– Все довольно просто, – развел руками Бендетто. – Нетрудно узнать, кто прибыл в город за последние несколько дней. К тому же я примерно представлял круг знакомств Карла и имел кое-какие мысли насчет того, кто кроме меня будет приглашен в Зальцбург. Кстати, господа, сюда приехало еще не меньше дюжины различных церковных чинов. В основном это инквизиторы, иезуиты и прочая мразь. Душители свободной мысли. Палачи человеческих душ. Как я понимаю, именно на их сборище присутствовал Конрад... Вот только пока непонятна причина...
– Да что тут непонятного?! – вскипел Конрад. – Он же прямым текстом заявил, что хочет призвать в этот мир Диавола!
– Кто это ОН? – переспросил силезец.
– Великий Инквизитор Австрии и чего-то там еще, кардинал Джеронимо Ари, – пояснил Бендетто. – Именно он, насколько я понимаю, и придумал всю эту историю с вызовом Сатаны. Пророчество не дает им покоя... Мы собрались из-за него же. Карл Готторн сумел по-новому взглянуть на общеизвестный текст Апокалипсиса, нашел аналогии с пророчествами Мишеля Нострадамуса... Жаль, что Карла здесь нет. Он сумел бы все объяснить, доказать.
– Так это его имел в виду кардинал, когда говорил про еретика, собирающегося... Выходит, инквизиторы хотят опередить именно его, Карла Готторна? – в ужасе прошептал Конрад.
– Я в это не верю, – убежденно сверкнул глазами Антонио. – Он не такой человек, чтобы... Он всего себя отдавал людям. Только извращенный ум инквизиторов мог увидеть в подвижничестве Карла стремление призвать в этот мир Сатану.
– Да, государи мои! Конрад ожидал прихода Спасителя. И ради этого готов был сделать все возможное! – воинственно взмахнул рукой пан Сигизмунд. – А если кто посмеет обвинить моего друга Карла Готторна в диаволопоклонничестве или какой другой мерзости, то я готов вызвать того на поединок, и пусть Господь рассудит, кто из нас прав!
– Постойте, господа, – замахал руками Бендетто Кастелли. – Никто не обвиняет Карла. Мы все здесь его друзья и единомышленники. Нам, в той или иной степени, известны его намерения и планы, однако сказать, зачем именно он хотел нас видеть, мы не можем... Но я могу высказать одну гипотезу, которая объяснит многое.
– Хорошо. Мы слушаем, сударь, – кивнул Конрад.
– Итак, всем нам известно, что Карл истолковал пророчество следующим образом: в 1618 году где-то в альпийских горах свершатся некие события, результатом которых будет пришествие Спасителя в мир. И он послал нам письма, чтобы собрать здесь, практически в Альпах, в одно из полнолуний 1618 года от рождества Господа нашего. Верно ли я излагаю? – Все согласно закивали. – Итак, представьте, что католики, и особенно инквизиторы, воспринимающие весь мир лишь в своем, ограниченном, человеконенавистническом ракурсе, считающие всех протестантов еретиками или язычниками, а всех ученых чернокнижниками и дьяволопоклонниками, узнают об открытии Карла. И о том, что он собирается предпринять нечто способствующее скорейшему приходу Спасителя в мир. Они вполне естественно сочтут, что он собирается вызвать не Спасителя, а Сатану. Ведь они убеждены, что Спаситель может явиться только им, католикам! – Бендетто Кастелли, начав говорить негромко и сдержанно, перешел постепенно на повышенный тон. – Мало того, я думаю, они истолковали то же пророчество именно как пророчество о пришествии Сатаны. Потому что каждый видит лишь то, что хочет увидеть. Католикам Спаситель не нужен. Появись сейчас Христос в Риме, его бы вторично распяли! – Боль, тщательно скрываемая злостью и сарказмом, звучала теперь в его речи.
