Кадман, слегка нервничая, пожал плечами:
— Никогда нельзя сказать, сколько ему понадобится. Может, полчаса. Может, час. Может, сутки.
— Тогда какой во всём этом смысл?
Дверь, ведущая в каюту Дугова, внезапно распахнулась, и магистр появился на пороге. Анатолий Викторович был бледен, как смерть, его трясло, и чтобы удержать равновесие, он ухватился рукой за косяк. В воздухе распространился отчётливый запах пота.
— Что случилось?! — Роман ухватил магистра за плечи.
— Они… там… — просипел Дугов. — Подземелье… открыли вход… одеяние Славы… скиния… открыли вход…
— Это правда? — Прохоров сильно встряхнул Анатолия Викторовича, тот не сопротивлялся. — Они уже на базе?
— Да! — выдохнул Дугов, и глаза у него закатились.
— Помоги, — сказал майор Антону.
Вместе они донесли Дугова до кровати. Роман пощупал сонную артерию магистра.
— Пульс учащённый, — сообщил он Антону, — но жить будет. Пусть пока здесь полежит, а нам пора двигать.
— Куда? — встрепенулся Кадман.
— Понимаешь, Антон, — проникновенно сказал майор, — я в разную чертовщину-бесовщину не верю, но если ничего другого у нас нет, придётся довольствоваться и этим. Пойду собирать ребят.
Уже через пятнадцать минут отряд спецназовцев, руководимый Прохоровым, грузился на транспортно-боевой вертолёт «Ка-29ТБ». В свете прожекторов сверкали улыбки: «ребята» истосковались по настоящему делу.
— Держи пять, писатель, — Роман протянул Кадману руку. — Надеюсь, ещё увидимся.
— Когда вас ждать? — Антон повысил голос, чтобы перекричать вой раскручивающихся турбин.
— До Второго Пришествия возвратимся, — смеясь, пообещал майор.
Потом козырнул шутливо и запрыгнул в нутро «вертушки», откуда выглядывали спецназовцы в белых маскхалатах.
Под рёв двух газотурбинных двигателей ТВ3-117В мощностью в две тысячи лошадиных сил «Ка-29» поднялся в воздух. Антон Кадман, стоя на палубе, помахал ему рукой. Литератора почему-то не оставляло тревожное предчувствие. Ему показалось, что он видит Романа Прохорова в последний раз, и Антон суеверно сплюнул через левое плечо.
* * *
— Сообщение с «хаммера», — доложил оператор пульта связи боевого информационного центра. — Низколетящая воздушная цель! Пеленг — 80, удаление — 96, высота — сто пятьдесят футов. Скорость — 120 узлов.
— Вертолёт? — встрепенулся контр-адмирал Эллисон. — Этого нам только не хватало. Разведка может дать более точную характеристику русскому вертолёту?
Вахтенный офицер разведки схватился за трубку аппарата внутренней связи, быстро переговорил с постом РЭР, после чего повернулся к Эллисону:
— Судя по параметрам движения, сэр, мы можем предположить, что перед нами «Хеликс-Би». Это военно-транспортная модификация русской машины «Ка-27». Способна перевозить до шестнадцати десантников.
Эллисон нахмурился.
— Скверно. Это очень скверно. Свяжитесь с экспедицией. Узнайте, насколько они продвинулись.
— Они уже внутри базы, сэр.
— Очевидно, русские как-то разнюхали об этом, — он повернулся к командиру информационного центра. — Какие будут предложения?
— Мы могли бы отогнать их, сэр, — сказал командир БИЦ. — Можно выслать «жука». Пусть он пару раз встряхнёт русских воздушной волной. Таким образом мы дадим им понять, что их присутствие в нашем квадрате нежелательно.
— Что скажет командир авиакрыла? — Эллисон повернулся к Санчесу.
— Я не хотел бы обострять обстановку, сэр, — Майкл подтянулся. — Антарктида принадлежит всем, сэр. Русские имеют право высаживаться где угодно и когда угодно.
