попался в расставленные ему сети. После соответствующей умелой подготовки он поклялся на коленях перед иконой «матки бозки», что никогда не изменит панне Ванде и… «Речи Посполитой», поскольку принимал Гнидюка за представителя польского эмигрантского правительства в Лондоне.
От Генека Ясневского с этого дня стала поступать в отряд информация о планах гестапо, датах намечаемых облав, расположении секретных постов, имена и адреса секретных агентов и осведомителей. А потом, когда Ясневскому, как говорится, некуда уже было деваться, от него потребовали оказать содействие во взрыве моста.
Вначале гестаповец перепугался, но, когда с ним заговорили строже, согласился. Подумав, он сказал, что один из его осведомителей, проводник Михаль Ходаковский, из фольксдойче, горький пьяница, готовый за бутылку водки на что угодно, пожалуй, сможет взяться за это дело.
Утром следующего дня Ясневский сообщил, что Ходаковский за две тысячи рейхсмарок (что равнялось двадцати тысячам оккупационных) готов при переезде через мост сбросить мину с тамбура своего вагона. Командование приняло этот план и выдало в качестве задатка десять тысяч оккупационных марок. Однако указало, чтобы за Ясновским и Ходаковским следили: не ведут ли они двойной игры. Ничего подозрительного установлено не было. Однако «честный и бескорыстный» патриот Ясневский (как и следовало ожидать) выдал Ходаковскому лишь половину полученных им денег. Вторую половину он попросту присвоил.
По плану перенести взрывчатку из тайника в доме Шмерог на квартиру Жоржа Жукотинского должна была Ванда Пилипчук.
Утром \ 1 августа девушка отправилась на улицу Франко к Шмерегам.
В гостиной с окнами, задернутыми шторами, находились уже трое – братья Шмереги и Дмитрий Красноголовец. Девушке указали на стоящий возле стола большой коричневый чемодан.
– Донесешь?
– Донесу, – уверенно сказала девушка, взялась за ручку и… тут же пожалела о своей самоуверенности. Чемодан словно прирос к полу, было в нем килограммов пятьдесят.
– Надо донести, Ванда, – негромко сказал Красноголовец.
И он, и братья Шмереги, и тем более Анастасия прекрасно понимали, что чемодан со взрывчаткой слишком тяжелый груз даже для такой крепкой дивчины, как Ванда. Однако другого выхода не было. Им, троим сильным мужчинам, было стыдно перед ней, но перенести смертоносный груз все же должна была именно она. И они молчали.
Девушка с усилием оторвала чемодан от пола и, не сказав ни слова, шагнула к двери. Все облегченно вздохнули: эта донесет.
Путь на Длугу улицу был для Ванды действительно долгим. Тяжеленный чемодан оттягивал плечо. То и дело девушка вынуждена была менять руку. Она шла одна, но одинокой себя не чувствовала, так как понимала, что боковыми улицами, сзади, справа, слева идут незнакомые ей люди, готовые в соответствии с приказом командования защитить ее в случае необходимости с оружием в руках.
– Могу я просить панну об услуге? – Резкий мужской голос с немецким акцентом словно толкнул ее в грудь.
Девушка охнула и невольно опустила чемодан на землю. Перед ней, широко расставив ноги в лакированных сапогах, стоял пехотный обер-лейтенант с «Железным крестом» первого класса на мундире. Из-под козырька низко надвинутой горбатой фуражки на Ванду, не мигая, смотрели бесцветные, как ей показалось, холодные глаза. Ванда почувствовала, как у нее пересохло горло, словно комок застрял в груди, который ни протолкнуть и ни выдохнуть.
Обер-лейтенант небрежно бросил к козырьку два пальца и спросил на том уродливом немецко-польско-русском жаргоне, который употребляли оккупанты при общении с местными жителями:
– Как пройти на Длугу улицу?
Ванда указала дорогу. Обер-лейтенант кивнул головой, повернулся и зашагал прочь какой-то деревянной походкой. Взглянув на мерно покачивающуюся, обтянутую узким серым мундиром спину гитлеровца, девушка вздохнула и смахнула ладонью со лба капельку пота. И снова взялась за ручку чемодана.
Так Ванда Пилипчук в первый и последний раз в своей жизни встретилась с Николаем Кузнецовым. Обер-лейтенант Зиберт появился в Здолбунове не случайно – чтобы выручить Ванду, если другая охрана не сумеет отвести беду.
Чемодан со взрывчаткой был благополучно доставлен на место, где Николай Гнидюк и Жорж окончательно снарядили мину.
В конце дня мина была передана Генеку Ясневскому, и тот ранним утром на глазах Ванды отдал ее Михалю Ходаковскому. Несмотря на все опасения, Ходаковский выполнил свое обещание: 12 августа 1943 года, в два часа дня, когда эшелон проходил сквозь гулкий пролет железнодорожного моста через Горинь, он сбросил чемодан с миной ударного действия. Оглушительный взрыв расколол воздух… Важный мост вышел из строя. Хвостовые вагоны поезда с грохотом полетели в реку вместе с гитлеровскими офицерами и солдатами, танками и орудиями, спешно отправляемыми на Восточный фронт.
Две недели ушло у гитлеровцев только на то, чтобы растащить обломки моста и вагонов…
Гестапо напало на следы участников операции. Но поздно. Своевременно предупрежденные, все они были уже вывезены в отряд.
До самого естественного прекращения деятельности здолбуновской организации в феврале 1944 года, когда город был освобожден Красной Армией, гитлеровцы так и не сумели до нее добраться, хотя по подозрению в связи с партизанами они арестовали и продержали некоторое время в заключении Дмитрия Красноголовца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63