они должны заключаться или в субъекте,
или в познаваемых объектах. Но в акте знания субъекту принадлежит только
деятельность сравнивания, а результаты ее вполне определяются свойством
объектов. Поэтому искать условий необходимости знания надо в свойствах
объектов; но так как весь мир, не исключая и познающего субъекта, может быть
объектом знания, то, говоря проще, обязательность истинного знания
определяется какими-то всеобщими свойствами самого мира, а не какой-либо
части его. Чтобы найти эти свойства, исследуем прежде всего характер
необходимой связи между субъектом и предикатом суждения.
Субъект суждения S есть часть мировой действительности, заключающая в
себе, как и все в мире, бесконечное, еще не дифференцированное в знании
содержание, а предикат P есть некоторая сторона (aspest) этой
действительности, дифференцированная в данном акте суждения. Так как сама
познаваемая действительность имманентна процессу знания, то, следовательно,
каково отношение между частями действительности, таково же отношение между
частями суждения S и P. Если бы между частями действительности не было
никакого отношения, то тогда не было бы и суждений. Если бы стороны
действительности были лишены внутренней необходимой связи, тогда опять-таки,
найдя элемент мира P, мы не чувствовали бы объективной необходимости
присоединять его к S. На деле мы находим иное: в истинном суждении о каких
бы то ни было вещах, явлениях, процессах и т.п. субъект S таков, что, если
он дан, к нему необходимо присоединяется предикат P, точно так же и всякая
часть действительности такова, что, если даны одни стороны ее, то другие
стороны с необходимостью органически причленяются к ним, подобно тому как не
может существовать голова позвоночного животного без туловища и наоборот.
Отношение, состоящее в том, что если дано некоторое A, то к нему с
необходимостью присоединяется B, встречается в различных видоизменениях - в
форме причинной связи, в форме функциональной зависимости, в форме связи
между мотивом и действием в волевых актах и т.п. Мы не будем заниматься
этими разновидностями необходимой связи; нас интересует только общее родовое
понятие связи, состоящей в том, что к некоторому данному X необходимо
причленяется Y. Такую связь в ее всеобщей родовой форме мы условимся
называть связью функциональной зависимости или связью основания и следствия,
не придавая этим терминам рационалистического или вообще
интеллектуалистического характера.
Итак, если сама действительность находится налицо в суждении, то
необходимость суждения объясняется необходимостью самой действительности,
органическою, функциональною связью между всеми сторонами ее. Как бы ни были
различны суждения, все равно необходимый характер их сводится только к этому
источнику274. Чтобы разъяснить это, возьмем два противоположных в известном
отношении вида суждений - суждения восприятия и суждения аподиктические,
имеющие, по-видимому, какой-то особенный характер рациональной
необходимости, и покажем, в чем они сходны и в чем различны. Если, пройдясь
по саду и осмотрев растения в нем, мы высказываем суждение "розовый куст на
круглой клумбе засох", то это суждение имеет не менее необходимый характер,
чем суждение "сумма углов этого остроугольного треугольника равна двум
прямым углам"; если мне даны субъекты этих суждений, я не могу не
присоединить к ним их предикатов. Следовательно, и в первом и во втором
случае субъект суждения заключает в себе основание для предиката. И в первом
и во втором случаях субъект есть бесконечно богатая по содержанию часть
действительности, опознанная, т.е. дифференцированная в сознании познающего
лица только отчасти, и различие между двумя приведенными суждениями зависит
только от того, какие элементы субъекта дифференцированы в них. В субъекте
первого из этих суждений дифференцировано лишь то, что это "розовый куст" и
что он находится "на круглой клумбе". Возьмем из живого субъекта только эти
дифференцированные определения, абстрагируем их от всей полноты содержания
"этого куста" и поставим их в сознании - при этом мы тотчас заметим, что в
них нет ничего обязывающего присоединить к ним предикат "засох".
Следовательно, опознанные стороны этого субъекта не заключают в себе во всей
полноте основания для предиката; значит, основание для предиката кроется в
неопознанной глубине субъекта, оно должно крыться в ней, потому что иначе на
было бы принуждения приписывать "этому кусту" предикат, и оно выступило бы
на свет знания, если бы мы могли исследовать строение всех тканей этого
куста и все физиологические процессы в них. Иной характер имеет второе
суждение. В нем основание для предиката кроется в дифференцированной стороне
субъекта, и мало того, субъект дифференцирован в нем более, чем это
необходимо для предиката: нет необходимости в том, чтобы треугольник был
"остроугольным" или "этим треугольником", если есть налицо плоскость, на ней
три прямые линии, пересекающиеся друг с другом под какими угодно углами и
ограничивающие часть плоскости, то вместе с этим должно оказаться, что сумма
углов их пересечений равна двум прямым углам. Итак, есть два вида суждений.
