Вы говорили мне о приезде с Юга полковника Хартулари и о его докладе в НЦ. Об этом ровно ничего не знаю, и если вообще этот факт имел место, то это могло случиться только во время моей болезни. Никого, конечно, такая «деятельность» не могла удовлетворить, но ничего другого не оставалось делать. Мы все знали о существовании «военной организации», но в чем она, собственно, заключалась, было, думаю, для всех, кроме Щепкина, тайной.
С другой стороны, я знал, что при участии Котляревского теоретически разрабатываются какие-то записки, и, интересуясь экономическими вопросами, я желал принять участие в этой работе, но это сделать не пришлось. Видел я одну экономическую записку, где доказывалось, что будущее лежит в мелкоземельной собственности и в развитии промышленности тоже на началах собственности – принципы, с которыми я вполне согласен, но какое практическое значение могла иметь эта записка, мне совершенно не ясно.
Говорилось в собрании НЦ о желательности составить проект плана экономической политики на случай победы Деникина; но дальше пожеланий дело, кажется, не пошло. Вот приблизительно в чем заключалась деятельность собраний НЦ. Не думаю, чтобы на собраниях, которые я пропускал, она носила бы иной характер. За все мне известное время было, помнится, только два «постановления» НЦ, о которых должен был сообщить на Юг
Н. Н. Щепкин: первое – признать недопустимость отдачи русских земель какому бы то ни было государству в награду за выступление против РСФСР и второе – признать недопустимым формирование «Эмигрантских министров». По поводу слухов о «Парижском правительстве». Обсуждали еще вопрос о желательности или нежелательности такого учреждения, как ВСНХ, для руководства экономической жизнью, но постановления по этому вопросу вынесено не было.
2. Весной (не помню точно срока) я был избран вместо Н. А. Огородникова членом военной комиссии. В нее входили Н. Н. Щепкин, С. М. Леонтьев и я. Не знаю, насколько военные посвящали Щепкина в свои планы, но мы с Леонтьевым не знали ни имен, ни даже числа участников организации. Н. Н. Стогов, глава организации, сообщил нам в первое свидание, что он придает организации только подсобное для Колчака или Деникина значение, так как размеры ее слишком малы, чтобы претендовать на большее. В дальнейшем Стогов рассказывал нам о полученных им сведениях про продвижение Колчака и т. д. Эту информацию мы потом передавали нашим друзьям. Практически Стогов предложил одну задачу: подыскать гражданских помощников военным начальникам участков, на которые должна была быть разбита Москва. Щепкин обещал подумать и, может быть, найти одного-двух. Мы с Леонтьевым сказали, что никого найти не сможем. На этом Стогов был арестован, я видел его всего два или три раза. Щепкин познакомил Леонтьева и меня с заместителем Стогова – С. А. Кузнецовым. Причем собрания комиссии продолжали носить характер информации. Кузнецов говорил, что организация растет (тоже не называя чисел) и приобретает приверженцев в артиллерийских и автомобильных частях, а также в разных военных школах. Никаких имен он не называл, и, считая это правильным, мы его не спрашивали. Кузнецов просил прибавить денег на «пособия» членам организации. Он просил, не помню точно сколько, только не меньше 100 тысяч рублей в месяц. Деньги были у Щепкина, он говорил, что они на исходе, и мы просили его писать в Сибирь, чтобы прислали таковых.
Наконец Щепкин сообщил нам, что от Колчака прибыл «Василий Васильевич» с одним миллионом денег, что должны везти еще, но, насколько знаю, больше денег не приняли. Деньги военным Щепкин передавал через И. Н. Тихомирова, мы с Леонтьевым дел с ним не имели и даже не знали его лично. Раз Щепкин дал мне деньги для передачи Кузнецову, что я и исполнил.
Тут Кузнецов был арестован, и через некоторый промежуток времени Щепкин познакомил нас с начальником штаба Стогова полковником Ступиным. Разговоры в комиссии продолжали носить тот же характер информации. Раз Ступин потребовал, чтобы была организована пропаганда среди рабочих, но ему было известно, что это невозможно. Со Щепкиным Ступин разрабатывал какие-то проекты прокламаций на случай выступления. Они должны были быть доложены в комиссию, но так доложены и не были.
Раз Ступин внезапно спросил: «Благоволят ли общественные деятели на вооруженное выступление?» Леонтьев категорически высказался против, выразив этим наше общее мнение.
Однажды Щепкин и Леонтьев рассказывали нам со Ступиным, что они через какую-то «мисс», прибывшую из Петрограда, познакомились с английским агентом «Павлом Павловичем» и что через эту «мисс» можно сноситься с Юденичем, каковую связь П. П. и прибыл установить. По-видимому, это дело известно вам в больших подробностях, чем мне, так как я даже не знаю, писал ли Юденичу Щепкин или нет. Уже после ареста последнего Ступин сказал мне, что он, Ступин, послал этим от имени Объединенного центра зашифрованную сводку номеров дивизий по армиям и что послал еще письмо «Василию Васильевичу».
После ареста Щепкина Ступина я видел только мельком: он пустился на какие-то авантюры с покупкой оружия, послал письмо генералу Мамонтову и вступил в связь с «зеленой армией», но подробнее его деятельность мне не известна. Мы с Леонтьевым просили Ступина сообщить хоть число участников организации. Он сказал: «Думаю, около 20 000 человек примкнут» – и обещал сделать подробный доклад, но тут он был арестован. О его планах мне известно лишь то, что он хотел захватить Бульварное кольцо и на нем базироваться. Имен участников организации он тоже не назвал, я слышал от него лишь имена полковника Хартулари, Миллера и Тихомирова, но что делали первые два – неизвестно.
Тем временем Бородулин, о котором вы говорили, выражал желание войти в военную комиссию как заместитель Щепкина, но так как никакой комиссии в сущности же не было, никто без Щепкина ничего не знал и, кроме того, Б. мы знали очень мало. Леонтьев и я, отвечая ему, отделывались общими фразами. Тогда же мы сообщили своим друзьям о разгроме военной организации, указав на то, что создавать новую нецелесообразно и совершенно невозможно. Редкие собрания НЦ, совершенно лишенные интереса информации, тоже стали чахнуть и длились только в силу инерции.
3. На ваш вопрос относительно моего участия на собраниях «Тактического центра» могу сказать весьма мало. Я был на них всего несколько раз.
Н. Н. Щепкин предложил обменяться мнениями по поводу общих вопросов политики на случай побед Деникина: все согласились это сделать, что, кажется, никогда не произошло, да и собрания эти, насколько знаю, совсем прекратились.
21 марта 1920 года
С. Трубецкой

1) Ал. Григ. Хрущев был рядовым членом НЦ. Когда я туда вошел, я застал его уже там. Первое время встречал его на заседаниях НЦ. Потом стал бывать все реже и, наконец, совсем прекратил свои посещения.
2) Собрание НЦ никем официально не созывалось, а на заседании сговаривались, когда встретиться в следующий раз.
3) О том, что Н. Н. Щепкин и Огородников – к.-д., я знал. Знал я и то, что первый входил в СВР как представитель своей партии. О том, что Щепкин входил и в НЦ как представитель к.-д., я не знал и думаю, что это не так. О том, что существовал кадетский ЦК и был как бы контролирующей инстанцией над НЦ, как вы говорите, я не знал и также думаю, что это не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161