Сохранять
какой-нибудь порядок.
- Зачем это нужно?
- А затем, чтоб уважение сохранить. Его холуйство бережет.
А не демократия.
- Я думаю, что холуй должен ненавидеть хозяина за унижение
свое.
- Ошибаешься. Нет большего наслаждения, чем отдаться
целиком унижению. Унижение чувствуют не переломившие свою
гордыню. Им и на роду написано быть униженными. Блажен раб,
целующий ноги господина.
- А дальше?
- Дальше также и до бесконечности. Еды будет, как на
швецком столе, лопай и тащи, лучше пусть гниет у тебя, чем у
другого. Потребности всегда будут больше возможностей. Но тогда
и начальников будет побольше. Получаешь сам - делись с другим.
- Люди не думают, как Вы. Не зря же восстанавливаются
храмы.
- Храмы, чтоб совесть отмывать. На всякий случай. Грех, он
запросто искупается. За нас Иисус все искупил. Только свечку
поставь, да скажи: Господи помилуй! Чего там. Жизнь дана для
радости, так и рви ее как можешь. Люди не дураки, все голосуют
за рынок. Вон идет человек, спроси.
Нецензурно выражаясь, приплыла толстая тетка Ольга
Ивановна.
На ней запятнанный белый фартук, прикрывающий рейтузы и
бушлат. Она представитель малого бизнеса. Ее палатка недалеко
от нашего дома, рядом с отделением милиции. В ассортименте
водка полковника и всякая дрянь, изъятая милицией у
расплодившихся неорганизованных торговок. До победы реформ она
преподавала детям литературу, этику и физкультуру, чтоб набрать
часы. А нынче она при деньгах, а значит - при власти.
- Где баланс? - Сковородников не уважает брань, а уважает
четкость.
- Где дилижанс. Ты мне бухгалтера найди для баланса -
тетка стала в позу учительницы. - Да чтоб не пил, как старая
лошадь!
Лицо полковника теряет правильные очертания.
- Ну, ты и б...!
Ольга Ивановна счастливо смеется. Она любит, когда в ней
чувствуют женское начало. К тому же она где- то прочла, что
эротизмом проникнута древняя индуистская религия, увидевшая в
нем знак миросотворения и источник всех благ, и догадалась, что
мат подспудно отражает эти же религиозные представления,
вышедшие из подсознания российского народа. Матерный язык и
идет из подсознания. И является первичным по отношению к
полинявшему и пресному литературному, выношенному бесполыми
монастырскими старцами, да витиеватыми иностранцами, привыкшими
пальцами делать то, что русские делают иными частями. Она была
уверена, что зажим мата дряхлой интеллигенцией произошел от
слабости позиций коммунистов. Знание же его позволит лучше
понимать и передавать неисчерпаемые нюансы отношений русской
души. Исконную культуру не уничтожить. Ее следует
восстанавливать со школьной скамьи.
Как-то я спросил словесницу: "Как отразится капитализация
страны на русский язык?" Она вздохнула и ответила так: "Как
отразилось иго татар на него. Если не удержим свою
самобытность, русский язык погибнет вовсе. Процесс уже пошел.
Вон - автолайн вместо извозчика, змеиное шоу, вместо
праздничного представления, бизнес вместо охмуриловки. Удержит
натиск иностранщины только мат. Его не искоренишь и ничем не
заменишь. Мы же все обматерим." "Почему постоянным фигурантом в
мате присутствует чья-то мать, давшая название этому
фольклору?" "Плодородие всегда было источником жизни.
Плодородие земли, стада, семьи. Его ждали, призывали, желали
себе и другим. За ним видели изобилие, успех. Слово Мать
обозначало женское, плодородное свойство, которое могло
проявится при покрытии его мужским свойством. В русской
языческой вере мат имел образ пожеланий благополучия. Гонение
на него пошло с введением нерусской веры - христианской, от нее
он стал считаться сквернословием. И стал в народе проявлением
необузданного протеста против порабощения чужим своего."
Вместе с ней школьница, умница, красивая девочка Маша. У
Маши талант художницы. Это видно по ее лицу.
"Художник видит чувством, - говаривала она, - но в людях
оно спит и его надо будить. Любыми способами. Самый блестящий
результат дает эротика." На самом деле она любила чувствовать,
отдавая чувству понимание жизни. И развивала восприятие
чувством, как развивает музыкант свой слух, а дегустатор -
обоняние и вкус. Она вливалась в природу, как кошка в утро.
Грациозная, чувственная, бесстыдная, она носила свою наготу
также непринужденно, как рабочий спецовку. Маша нашла свое
увлечение в профессиональной проституции, не ведая сути
первородного греха. И не потому, что решилась выйти на рынок
секса, а потому, что она обожала своим необыкновенным телом
рисовать этюды искуса его. Вычерчивать орнаменты желаний и
плести из них красочные кружева, вытаскивая из партнера
неведомую ему рудиментарную страсть. Чтоб и одарить его этим
озарением. Оплата придавала законченность творению. И служила
границей между разными мирами.
