Он на коленях просит: прости и пожалей его, божественная. Он был дерзок и заносчив, он так весело играл, что заигрался, – и потерял свой крохотный разум, последние сбережения рассудка – прости!
К о н с у э л л а . Ну, прощаю. (Смеется.) А за барона теперь позволишь?
Т о т (также смеясь). А за барона – все-таки не позволю. Но что значит для царицы позволение ее влюбленного шута?
К о н с у э л л а . Ну, встань, ты прощен. А, знаешь, за что? Ты думаешь, за твои слова?.. Ты хитрая бестия, Тот! Нет – за бутерброды, вот за что! Ты был так мил и так запыхался, когда принес их… бедный Тотик. С завтрашнего дня можешь снова лежать у моих ног. Как только я свистну: иси…
Т о т . Так я тотчас же ложусь к твоим ногам, Консуэлла, это решено. Но сегодня все мои бубенчики облетели и…
Вошел Б е з а н о. Он смущен.
К о н с у э л л а . Альфред? Ты за мной?
Б е з а н о. Да. Ты еще будешь работать, Консуэлла?
К о н с у э л л а . Конечно, буду. Сколько хочешь! А я думала, что ты сердишься на меня, Альфред. Я больше не буду зевать.
Б е з а н о. Нет, ты не зевала. Ты не обижайся, что я так кричал… право, я… Но, знаешь, когда надо учить, и человек…
К о н с у э л л а . Господи, да разве я не понимаю. Ты еще слишком добр, невыносимо добр, что соглашаешься учить такую дуру, разве я не понимаю? Идем.
Б е з а н о . Идем. Мы еще не видались, Тот. Здравствуй.
Т о т . Здравствуй, Безано. Нет, нет, одну минуту, одну минуту постойте так! Да.
Консуэлла и Безано стоят рядом; жокей хмурится, Консуэлла смеется и краснеет.
Б е з а н о (недовольно). Что ты выдумал, Тот?
К о н с у э л л а (краснея). Как Адам и Ева? Какой ты глупый, ужасно! (Убегает.) Я только переменю туфли, Альфред…
Т о т . Консуэлла, а как же папа и барон? Они сейчас придут за тобой.
К о н с у э л л а . Ну и пусть. Могут подождать, не такие важные! (Убегает.)
Безано нерешительно идет за нею.
Т о т . Останься на одну минуту, Безано. Сядь.
Б е з а н о . Что еще надо? Мне некогда заниматься пустяками.
Т о т . Или стой – как хочешь! Безано, ты любишь ее?
Молчание.
Б е з а н о. Я никому не дам вмешиваться в мои дела. Ты слишком много позволяешь себе, Тот. Я тебя не знаю, ты пришел с улицы – и почему я должен верить тебе?
Т о т . А барона ты знаешь? Послушай, мне трудно произнести эти слова… но она любит тебя. Спаси ее от паука! Или ты ослеп и не видишь тенет, которыми затканы здесь все темные углы? Вырвись из твоего заколдованного круга, по которому ты носишься, как слепой, – умчи ее, укради, сделай что хочешь… наконец, убей ее и возьми на небо или к черту! – но не отдавай этому человеку. Он – осквернитель любви. И если ты робок, если тебе страшно поднять руку на нее –убей барона. Убей!
В с з а и о (усмехаясь) . А кто убьет следующих?
Т о т . Она любит тебя!
В с з а и о. Она сама сказала это?
Т о т . Какая маленькая, какая глупая, какая человеческая гордость! А ведь ты божок… бог, юноша! Отчего ты не хочешь поверить мне? Или тебя смущает улица, откуда я пришел? – но взгляни же сам, посмотри мне в глаза: разве такие лгут. Да, лицо мое безобразно, я корчу гримасы и рожи, меня окружает смех… но не видишь ли ты за этим бога, как и ты? Ну, смотри, смотри же на меня!
Безано хохочет.
Что ты… мальчишка?!
Б е з а н о . Ты… сейчас совсем, как тогда, на арене… помнишь? Когда ты великий человек и за тобою прислали из академии, бац! Тот, кто получает пощечины.
Т о т (также хохочет). Да, да – а ведь похоже, Безано! Очень! (С мучительным напряжением играет, становясь в позу.) Кажется, это прислали за мной из академии?
Б е з а н о (хмурясь). Но мне не нравится эта игра. Подставляй свое лицо, если хочешь, а меня ты не смеешь. (Идет к выходу.)