– Мы, конечно, могли бы просто посмеяться над глупостью инквизиторов. Но то, что нам сообщил Конрад... Испугавшись мнимого пришествия Сатаны, они готовы призвать Сатану настоящего! Кто, как не они, мучители людей, выискивающие и придумывающие повсюду козни диавола, кто, как не они, питающие его ежечасно своей нетерпимостью и звериной жестокостью, сумеет вызвать в этот мир настоящего Сатану?! От испуга, от злобы, по ошибке – какая разница? Дьявол воспользуется любой из возможностей. И тогда, воспользовавшись открытием Карла Готторна, они вызовут ТОГО, кто единственный может спасти их пошатнувшуюся власть над душами миллионов... Может быть, совершить это задумали далеко не все инквизиторы, но кардинал Джеронимо... По крайней мере, я знаю наверняка, что он чернокнижник.
– Стало быть, в полнолуние они хотят провести обряд и вызвать... – Сигизмунд осекся. – Как хотите, – продолжал он, чуть помедлив, – но я намереваюсь этому помешать... Джеронимо Ари! Вот она, голова адской змеи. Так на то нам и шпаги, чтобы...
– Убийство одного прелата ничего не решит! – в один голос вскрикнули Конрад и Антонио. А Бендетто утвердительно кивнул.
– Я так полагаю, что у вас есть более эффективный план? – саркастически усмехнулся силезец.
– Да! – хлопнул рукой по столу профессор Кастелли. – Я могу предложить вам кое-что. Сейчас вечер девятнадцатого октября. Полнолуние будет в ночь с двадцатого на двадцать первое, так что у нас ровно сутки. Учитывая, что Карл Готторн не появился, и теперь уже вряд ли появится, попытку провести разработанный им ритуал без него считаю бессмысленной и даже опасной. Но мы можем сделать нечто другое. Я, как и Готторн, кое-что смыслю в магии. Инквизиторы, конечно, не откажутся от своей затеи. Но я разработаю, и мы проведем в стенах одного из домов возле собора обряд, который сведет все их усилия к нулю. Я устрою им такой отток энергии, что эти святоши не только Сатану, но и примитивного воздушного духа не смогут призвать!
– Ритуал против ритуала? – пожал плечами Антонио. – Это очень похоже на попытку затушить костер, залив его маслом. На мой взгляд, надо просто лишить этих святош какой-то наиболее существенной компоненты, необходимой им для обряда. И тогда все сорвется.
– Вот именно! – радостно воскликнул Конрад. – И я знаю, ЧТО это за компонента. Они собираются использовать для своей черной мессы орган. Музыка – это наиболее существенная часть ритуала. Колебания эфира, созвучные их молитвам и заклинаниям, резонанс со всеми сферами Вселенной... Я лишу их этого. Завтра днем мне предписано окончательно настроить орган зальцбургского собора. Но у них там будут такие диссонансы, что сорвется любой обряд. Без музыки их заклинания лишатся всякого смысла, всякой убедительности и силы.
– Но я имел в виду куда более существенные ингредиенты! – воскликнул Антонио. – Сотрясание воздуха, даже если оно и мелодично, все же не более чем сотрясание воздуха.
– Сотрясание воздуха – это то, что вы производите сейчас! – вскипел Конрад. – А орган – это Музыка. Музыка – единственный язык, который не требует слов, язык, на котором с людьми говорят Господь и все силы Природы. И я готов вырвать этот язык из пасти католической гидры. Недооценивать силу музыки преступно...
– Ваша, оцениваемая лишь человеческим слухом, гармония, маэстро Конрад, вещь слишком эфемерная, – пресек его Бендетто Кастелли тоном лектора. – К тому же то, что будет для вас диссонансом, для слуг Сатаны может показаться воплощением гармонии... Да и откуда вы знаете, может быть, в обряде призвания Станы им будут важны именно диссонансы... Мои же формулы основаны на незыблемых и проверенных законах природы. И построенный в соответствии с ними ритуал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86