Ольга Ивановна боготворила юное дарование, как яркое
свидетельство самоутверждающегося женского начала в чистом его
виде, какое, видимо, изначально и было сотворено богом.
Гранддама вытащила из под одежды моток ассигнаций,
несколько отделила и протянула опухшему производственнику.
- Вон твои ворюги едут. Расплатись. Да возьми с них
расписку!
- Одурела?
- О материальной помощи. Для рэкета. - разъяснила
бизнеследи азы современной торговли.
- А на зарплату фирме? - полковник скосил глаза.
Не торопясь, добавила бумажку.
- И все?
- Господи, - покровительственно и ясно она смотрит в
глупые глаза военного - зачем тебе деньги?
- А зачем, по-твоему деньги вообще нужны? - уходит от
ответа Сковородников.
- Объясняю, кто так и не понял, - поставленным голосом
приступила к изложению Ольга Ивановна. - Деньги нужны, чтоб
делать деньги. Это, так сказать, в промежутке. А в конечном
итоге - для полноценного секса в молодости, ублажения
придурковатой неполноценности в зрелости и куска хлеба в
старости.
- Скажешь, - секса! - поганенько взвизгнул слушатель. - А
если купить что? Или встретить друзей? Поехать куда? На
представление сходить. А у тебя все одно в голове!
- Тупые ж военные! Форма, что ли влияет? Или наука убивать
других не любит? Вот скажи: оторвут тебе то, по чему тебя
мужиком считают, что тебе захочется, кроме куска хлеба? На
представление сходить? Чтоб не понять, о чем там речь идет?
Украткой посмотреть на праздник чувств, выросших из этих самых
мест, которых ты, считай, лишился? Друзей пригласить? Чтоб
попищать о черством хлебе? О чем еще?
Ты не понимаешь, что только три органа крутят человеком:
голова, желудок и то, что между ног? Все! Голова редко у кого
есть, она не в счет. Чаще всего она привязана к двум другим
органам. Как придаток. Да разве что заскочит какая блажь. Так
что и остается, что остается.
- А оборона? Сколько же денег идет на нее!
- Я тебе так скажу. Во все времена войны шли не из-за
территорий. Это плешивые историки придумали. И не затем, чтоб
побольше сожрать.
- Ну, из-за амбиций, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
какой-нибудь порядок.
- Зачем это нужно?
- А затем, чтоб уважение сохранить. Его холуйство бережет.
А не демократия.
- Я думаю, что холуй должен ненавидеть хозяина за унижение
свое.
- Ошибаешься. Нет большего наслаждения, чем отдаться
целиком унижению. Унижение чувствуют не переломившие свою
гордыню. Им и на роду написано быть униженными. Блажен раб,
целующий ноги господина.
- А дальше?
- Дальше также и до бесконечности. Еды будет, как на
швецком столе, лопай и тащи, лучше пусть гниет у тебя, чем у
другого. Потребности всегда будут больше возможностей. Но тогда
и начальников будет побольше. Получаешь сам - делись с другим.
- Люди не думают, как Вы. Не зря же восстанавливаются
храмы.
- Храмы, чтоб совесть отмывать. На всякий случай. Грех, он
запросто искупается. За нас Иисус все искупил. Только свечку
поставь, да скажи: Господи помилуй! Чего там. Жизнь дана для
радости, так и рви ее как можешь. Люди не дураки, все голосуют
за рынок. Вон идет человек, спроси.
Нецензурно выражаясь, приплыла толстая тетка Ольга
Ивановна.
На ней запятнанный белый фартук, прикрывающий рейтузы и
бушлат. Она представитель малого бизнеса. Ее палатка недалеко
от нашего дома, рядом с отделением милиции. В ассортименте
водка полковника и всякая дрянь, изъятая милицией у
расплодившихся неорганизованных торговок. До победы реформ она
преподавала детям литературу, этику и физкультуру, чтоб набрать
часы. А нынче она при деньгах, а значит - при власти.
- Где баланс? - Сковородников не уважает брань, а уважает
четкость.
- Где дилижанс. Ты мне бухгалтера найди для баланса -
тетка стала в позу учительницы. - Да чтоб не пил, как старая
лошадь!
Лицо полковника теряет правильные очертания.
- Ну, ты и б...!
Ольга Ивановна счастливо смеется. Она любит, когда в ней
чувствуют женское начало. К тому же она где- то прочла, что
эротизмом проникнута древняя индуистская религия, увидевшая в
нем знак миросотворения и источник всех благ, и догадалась, что
мат подспудно отражает эти же религиозные представления,
вышедшие из подсознания российского народа. Матерный язык и
идет из подсознания. И является первичным по отношению к
полинявшему и пресному литературному, выношенному бесполыми
монастырскими старцами, да витиеватыми иностранцами, привыкшими
пальцами делать то, что русские делают иными частями. Она была
уверена, что зажим мата дряхлой интеллигенцией произошел от
слабости позиций коммунистов. Знание же его позволит лучше
понимать и передавать неисчерпаемые нюансы отношений русской
души. Исконную культуру не уничтожить. Ее следует
восстанавливать со школьной скамьи.