Т о т . Безано!..
Б е з а н о (оборачиваясь). И чтобы я никогда не слыхал про Консуэллу и что… я бог, не сметь! Знаешь – это противно! (Выходит, гневно бьет себя хлыстом по ботфортам.)
Тот один. Гневно, с перекосившимся лицом, делает шаг вслед жокею, останавливается – и беззвучно смеется, закинув голову. Таким застают его Манчини и барон.
М а н ч и н и (смеясь). Какой ты весельчак, Тот! Смеешься даже один.
Тот громко хохочет.
Да перестань же, шут! Как тебя разбирает.
Т о т (низко и размашисто кланяясь). Здравствуйте, барон. Мое нижайшее почтение, граф. Прошу простить меня, граф, но вы застали клоуна за работой… так сказать, среди его повседневных удовольствий, барон.
М а н ч и н и (поднимая брови). Тсс! Но ты –умный человек, Тот. Я буду просить папу Брике, чтобы тебе дали бенефис… хочешь, Тот?
Т о т . Окажите милость, граф.
М а н ч и н и. Но, но, не слишком, будь проще, Тот. (Смеется.) Но сколько ты получишь пощечин в твой бенефис, если даже в будни в тебя звонят, как в гонг? Странная профессия, не правда ли, барон?
Б а р о н . Очень странная. Но где же графиня?
М а н ч и н и. Да, да… я сейчас схожу за нею. Дитя, она так увлекается своим бенефисом и работой… они называют свои прыжки работой, барон!
Б а р о н . Я могу подождать. (Садится, цилиндр на голове)
М а н ч и н и. Нет, зачем же? Я потороплю ее. Я скоро. А ты, Тот, будь хозяином и займи нашего дорогого гостя… Вы с ним не соскучитесь, барон. (Выходит.)
Тот размашисто шагает по комнате, улыбаясь и поглядывая на барона. Барон сидит, – широко расставив ноги, подбородком опершись на палку. На голове цилиндр. Спокоен.
Т о т . Как прикажете вас занимать, барон?
Б а р о н. Никак. Я не люблю клоунов.
Т о т. Как и я баронов.
Молчание. Тот надевает на голову котелок, размашисто берет стул и со стуком ставит против барона. Садится верхом, повторяя позу барона, и смотрит ему в глаза. Молчание.
Вы долго можете молчать?
Б а р о н. Долго.
Молчание. Тот постукивает ногой по полу.
Т о т. А вы долго можете ждать?
Б а р о н. Долго.
Т о т. Пока не получите?
Б а р о н. Пока не получу. А вы?
Т о т. Я также.
Молча, сдвинувшись головами, смотрят друг на друга. На арене звуки танго.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
БЕНЕФИС КОНСУЭЛЛЫ
На арене музыка. В цирковой комнате бо;льший беспорядок, нежели обычно. Много навешено и валяется по углам платья артистов. На столе, брошенный небрежною рукою, лежит большой букет огненно-красных роз. У арочного входа курят и болтают три берейтора – второстепенных артиста, несущих берейторскую службу. Одинаковые проборы на приглаженных волосах, два с усиками, третий брит, лицом похож на бульдога.
Б р и т ы й. Полно, Анри. Десять тысяч франков – это слишком много даже для барона!
В т о р о й. А почем теперь розы?
Б р и т ы й. Я не знаю. Зимой они дороже, конечно, но все же Анри болтает глупости. Десять тысяч!
В т о р о й. У барона свои оранжереи, ему ничего не стоит.
А н р и (бросая сигару, которая обожгла ему кончики пальцев). Нет, ты несносен, Граб! Послушай: ведь это же целая фура, от нее на милю пахнет розами. Чтобы усыпать всю арену…
Б р и т ы й. Только круг.
А н р и. Это все равно. Чтобы усыпать круг, их нужно тысячи – тысячи роз и бутонов! Ты увидишь, что это будет, когда они лягут ковром… он велел ковром, Граб, понимаешь!
В т о р о й. Но какая баронская прихоть! Нам не пора?
А н р и. Нет еще, успеем. А мне это нравится: огненно красный танго на огненно-красном ковре из зимних роз!
Б р и т ы й. Консуэлла будет скакать по розам, а Безано?
В т о р о й. А Безано – по шипам.
Улыбки.
Б р и т ы й. У мальчишки нет самолюбия: я бы отказался!