В одних суждениях предикат вытекает из неопознанных сторон субъекта, и
только смутное восприятие связи в целом ручается за то, что субъект в самом
деле служит основанием для предиката; сосредоточивая внимание в этих
суждениях на абстрактно мыслимой дифференцированной стороне субъекта, мы
ясно чувствуем, что она еще не обязывает нас присоединить к ней предикаты;
большинство суждений восприятия имеет такой характер. В других суждениях
предикат вытекает из опознанной стороны субъекта, и потому, даже и
сосредоточиваясь только на ней как на абстрактно мыслимой, мы сознаем, что
предикат присоединяется к ней необходимо; таковы некоторые суждения в
наиболее высокоразвитых науках, напр., в математике. Умы, склонные
сосредоточивать внимание преимущественно на опознанной стороне вещей,
пренебрежительно относятся к суждениям восприятия и даже не доверяют им; это
понятно, если принять в расчет, что одна опознанная сторона вещей в таких
суждениях не обосновывает предиката. Наоборот, ум, чуткий к живой конкретной
реальности во всей ее полноте, напр., ум художника, скорее усматривает
необходимость суждений восприятия, чем абстрактных положений науки. На самом
же деле, и те, и другие суждения одинаково необходимы, и разница между ними
состоит лишь в неодинаковой дифференцированности субъекта. Поскольку идеал
знания требует опознания всех сторон действительности, можно утверждать, что
первые суждения, хотя они и заключают в себе истину, все же отступают от
идеала, так как они недоразвиты: вполне развитое истинное суждение есть то,
в котором предикат вытекает из субъекта, поскольку он опознан.
Гораздо более серьезное отступление от идеала является в том случае, если
субъект суждения не есть основание предиката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
или в познаваемых объектах. Но в акте знания субъекту принадлежит только
деятельность сравнивания, а результаты ее вполне определяются свойством
объектов. Поэтому искать условий необходимости знания надо в свойствах
объектов; но так как весь мир, не исключая и познающего субъекта, может быть
объектом знания, то, говоря проще, обязательность истинного знания
определяется какими-то всеобщими свойствами самого мира, а не какой-либо
части его. Чтобы найти эти свойства, исследуем прежде всего характер
необходимой связи между субъектом и предикатом суждения.
Субъект суждения S есть часть мировой действительности, заключающая в
себе, как и все в мире, бесконечное, еще не дифференцированное в знании
содержание, а предикат P есть некоторая сторона (aspest) этой
действительности, дифференцированная в данном акте суждения. Так как сама
познаваемая действительность имманентна процессу знания, то, следовательно,
каково отношение между частями действительности, таково же отношение между
частями суждения S и P. Если бы между частями действительности не было
никакого отношения, то тогда не было бы и суждений. Если бы стороны
действительности были лишены внутренней необходимой связи, тогда опять-таки,
найдя элемент мира P, мы не чувствовали бы объективной необходимости
присоединять его к S. На деле мы находим иное: в истинном суждении о каких
бы то ни было вещах, явлениях, процессах и т.п. субъект S таков, что, если
он дан, к нему необходимо присоединяется предикат P, точно так же и всякая
часть действительности такова, что, если даны одни стороны ее, то другие
стороны с необходимостью органически причленяются к ним, подобно тому как не
может существовать голова позвоночного животного без туловища и наоборот.
Отношение, состоящее в том, что если дано некоторое A, то к нему с
необходимостью присоединяется B, встречается в различных видоизменениях - в
форме причинной связи, в форме функциональной зависимости, в форме связи
между мотивом и действием в волевых актах и т.п. Мы не будем заниматься
этими разновидностями необходимой связи; нас интересует только общее родовое
понятие связи, состоящей в том, что к некоторому данному X необходимо
причленяется Y. Такую связь в ее всеобщей родовой форме мы условимся
называть связью функциональной зависимости или связью основания и следствия,
не придавая этим терминам рационалистического или вообще
интеллектуалистического характера.