Как-то я спросил словесницу: "Как отразится капитализация
страны на русский язык?" Она вздохнула и ответила так: "Как
отразилось иго татар на него. Если не удержим свою
самобытность, русский язык погибнет вовсе. Процесс уже пошел.
Вон - автолайн вместо извозчика, змеиное шоу, вместо
праздничного представления, бизнес вместо охмуриловки. Удержит
натиск иностранщины только мат. Его не искоренишь и ничем не
заменишь. Мы же все обматерим." "Почему постоянным фигурантом в
мате присутствует чья-то мать, давшая название этому
фольклору?" "Плодородие всегда было источником жизни.
Плодородие земли, стада, семьи. Его ждали, призывали, желали
себе и другим. За ним видели изобилие, успех. Слово Мать
обозначало женское, плодородное свойство, которое могло
проявится при покрытии его мужским свойством. В русской
языческой вере мат имел образ пожеланий благополучия. Гонение
на него пошло с введением нерусской веры - христианской, от нее
он стал считаться сквернословием. И стал в народе проявлением
необузданного протеста против порабощения чужим своего."
Вместе с ней школьница, умница, красивая девочка Маша. У
Маши талант художницы. Это видно по ее лицу.
"Художник видит чувством, - говаривала она, - но в людях
оно спит и его надо будить. Любыми способами. Самый блестящий
результат дает эротика." На самом деле она любила чувствовать,
отдавая чувству понимание жизни. И развивала восприятие
чувством, как развивает музыкант свой слух, а дегустатор -
обоняние и вкус. Она вливалась в природу, как кошка в утро.
Грациозная, чувственная, бесстыдная, она носила свою наготу
также непринужденно, как рабочий спецовку. Маша нашла свое
увлечение в профессиональной проституции, не ведая сути
первородного греха. И не потому, что решилась выйти на рынок
секса, а потому, что она обожала своим необыкновенным телом
рисовать этюды искуса его. Вычерчивать орнаменты желаний и
плести из них красочные кружева, вытаскивая из партнера
неведомую ему рудиментарную страсть. Чтоб и одарить его этим
озарением. Оплата придавала законченность творению. И служила
границей между разными мирами.
Ольга Ивановна боготворила юное дарование, как яркое
свидетельство самоутверждающегося женского начала в чистом его
виде, какое, видимо, изначально и было сотворено богом.
Гранддама вытащила из под одежды моток ассигнаций,
несколько отделила и протянула опухшему производственнику.
- Вон твои ворюги едут. Расплатись. Да возьми с них
расписку!
- Одурела?
- О материальной помощи. Для рэкета. - разъяснила
бизнеследи азы современной торговли.
- А на зарплату фирме? - полковник скосил глаза.
Не торопясь, добавила бумажку.
- И все?
- Господи, - покровительственно и ясно она смотрит в
глупые глаза военного - зачем тебе деньги?
- А зачем, по-твоему деньги вообще нужны? - уходит от
ответа Сковородников.
- Объясняю, кто так и не понял, - поставленным голосом
приступила к изложению Ольга Ивановна. - Деньги нужны, чтоб
делать деньги. Это, так сказать, в промежутке. А в конечном
итоге - для полноценного секса в молодости, ублажения
придурковатой неполноценности в зрелости и куска хлеба в
старости.
- Скажешь, - секса! - поганенько взвизгнул слушатель. - А
если купить что? Или встретить друзей? Поехать куда? На
представление сходить. А у тебя все одно в голове!
- Тупые ж военные! Форма, что ли влияет? Или наука убивать
других не любит? Вот скажи: оторвут тебе то, по чему тебя
мужиком считают, что тебе захочется, кроме куска хлеба? На
представление сходить? Чтоб не понять, о чем там речь идет?
Украткой посмотреть на праздник чувств, выросших из этих самых
мест, которых ты, считай, лишился? Друзей пригласить? Чтоб
попищать о черством хлебе? О чем еще?
Ты не понимаешь, что только три органа крутят человеком:
голова, желудок и то, что между ног? Все! Голова редко у кого
есть, она не в счет. Чаще всего она привязана к двум другим
органам. Как придаток. Да разве что заскочит какая блажь. Так
что и остается, что остается.
- А оборона? Сколько же денег идет на нее!
- Я тебе так скажу. Во все времена войны шли не из-за
территорий. Это плешивые историки придумали. И не затем, чтоб
побольше сожрать.
- Ну, из-за амбиций, например.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42