Судьба хранила рейхсминистра Розенберга – поездка его по улицам украинского города Ровно не состоялась, отпали, следовательно, и все планы покушения на него. Семенов вернулся в отряд.
Между тем в доме № 15 по улице Легионов продолжалась обычная жизнь. Все так же собиралась компания, менялись только время от времени посетители: одни уезжали, другие приезжали. И вот однажды в гостиной появился высокий офицер лет двадцати восьми, в черном эсэсовском мундире. Его темные, уже редеющие волосы разделял безукоризненный косой пробор. Светлые глаза смотрели умно и настороженно.
Остановившись на секунду перед Зибертом, он слегка наклонил голову и представился:
– Штурмбаннфюрер фон Ортель.
Зиберт, приветливо улыбаясь, встал и пожал протянутую ему твердую руку. Об этом эсэсовце он уже слышал от многих, в том числе и от его подчиненной – Майи Микота, и давно искал встречи с ним.
ГЛАВА 9
Шоссе Киев – Львов одна из главных магистралей Украины. Прямое и довольно широкое, оно на 320-м километре от столицы республики вдруг ныряет в низину, а через два километра так же внезапно взмывает вверх, Здесь-то и устроился небольшой украинский город с названием вроде бы даже неуместным для этого места – Ровно. Сохранилось его выразительное описание, относящееся к концу прошлого века:
«Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневевшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционной „заставой“. Сонный инвалид лениво поднимает шлагбаум, – и вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками… Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик…»
Конечно, и тогда в городе были и другие достопримечательности, кроме тюрьмы, – например, укрытое в глубине двора вековыми деревьями и декоративным кустарником красивое двухэтажное здание с шестью колоннами по фронтону. Особняк – одна из достопримечательностей города, некогда здесь была губернская гимназия, в которой учился и автор приведенных выше горьких строк – знаменитый писатель Владимир Галактионович Короленко. Сейчас в здании и примыкающих к нему более скромных постройках партийные учреждения области.
В наши дни улица, где стоит дом с колоннадой, носит имя Калинина. Но в годы оккупации она называлась иначе, по-немецки, – Шлоссштрассе, а в самом старом особняке размещались рейхскомиссариат Украины и личная резиденция рейхскомиссара Эриха Коха.
Улица (сильно, конечно, как и все Ровно, изменившееся с короленковских времен) справедливо считалась одной из лучших в городе, поэтому почти все дома на ней были заселены высшими чинами фашистской администрации и офицерами. Ровенцы старались на Шлоссштрассе не появляться, разве что только по вызову РКУ. В этом случае в качестве пропуска им служила повестка с точным указанием дня и часа явки. Просто так, без дела пребывание на Шлоссштрассе было опасным; в любой момент жандарм или гестаповец в штатском мог проверить документы и потребовать объяснить причину появления близ рейхскомиссариата.
31 мая 1943 года к двум часам после полудня к зданию РКУ подкатил экипаж, запряженный норовистым рысаком. Из экипажа вышел пехотный обер-лейтенант. Судя по «Железным крестам» обоих классов и значкам ранений, – заслуженный фронтовик. Протянув руку, он помог сойти на землю своей спутнице – худенькой сероглазой девушке, на вид лет восемнадцати.
Их уже ждали – от решетчатых ворот навстречу, приветливо улыбаясь, шел другой офицер, с погонами гауптмана. Все трое поздоровались, потом гауптман обернулся к кучеру – молодому черноглазому парню – и приказал заехать во двор.
Парень явно удивился – простым городским извозчикам заезжать за решетку не полагалось. Но приказание он, разумеется, выполнил.
Между тем оба офицера и девушка уже входили в комнату охраны. Гауптман подошел к вытянувшемуся эсэсовцу и тоном человека, привыкшего чувствовать себя здесь хозяином, властно спросил:
– Пропуска для обер-лейтенанта Зиберта и фрейлен Довгер готовы?
Пропуска были в полном порядке. Единственное, чего не понял эсэсовец, почему какого-то обер-лейтенанта встречает еще у ворот адъютант рейхскомиссара гауптман фон Бабах.
Но у фон Бабаха, как всякого адъютанта большого начальства – человека влиятельного, были достаточные основания содействовать получению обер-лейтенантом Паулем Вильгельмом Зибертом и его невестой фрейлен Валентиной Довгер частной аудиенции (крайне редкая честь!) у рейхскомиссара Украины и гаулейтера Восточной Пруссии Эриха Коха.
…Знакомство гауптмана фон Бабаха и обер-лейтенанта Зиберта произошло случайно, так, по крайней мере, полагал гауптман. Причем познакомил их, офицеров, обыкновенный обер-ефрейтор. Если только можно считать обыкновенным такого обер-ефрейтора, который свободно посещал ресторан «Дойчегофф», куда вход нижним чинам был строго заказан. Это исключение объяснялось тем, что обер-ефрейтор Шмидт занимал единственную в своем роде должность дрессировщика собак для рейхскомиссара Коха. Обер-ефрейтор, служивший в специальной воинской части подполковника Шиллинга, считался отличным дрессировщиком. В «Дойчегоффе» его и приметил Кузнецов, понявший, что Шмидт может для него оказаться человеком весьма полезным.
Но о прямом, непосредственном знакомстве не могло быть и речи: офицер немецкой армии никак не мог первым подойти с этой целью к нижнему чину. Чинопочитание в вермахте носило абсолютный характер и нарушение его расценивалось как серьезный проступок. Это относилось не только к младшим, но и к старшим по званию.
Следовало искать окольных путей, и такой путь неожиданно нашелся. Дело в том, что Шмидт состоял в близких отношениях с некой довольно смазливой и весьма расторопной молодой особой по имени Ядвига. На ее содержание уходило почти целиком жалованье обер-ефрейтора и до последней марки все побочные доходы. По счастливой случайности Ядвига оказалась ближайшей соседкой по дому Каминских и почти ежедневно забегала к жене Яна Эмме по какому-нибудь пустяковому поводу или так, поболтать. Более того, довольно регулярно, по крайней мере раз в неделю, к Каминским заходил в гости и сам Шмидт. Выпивая, он жаловался Яну, что из-за пассии у него набралась куча долгов и вообще он боится, что Ядвига его бросит, лишь только он перестанет удовлетворять ее бесконечные прихоти.
Эмма, выполнявшая отдельные поручения Зиберта – Кузнецова, и познакомила его со Шмидтом и Ядвигой – в домашней обстановке у общих знакомых это было вполне естественно и, главное, допустимо. Знакомство произошло так просто, что Кузнецову даже стало обидно за время и усилия, потраченные уже на поиски подходов к Шмидту.
Николай Иванович не представлял себе еще полностью, как именно сумеет он использовать Шмидта и сумеет ли вообще, но одной из главных целей его деятельности в Ровно был Кох, и он шел к этой цели настойчиво и методично, не упуская ни крупинки информации, ни единого полезного контакта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63