А н р и. Но это его служба, он обязан, Граб. (Смеется.) А о самолюбии поговори с ним самим: он зол и горд, как сатаненок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
К о н с у э л л а . Ну, прощаю. (Смеется.) А за барона теперь позволишь?
Т о т (также смеясь). А за барона – все-таки не позволю. Но что значит для царицы позволение ее влюбленного шута?
К о н с у э л л а . Ну, встань, ты прощен. А, знаешь, за что? Ты думаешь, за твои слова?.. Ты хитрая бестия, Тот! Нет – за бутерброды, вот за что! Ты был так мил и так запыхался, когда принес их… бедный Тотик. С завтрашнего дня можешь снова лежать у моих ног. Как только я свистну: иси…
Т о т . Так я тотчас же ложусь к твоим ногам, Консуэлла, это решено. Но сегодня все мои бубенчики облетели и…
Вошел Б е з а н о. Он смущен.
К о н с у э л л а . Альфред? Ты за мной?
Б е з а н о. Да. Ты еще будешь работать, Консуэлла?
К о н с у э л л а . Конечно, буду. Сколько хочешь! А я думала, что ты сердишься на меня, Альфред. Я больше не буду зевать.
Б е з а н о. Нет, ты не зевала. Ты не обижайся, что я так кричал… право, я… Но, знаешь, когда надо учить, и человек…
К о н с у э л л а . Господи, да разве я не понимаю. Ты еще слишком добр, невыносимо добр, что соглашаешься учить такую дуру, разве я не понимаю? Идем.
Б е з а н о . Идем. Мы еще не видались, Тот. Здравствуй.
Т о т . Здравствуй, Безано. Нет, нет, одну минуту, одну минуту постойте так! Да.
Консуэлла и Безано стоят рядом; жокей хмурится, Консуэлла смеется и краснеет.
Б е з а н о (недовольно). Что ты выдумал, Тот?
К о н с у э л л а (краснея). Как Адам и Ева? Какой ты глупый, ужасно! (Убегает.) Я только переменю туфли, Альфред…
Т о т . Консуэлла, а как же папа и барон? Они сейчас придут за тобой.
К о н с у э л л а . Ну и пусть. Могут подождать, не такие важные! (Убегает.)
Безано нерешительно идет за нею.
Т о т . Останься на одну минуту, Безано. Сядь.
Б е з а н о . Что еще надо? Мне некогда заниматься пустяками.
Т о т . Или стой – как хочешь! Безано, ты любишь ее?
Молчание.
Б е з а н о. Я никому не дам вмешиваться в мои дела. Ты слишком много позволяешь себе, Тот. Я тебя не знаю, ты пришел с улицы – и почему я должен верить тебе?
Т о т . А барона ты знаешь? Послушай, мне трудно произнести эти слова… но она любит тебя. Спаси ее от паука! Или ты ослеп и не видишь тенет, которыми затканы здесь все темные углы? Вырвись из твоего заколдованного круга, по которому ты носишься, как слепой, – умчи ее, укради, сделай что хочешь… наконец, убей ее и возьми на небо или к черту! – но не отдавай этому человеку. Он – осквернитель любви. И если ты робок, если тебе страшно поднять руку на нее –убей барона. Убей!
В с з а и о (усмехаясь) . А кто убьет следующих?
Т о т . Она любит тебя!
В с з а и о. Она сама сказала это?
Т о т . Какая маленькая, какая глупая, какая человеческая гордость! А ведь ты божок… бог, юноша! Отчего ты не хочешь поверить мне? Или тебя смущает улица, откуда я пришел? – но взгляни же сам, посмотри мне в глаза: разве такие лгут. Да, лицо мое безобразно, я корчу гримасы и рожи, меня окружает смех… но не видишь ли ты за этим бога, как и ты? Ну, смотри, смотри же на меня!
Безано хохочет.
Что ты… мальчишка?!
Б е з а н о . Ты… сейчас совсем, как тогда, на арене… помнишь? Когда ты великий человек и за тобою прислали из академии, бац! Тот, кто получает пощечины.
Т о т (также хохочет). Да, да – а ведь похоже, Безано! Очень! (С мучительным напряжением играет, становясь в позу.) Кажется, это прислали за мной из академии?
Б е з а н о (хмурясь). Но мне не нравится эта игра. Подставляй свое лицо, если хочешь, а меня ты не смеешь. (Идет к выходу.)
Т о т . Безано!..
