В т о р о й. Нет, – чудесный бенефис, не говорите. Приятно смотреть на эту толпу, она так возбуждена…
А н р и. Тсс!
Все трое, как пойманные школьники, бросают сигары и папиросы и дают дорогу З и н и д е, идущей с Т о т о м.
3 и н и д а (строго). Почему вы здесь, господа? Ваше место у барьера.
А н р и (улыбаясь, почтительно). Мы только на минуту, мадам Зинида, мы идем. Какой удачный вечер, не правда ли? – и какая слава для папы Брике!
3 и н и д а. Да. Идите и, пожалуйста, не оставляйте ваших мест.
Берейторы уходят. Зинида открывает стол и прячет какие-то бумаги. Она в костюме укротительницы.
Ты что делал около зверей, Тот? Ты меня испугал.
Т о т . Так, герцогиня. Я хотел послушать, что говорят звери о бенефисе. Они шагают по клетке и ворчат.
3 и н и д а. Их раздражает музыка. Ну, Тот? Садись. Вечер превосходный – и я очень рада, что Консуэлла уходит от нас! Ты слыхал про баронские розы?
Т о т . Все говорят. Розы Гименея!
3 и н и д а. Вот и еще… (отталкивает букет) везде разбросаны! Да, я рада. Она здесь лишняя и мешает работе. Это несчастье для труппы, когда в ней заведется такая, слишком красивая и… доступная девчонка.
Т о т . Но ведь это же честный брак, герцогиня!
3 и н и д а. Для меня это безразлично.
Т о т . И пауки ведь также нуждаются в улучшении породы! Какие очаровательные паучата выведутся у этой пары – ты воображаешь, Зинида? С лицом матери-Консуэллы и с нутром папаши-барона они смогут украсить любую арену.
3 и н и д а. Ты сегодня зол, Тот. И мрачен.
Т о т. Я смеюсь.
3 и н и д а. Но не весело. Ты почему без грима?
Т о т. Я в третьем отделении, еще успею. А как относится к вечеру Безано? Он тоже доволен?
3 и н и д а. Я не говорила с Безано. А знаешь ли, что я думаю, мой друг: ты также здесь лишний!
Молчание.
Т о т . Как прикажешь понимать это, Зинида?
3 и н и д а. Как сказано. В сущности, Консуэлла продалась за пустяки: что такое этот барон и его несчастные миллионы. Про тебя говорят, что ты очень умен, пожалуй, даже слишком, так вот скажи мне, подумай: за сколько можно купить меня?
Т о т (как бы прицениваясь). Только за корону.
3 и н и д а. Баронскую?
Т о т . Нет – королевскую.
3 и н и д а. Да, ты очень неглуп. А ты догадался, что Консуэлла не родная дочь Манчини?
Т о т (пораженный). Да что ты! А она знает об этом?
З и н и д а. Едва ли, да и зачем ей знать? Да, безродная девчонка с Корсо, которую он предпочел пустить в оборот, нежели… Но по закону она его дочь – графиня Вероника Манчини.
Т о т . Хорошо, когда все делается по закону, не правда ли, Зинида? Но любопытно: в ней больше голубой крови, чем в этом Манчини… можно подумать, что это она подобрала его на улице и сделала отцом и графом. Граф. Манчини! (Смеется.)
3 и н и д а. Да, ты мрачен. Тот, я передумала: оставайся здесь.
Т о т. Я не буду лишний?
3 и н и д а. Когда она уйдет, ты не будешь лишний… О, ты еще не знаешь, как с нами хорошо, как легко душе и телу. Я понимаю тебя, я тоже умная. Как и ты, я оттуда принесла с собою привычку к цепям и долгое время сама приковывала себя… к чему попало, только бы держаться.
Т о т . Безано?
3 и н и д а. Безано и другие, их много было и много будет. Мой рыжий лев, в которого я безнадежно влюблена, страшнее и хуже всякого Безано… Но это пустяки, дурные привычки, которые жаль прогонять, как старых слуг, ворующих мелочь. Оставь Консуэллу, у нее своя дорога.
Т о т . Автомобиль и бриллианты?
З и н и д а. А где ты видел красавицу в сарпинке? Не этот купит, так другой – ведь все красивое покупают они. Да, я знаю: десять лет она будет печальной красавицей, на которую будут заглядываться бедняки с панели, потом она начнет подкрашивать глаза и улыбаться, потом возьмет…
Т о т . Любовником шофера или гайдука? Ты недурно гадаешь, Зинида!
