Орсина. Да, готова расцеловать, расцеловать того дьявола... даже если бы этим дьяволом оказались вы сами, Маринелли.
«Эмилия Галотти» Действие второе, явление шестое.
М а р и и е л л и. Графиня!
О реи на. Подоите сюда! Смотрите на меня! Смотрите мне прямо, прямо в глаза!
Маринелли. Ну, и что же?
О р с и н а. Знаете ли вы, о чем я думаю?
Маринелли. Как я могу знать?
О р с и н а. Вы в этом не принимали участия?
Маринелли. В чем?
Орсина. Клянитесь! Нет, не надо, вам не стоит труда взять на себя и лишний грех! И все же поклянитесь. Одним грехом больше, одним грехом меньше — велика ли разница для того, кого бог и так осудил. Вы не участвовали в этом деле?
М а р и н е л л и. Вы пугаете меня, графиня.
Орсина. Так ли? И в вашем добром сердце нет никаких подозрений, Маринелли?
Маринелли. Каких? В чем?
Орсина. Хорошо — я вам такое доверю, от чего у вас волосы станут дыбом. Но здесь у самой двери нас могут услышать, идите сюда. Теперь (подносит палец к губам) слушайте! Но полная тайна! Полная тайна! (Наклоняется к нему, как бы собираясь шепнуть на ухо, но вдруг очень громко кричит.) Принц — убийца!
Маринелли. Графиня... Графиня... Вы решительно сошли с ума!
Орсина. Сошла с ума? Ха, ха, ха! (Хохочет во все горло.) Я очень редко, почти никогда не была так довольна состоянием своего рассудка, как сейчас. Поверьте, Маринелли... но пусть это остается между нами. (Тихо.) Принц — убийца! Убийца графа Аппиани! Не разбойники убили его, а сообщники принца, принц убил его!
Марине л л и. Как могла вам прийти в голову такая гнусность, как могли вы произнести это?
Орсина. Как? Очень просто. С этой самой Эмилией Галотти, которая сейчас находится у него и жених которой так поспешно должен был убраться на тот свет,— с этой самой Эмилией Галотти сегодня утром на паперти Доминиканского храма принц долго разглагольствовал. Мне это известно, это подглядели мои шпионы. Они также подслушали, о чем он говорил с ней. Ну, милостивый государь? В своем ли я рассудке? Мне кажется, я еще умею связывать вещи, связанные между собой. Или тут тоже только совпадение? И это, по-вашему, не больше чем случайность? О Маринелли, если это только так, то вам же понятна низость людская, как и пути провидения.
Маринелли. Графиня, вы договоритесь до беды...
О р с и н а. Если дам всему этому огласку? Тем лучше, тем лучше! Завтра я закричу об этом на рыночной площади, и тот, кто станет возражать — да, возражать,— тот сообщник убийцы. Прощайте. (Направляется к выходу, но в дверях встречает старого Галотти, который поспешно входит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Одоардо Галотти, графиня, Маринелли.
О д о а р д о. Простите меня, сударыня...
О р с и н а. Мне нечего прощать и не на что обижаться. Обращайтесь к этому господину. (Указывает на Маринелли.)
Маринелли (увидев его, про себя). Только этого недоставало! Старик...
Одоардо. Простите, милостивый государь, находящемуся в крайнем смятении отцу за то, что он входит к вам без доклада.
О р с и н а. Отец? (Снова возвращается.) Несомненно, отец Эмилии? А, добро пожаловать!
Одоардо. Слуга прискакал мне навстречу с известием, что здесь неподалеку семейство мое подверглось опасности. Я примчался сюда и узнал, что граф Аппиани ранен, что его увезли обратно в город, а моя жена и дочь спасены и укрылись в замке. Где они, сударь? Где они?
Маринелли. Успокойтесь, господин полковник. С вашей супругой и дочерью не (мучилось ничего дурного, они отделались лишь испугом. Они себя хорошо. С ними принц, и я тотчас же доложу о вас.
Одоардо. Почему сперва надо докладывать?