— Мне это известно, — кивнул Эллисон. — Я хочу услышать ваше мнение относительно предложенной акции.
— Это ничего не даст, сэр. Русские снизятся до предельно малой и уйдут от «хорнета».
— Но не сбивать же нам их в самом деле… — Эллисон задумался. — Кто у нас сейчас в воздухе?
— Два «томкэта» и два «хорнета», сэр, — отрапортовал Санчес. — Ещё два «кота» находятся в пятиминутной готовности.
— Пошлите кого-нибудь из них к этому чёртову вертолёту. Будем надеяться, что русские одумаются.
— Слушаюсь, сэр! — подтвердил получение приказа командир боевого информационного поста и взял в руки микрофон.
* * *
Лейтенант Сэм Андерсон (бортовой номер «104», позывной — Баскетболист) служил в авиации ВМФ уже шестой год, но, как он считал, ещё ничего не успел сделать в своей жизни. Получив распределение в часть, находящуюся в резерве, он был искренне расстроен и мучался вопросом, почему так произошло. Служил он честно, звёзд с неба не хватал, но был на хорошем счету, а тут вдруг такая неудача. Самое же печальное заключалось в том, что все рапорты лейтенанта с просьбой перевести его из резерва в действующее авиакрыло, возвращались с резолюцией «Отказать» — впору было задуматься о заговоре командования, направленном против лейтенанта лично и ставящем целью лишить его возможности проявить себя и сделать карьеру. Подлинная же причина была столь же прозаична, как монета достоинством в один доллар.
После смотра выпускников Командующий авиацией Атлантического флота спросил у начальника училища:
«А что это там был за дылда во главе строя?» «Курсант Сэм Андерсон!» — доложил начальник училища.
«На девушку похож, — заметил Командующий. — Ресницы, щёки, губы. Он их не красит? Может, он гей?» «Не замечен», — немного подумав, отвечал начальник училища.
«Геи, они скрытные, — покивал Командующий. — Отправьте его в резерв. Нам на флоте геи не нужны».
В те времена в Америке как раз шла дискуссия на тему, можно ли официально разрешить гомосексуалистам служить в действующих войсках. Командующий авиацией Атлантического флота был из наиболее ярых противников этой идеи и исповедовал принцип, сформулированный генералом армии и героем «Бури в пустыне» Норманом Шварцкопфом: «Когда солдат идёт в бой, он должен быть спокоен за свой тыл». Начальник училища не посмел ослушаться.
Так, волею несчастливой звезды, под которой довелось родиться Сэму Андерсону со своей «девичьей» внешностью, он навечно был «сослан» в резерв, где ему и предстояло прозябать до отставки.
Хотя Сэм и не знал подлинной причины столь презрительного отношения к нему со стороны командования флотом, он чувствовал, что эта экспедиция — его единственный и, скорее всего, последний шанс хоть как-то вырваться за пределы порочного круга. Нужно было совершить нечто такое, после чего о нём заговорят все, и тогда, может быть, старшие офицеры пересмотрят свою позицию и дадут ему возможность стать кем-то большим, чем он есть сейчас.
Однако для того, чтобы «совершить нечто», требуется экстремальная ситуация, а контр-адмирал Эллисон явно был настроен на то, чтобы подобные ситуации гасить в зародыше. Лейтенант Андерсон уже начал терять надежду, когда поступил этот приказ — следовать курсом «юго-восток» на перехват русского «хеликса».
Сэм сразу понял, что дело пахнет жареным. Он уже слышал о том, что специальная группа высадилась на берег и, вроде бы, что-то там обнаружила. Увязать одно с другим не составило особого труда. Если русские послали транспортный вертолёт, значит, они хотят помешать специальной группе. И, значит, русских необходимо остановить.
Когда Андерсон поменял курс своего «хорнета», сердце его учащённо забилось, а руки, затянутые в перчатки, чуть тряслись от возбуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88