Итак, если сама действительность находится налицо в суждении, то
необходимость суждения объясняется необходимостью самой действительности,
органическою, функциональною связью между всеми сторонами ее. Как бы ни были
различны суждения, все равно необходимый характер их сводится только к этому
источнику274. Чтобы разъяснить это, возьмем два противоположных в известном
отношении вида суждений - суждения восприятия и суждения аподиктические,
имеющие, по-видимому, какой-то особенный характер рациональной
необходимости, и покажем, в чем они сходны и в чем различны. Если, пройдясь
по саду и осмотрев растения в нем, мы высказываем суждение "розовый куст на
круглой клумбе засох", то это суждение имеет не менее необходимый характер,
чем суждение "сумма углов этого остроугольного треугольника равна двум
прямым углам"; если мне даны субъекты этих суждений, я не могу не
присоединить к ним их предикатов. Следовательно, и в первом и во втором
случае субъект суждения заключает в себе основание для предиката. И в первом
и во втором случаях субъект есть бесконечно богатая по содержанию часть
действительности, опознанная, т.е. дифференцированная в сознании познающего
лица только отчасти, и различие между двумя приведенными суждениями зависит
только от того, какие элементы субъекта дифференцированы в них. В субъекте
первого из этих суждений дифференцировано лишь то, что это "розовый куст" и
что он находится "на круглой клумбе". Возьмем из живого субъекта только эти
дифференцированные определения, абстрагируем их от всей полноты содержания
"этого куста" и поставим их в сознании - при этом мы тотчас заметим, что в
них нет ничего обязывающего присоединить к ним предикат "засох".
Следовательно, опознанные стороны этого субъекта не заключают в себе во всей
полноте основания для предиката; значит, основание для предиката кроется в
неопознанной глубине субъекта, оно должно крыться в ней, потому что иначе на
было бы принуждения приписывать "этому кусту" предикат, и оно выступило бы
на свет знания, если бы мы могли исследовать строение всех тканей этого
куста и все физиологические процессы в них. Иной характер имеет второе
суждение. В нем основание для предиката кроется в дифференцированной стороне
субъекта, и мало того, субъект дифференцирован в нем более, чем это
необходимо для предиката: нет необходимости в том, чтобы треугольник был
"остроугольным" или "этим треугольником", если есть налицо плоскость, на ней
три прямые линии, пересекающиеся друг с другом под какими угодно углами и
ограничивающие часть плоскости, то вместе с этим должно оказаться, что сумма
углов их пересечений равна двум прямым углам. Итак, есть два вида суждений.
В одних суждениях предикат вытекает из неопознанных сторон субъекта, и
только смутное восприятие связи в целом ручается за то, что субъект в самом
деле служит основанием для предиката; сосредоточивая внимание в этих
суждениях на абстрактно мыслимой дифференцированной стороне субъекта, мы
ясно чувствуем, что она еще не обязывает нас присоединить к ней предикаты;
большинство суждений восприятия имеет такой характер. В других суждениях
предикат вытекает из опознанной стороны субъекта, и потому, даже и
сосредоточиваясь только на ней как на абстрактно мыслимой, мы сознаем, что
предикат присоединяется к ней необходимо; таковы некоторые суждения в
наиболее высокоразвитых науках, напр., в математике. Умы, склонные
сосредоточивать внимание преимущественно на опознанной стороне вещей,
пренебрежительно относятся к суждениям восприятия и даже не доверяют им; это
понятно, если принять в расчет, что одна опознанная сторона вещей в таких
суждениях не обосновывает предиката. Наоборот, ум, чуткий к живой конкретной
реальности во всей ее полноте, напр., ум художника, скорее усматривает
необходимость суждений восприятия, чем абстрактных положений науки. На самом
же деле, и те, и другие суждения одинаково необходимы, и разница между ними
состоит лишь в неодинаковой дифференцированности субъекта. Поскольку идеал
знания требует опознания всех сторон действительности, можно утверждать, что
первые суждения, хотя они и заключают в себе истину, все же отступают от
идеала, так как они недоразвиты: вполне развитое истинное суждение есть то,
в котором предикат вытекает из субъекта, поскольку он опознан.
Гораздо более серьезное отступление от идеала является в том случае, если
субъект суждения не есть основание предиката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104