Б е з а н о (оборачиваясь). И чтобы я никогда не слыхал про Консуэллу и что… я бог, не сметь! Знаешь – это противно! (Выходит, гневно бьет себя хлыстом по ботфортам.)
Тот один. Гневно, с перекосившимся лицом, делает шаг вслед жокею, останавливается – и беззвучно смеется, закинув голову. Таким застают его Манчини и барон.
М а н ч и н и (смеясь). Какой ты весельчак, Тот! Смеешься даже один.
Тот громко хохочет.
Да перестань же, шут! Как тебя разбирает.
Т о т (низко и размашисто кланяясь). Здравствуйте, барон. Мое нижайшее почтение, граф. Прошу простить меня, граф, но вы застали клоуна за работой… так сказать, среди его повседневных удовольствий, барон.
М а н ч и н и (поднимая брови). Тсс! Но ты –умный человек, Тот. Я буду просить папу Брике, чтобы тебе дали бенефис… хочешь, Тот?
Т о т . Окажите милость, граф.
М а н ч и н и. Но, но, не слишком, будь проще, Тот. (Смеется.) Но сколько ты получишь пощечин в твой бенефис, если даже в будни в тебя звонят, как в гонг? Странная профессия, не правда ли, барон?
Б а р о н . Очень странная. Но где же графиня?
М а н ч и н и. Да, да… я сейчас схожу за нею. Дитя, она так увлекается своим бенефисом и работой… они называют свои прыжки работой, барон!
Б а р о н . Я могу подождать. (Садится, цилиндр на голове)
М а н ч и н и. Нет, зачем же? Я потороплю ее. Я скоро. А ты, Тот, будь хозяином и займи нашего дорогого гостя… Вы с ним не соскучитесь, барон. (Выходит.)
Тот размашисто шагает по комнате, улыбаясь и поглядывая на барона. Барон сидит, – широко расставив ноги, подбородком опершись на палку. На голове цилиндр. Спокоен.
Т о т . Как прикажете вас занимать, барон?
Б а р о н. Никак. Я не люблю клоунов.
Т о т. Как и я баронов.
Молчание. Тот надевает на голову котелок, размашисто берет стул и со стуком ставит против барона. Садится верхом, повторяя позу барона, и смотрит ему в глаза. Молчание.
Вы долго можете молчать?
Б а р о н. Долго.
Молчание. Тот постукивает ногой по полу.
Т о т. А вы долго можете ждать?
Б а р о н. Долго.
Т о т. Пока не получите?
Б а р о н. Пока не получу. А вы?
Т о т. Я также.
Молча, сдвинувшись головами, смотрят друг на друга. На арене звуки танго.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
БЕНЕФИС КОНСУЭЛЛЫ
На арене музыка. В цирковой комнате бо;льший беспорядок, нежели обычно. Много навешено и валяется по углам платья артистов. На столе, брошенный небрежною рукою, лежит большой букет огненно-красных роз. У арочного входа курят и болтают три берейтора – второстепенных артиста, несущих берейторскую службу. Одинаковые проборы на приглаженных волосах, два с усиками, третий брит, лицом похож на бульдога.
Б р и т ы й. Полно, Анри. Десять тысяч франков – это слишком много даже для барона!
В т о р о й. А почем теперь розы?
Б р и т ы й. Я не знаю. Зимой они дороже, конечно, но все же Анри болтает глупости. Десять тысяч!
В т о р о й. У барона свои оранжереи, ему ничего не стоит.
А н р и (бросая сигару, которая обожгла ему кончики пальцев). Нет, ты несносен, Граб! Послушай: ведь это же целая фура, от нее на милю пахнет розами. Чтобы усыпать всю арену…
Б р и т ы й. Только круг.
А н р и. Это все равно. Чтобы усыпать круг, их нужно тысячи – тысячи роз и бутонов! Ты увидишь, что это будет, когда они лягут ковром… он велел ковром, Граб, понимаешь!
В т о р о й. Но какая баронская прихоть! Нам не пора?
А н р и. Нет еще, успеем. А мне это нравится: огненно красный танго на огненно-красном ковре из зимних роз!
Б р и т ы й. Консуэлла будет скакать по розам, а Безано?
В т о р о й. А Безано – по шипам.
Улыбки.
Б р и т ы й. У мальчишки нет самолюбия: я бы отказался!
А н р и. Но это его служба, он обязан, Граб. (Смеется.) А о самолюбии поговори с ним самим: он зол и горд, как сатаненок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17