З и н и д а. А разве не правда? Я не хочу врываться в твое доверие… но сегодня мне жаль тебя, Тот! Что ты можешь сделать против судьбы? Не обижайся, мой друг, на слова женщины: мне ты нравишься, но ты некрасив, немолод и небогат, и твое место…
Т о т . На панели, откуда смотрят на красавиц? (Смется.) Но если я не хочу?
3 и н и д а. Что значит твое хочу или не хочу! Мне жаль тебя, бедный друг, но если ты силен и мужчина… а ты мне кажешься таким, то путь у тебя один: забыть.
Т о т (смеется). По-твоему, это сила? Ты ли это, царица Зинида, которая даже в львином сердце хочет пробудить любовь? За один только миг обманчивого обладания ты готова заплатить жизнью, а мне советуешь… забыть! Дай твою сильную руку, прекрасная, и посмотри, сколько силы в моем пожатии… и не жалей меня!
Входят Брике и Манчини. Последний сух и важен, одет в новое, но та же палка и тот же безмолвный смех сатира.
3 и н и д а (шепчет). Останешься?
Т о т . Да, я не уйду.
М а н ч и н и. Как мы поживаем, дорогая? Но вы ослепительны, клянусь, вы ослепительны! Ваш лев будет осел, если не поцелует вам ручку, как позволяю себе я… (Целует руку.)
3 и н и д а. Мне можно поздравить вас, граф?
М а н ч и н и. Да. Мерси. (К Тоту.) Здравствуй, любезный!
Т о т . Честь имею кланяться, граф.
Б р и к е. Зинида, граф хочет немедленно уплатить неустойку за Консуэллу… за графиню. Ты не помнишь, мама, по контракту сколько там?
З и н и д а. Я сейчас взгляну, папа.
М а н ч и н и. Да, прошу вас, Консуэлла больше не вернется сюда, мы завтра уезжаем.
3инида и Брике смотрят бумаги. Тот берет довольно грубо Манчини под локоть и отводит его в сторону.
Т о т (тихо). А как твои девочки, Манчини?
М а н ч и н и. Какие девочки? Что это: глупости или шантаж? Смотри, любезный, будь осторожнее: комиссар здесь недалеко.
Т о т . Ты слишком суров, Манчини! Я полагал, что с глазу на глаз…
М а н ч и н и. Но послушай: какое же может быть с глазу на глаз между клоуном и мною? (Смеется.) Ты глуп, Тот: ты должен был предложить, а не спрашивать!
Б р и к е. Три тысячи франков, граф.
М а н ч и н и. Так мало? За Консуэллу? Хорошо, я скажу барону.
3 и н и д а. Вы еще брали…
Б р и к е. Не надо, мама, оставь!
3 и н и д а. Вы еще взяли вперед, граф, у меня записано: восемьдесят франков и двадцать сантимов. Эти деньги также позволите?
М а н ч и н и. Конечно, конечно, какой вопрос! Вы получите три тысячи… сто. (Смеется.) Двадцать сантимов! Я никогда не думал, что могу быть так точен: двадцать сантимов! (Серьезно.) Ах, вот еще что, друзья мои! Консуэлла, графиня, моя дочь, и барон выразили желание проститься с труппой…
Т о т . Барон также?
М а н ч и н и. Да. Огюст также. Они хотят это сделать в антракте. И вот я прошу вас собрать сюда… наиболее приличных – но без толкотни, без толкотни! Тот, милейший, будь так добр, сбегай в буфет и скажи, чтобы сюда немедленно подали корзину шампанского и бокалы… Понимаешь?
Т о т . Слушаю, граф…
М а н ч и н и. Постой… Не так быстро. Что это, новый костюм? Ты весь горишь, как черт в аду!
Т о т . Слишком много чести, граф: какой я черт? Я только бедный грешник, которого поджаривают черти. (Уходит, шутовски кланяясь.)
М а н ч и н и. Талантливый малый, но пройдоха, о!
Б р и к е. Это цвета танго, в честь вашей дочери, граф. Ему нужно для новой шутки, которую он не хочет открывать. Не угодно ли присесть, граф?
М а н ч и н и. Меня ждет Огюст, но, впрочем… (Садится.) А все-таки мне жаль расставаться с вами, друзья! Да, высший свет, конечно, прерогативы звания, дворцы вельмож, – но где я найду такую свободу и… простоту? Наконец, эти афиши, эти жгучие плакаты, от которых по утрам захватывало дух, – в них было что-то зовущее, бодрящее… Там я постарею, друзья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17