Маринелли. По соображениям... соображениям, касающимся принца. Вам известно, господин полковник, в каких отношениях вы находитесь с принцем. Никак не на дружеской ноге. Если он милостиво отнесся к вашей супруге и дочери, то ведь они дамы,— но может ли ваше неожиданное появление оказаться приятным для него?
Одоардо. Вы правы, сударь, вы правы.
Маринелли. Но, уважаемая графиня, не предоставите ли вы мне честь проводить вас до кареты?
Орсина. Нет, нет!
Мари и ел л и (настойчиво берет ее за руку). Разрешите мне исполнить свой долг.
Орсина. Осторожнее! Я освобождаю вас от ваших обязательств, сударь. Подобные вам всегда считают вежливость своим долгом для того, чтобы иметь возможность пренебречь исполнением своего подлинного долга. Как можно скорее доложить об этом достойном человеке — вот ваш долг.
Маринелли. Вы забываете о том, что вам приказал сам принц?
Орсина. Пусть он явится и прикажет мне снова. Я жду его.
Маринелли (тихо, отводя полковника в сторону). Милостивый государь, я вынужден вас оставить с дамой, которая... рассудок которой... вы меня понимаете? Я вам это сообщаю, чтобы вам знать, как относиться к ее иногда очень странным речам. Лучше всего — не вступайте с нею в разговоры.
О д о а р д о. Хорошо, хорошо! Только поторопитесь, милостивый государь.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ Графиня Орсина, Одоардо Галотти.
Орсина (после некоторого молчания, во время которого она с состраданием смотрит на полковника, а он на нее с легким любопытством). Что он наговорил вам, несчастный человек?
Одоардо (полувопросительно). Несчастный?
Орсина. Во всяком случае, это не могло быть правдой, и меньше всего той правдой, которую вам предстоит узнать.
Одоардо. Предстоит узнать? Разве я еще недостаточно знаю? Сударыня... Впрочем, говорите, говорите.
Орсина. Вы ничего не знаете.
Одоардо. Ничего?
Орсина. Добрый, хороший отец! Чего бы я не дала за то, чтобы вы были и моим отцом! Простите меня! Простите меня, но ведь несчастье так сближает людей. Я искренне хотела бы разделить с вами боль и гнев.
О до надо. Боль и гнев? Сударыня... Но я забыл — пожалуйста, говорите.
Орсина. Особенно, если это была ваша единственная дочь... Единственное ваше дитя! Да и не все ли равно? Несчастное дитя всегда единственное.
Одоардо. Несчастное? Сударыня!.. Чего я жду от нее? Но, клянусь богом, сумасшедшие так не говорят.
О реи на. Сумасшедшие? Так вот что наговорил он вам. Ну что ж, возможно, это еще не самая грубая его ложь. Я близка к этому. И поверьте мне, поверьте, что тот, кто не теряет рассудка при известных обстоятельствах,— тому и нечего терять.
Одоардо. Не знаю, что и думать.
О р сии а. Не презирайте меня. Ведь и у вас есть рассудок, добрый старик, и у вас есть рассудок*. Об этом мне говорит решительное, достойное выражение вашего лица. У вас есть рассудок, но достаточно мне сказать одно только слово, и рассудок покинет вас.
Одоардо. Сударыня, сударыня! Я сойду с ума раньше, чем вы заговорите, если вы не выскажете все тотчас же. Говорите же, говорите. А быть может, неправда, неправда, что вы принадлежите к племени этих благородных безумцев, достойных и нашего сочувствия и сострадания. Быть может, вы самая обыкновенная неумная женщина, и у вас нет того, чего вы никогда и не имели.
России а. Так слушайте же! Вы считаете, что вам многое известно, а что вы знаете? То, что Аппиани ранен? Только ранен? Аппиани мертв.
Одоардо. Умер? Умер? О сударыня, это уже нарушает уговор. Вы собирались лишить меня рассудка, а разбиваете мое сердце.
О реи на. Это так, между прочим! Теперь дальше. Жених умер, а невеста, ваша дочь, хуже чем умерла.
Одоардо. Хуже? Хуже чем умерла? Но все-таки умерла? Ведь только одно может быть хуже смерти...
Орсииа. Ив то же время не умерла. Нет, добрый отец, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70