Сила
Света была в его посохе, и он надеялся справиться с любым врагом.
Как ни странно, башня была пустой. Двери открыты, ни души. Но он
все-таки чувствовал чье-то присутствие, хотя этот "кто-то" источал скорее
не злобу, а любопытство. Гэндальф шел осторожно, готовый каждый момент
вступить в бой. И когда сзади послышался мягкий тихий спокойный голос, он
вздрогнул и схватился за меч.
- Добро пожаловать, почтенный!
Тот, кто приветствовал его, был безоружен. Совсем юный, очень высокий
и тонкий, с огромными серо-зелеными глазами, он был одет во все черное.
Плащ лежал, небрежно брошенный, на спинке тяжелого кресла, придвинутого к
заваленному книгами столу. Оплывшие свечи в шандалах черненного серебра
говорили о том, что он работал всю ночь.
Гэндальф кивнул в ответ на приветствие, разглядывая своего
собеседника, похожего в лучах пробивающегося сквозь ячеистое окно в
свинцовом переплете солнца на черный тростник. "Кто это? Назгул? Или сам
Саурон? Он ведь может принимать любой облик, у него ведь нет плоти,
человеческой как моя... Но отсюда тянется все Средиземское зло... Вряд ли
это Назгул. Все-таки это Саурон, и он обрел образ. Вот я и разгадал тебя,
Враг, хоть и приятен ныне твой облик."
- Приветствую и тебя... Саурон Великий, Властелин Колец! На лице
юноши появилось странное выражение - не то растерянность, не то гримаса
какая-то, и Гэндальф решил, что тот досадует, что его разгадали. Юноша
издал горлом странный звук, вроде фырканья, и заговорил:
- И что же ты хочешь от меня, гость... из Умбара?
"Поверил!" - возликовал Гэндальф. - Я пришел почтить тебя, и узнать,
когда же ты, наконец, покончишь с этими подлыми нуменорцами, - изрек он.
- Я не желаю губить людей... гость.
- Но разве ты не хочешь покорить высших, слуг Валар?
- Если они не будут трогать низших, пусть верят во что хотят.
- Но...
- Но разве не хватит ломать комедию, Митрандир? - сказал черный.
Гэндальф отскочил к стене и схватился за меч. - Успокойся. Я умею ценить
храбрость противника. Ты отважен, Гэндальф. И не просто ради любопытства
ты пришел ко мне, Саурону Черному, - он опять хмыкнул.
- Что ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтоб ты ушел! - отчаянно крикнул Гэндальф.
- Охотно. Мне надоело сидеть здесь, полно и других дел в Средиземье,
- на его лице снова появилось странное выражение.
- Но ты ведь не условия мне ставить пришел. Вы слабы, Олорин. Вы
терпите поражения везде. Ведь ты боишься.
- Тебя? - возмущенно сказал Гэндальф. - Ты, Враг, силен, но Валар, -
начал было он проповедь, но осекся под насмешливым взглядом Врага. "Ведь
верно. Он - хозяин положения." Это было позорно и досадно, но Гэндальф еще
пытался делать хорошую мину при плохой игре.
- Конечно, Митрандир, ты думаешь, что я только и жажду гибели Запада.
Зря. Мне нет дела до него. Я одного хочу - пусть каждый владеет своим.
- И, конечно, твое - это все Средиземье? - ехидно заметил Гэндальф.
- Не все. Пусть Высшие и эльфы живут где живут. Но пусть и люди, не
избранные Валар, живут по своей воле. Если вы решитесь на эти условия -
будет мир. Видишь, я сам предлагаю, хотя и хозяин положения.
Гэндальф задумался. Звучало заманчиво. Это было куда больше всех
ожиданий. "Но это Враг! Он обманет... А может боится? Потому и идет на
уступки... Ладно, примем условия. А там - увидим. Не соврет - что ж можно
и низших на время оставить... А там, когда узнаем все о Враге получше,
узнаем как его свалить - тогда и попробуем. Враг должен сгинуть... Но все
же до чего хорош лицом Враг!"
- Хорошо, Саурон. Я принимаю твои условия. Итак - мир. Мы не нарушим
нынешнюю границу. Я клянусь тебе в этом. Совет мне верит, и я говорю от
его имени.
- Да будет так. В знак доброй воли я оставляю Дол Гулдур. Но - помни:
стоит вам сделать хоть шаг - миру между нами конец. И еще, Гэндальф, -
совсем другим голосом добавил Саурон. - Я хочу предостеречь тебя. Бойся
Курумо. Не верь ему. Сейчас он с вами, но он предаст всех и вся. Помни
это. Им движет страх и жестокость, и он жаждет власти. Если ты пойдешь с
ним - берегись. Я не пощажу тебя! - И грозным был его голос. Гэндальф
невольно попятился.
- Итак, я тоже клянусь хранить мир. Я сказал.
Гэндальф не стал задерживаться. Он был рад, что ушел невредимым. Да и
если еще Враг не соврал, что вряд ли, то Высшие и Эльфы получат долгую
мирную передышку. Он уже почти уходил, когда его вдруг одолели сомнения.
Он обернулся и подозрительно спросил:
- А ты действительно ли Саурон?
- А кто же еще? - пожал плечами, отвернувшись, Враг. И, спускаясь по
лестнице, Гэндальф услышал - или ему показалось - за спиной хихиканье.
КОЛЬЦО САРУМАНА
Имя - Курумо. Взлетающее на первом слоге, и спадающее к последнему.
Тонкая радужная спираль. Три легких танцевальных шага. Нечто таинственное,
завуалированное, куда более утонченное, чем Саруман. Курумо. Он с
удовольствием перекатывал это словечко во рту, смакуя его как изысканное
кушанье - розоватый сладкий лед с запахом розы, Курумо. Его губы
вытягивались трепетно и чувственно, когда он произносил это имя, любимое
имя. "Курумо", - произнес он, восхищенно, с томным наслаждением
разглядывая себя в полированном зеркале - красивого холеного умудренного
годами мужчину в белых одеждах из блестящей ткани, отражающей и до
неузнаваемости меняющей цвета, так, что одеяние его казалось радужным. Он
нравился себе. Ему нравилось в себе все - лицо, фигура, движения, голос.
Пожалуй, он сравнил бы себя с бархатом или тонкой замшей. Ему нравилось,
что он глава Совета, что он мудрее всех, и что все это признают. Он
нравится себе таким - красивым, мудрым, Повелителем. Он был на вершине
власти. Но - подспудно в его сердце шевелится страх. Курумо почти
успокоился за свою судьбу. Он уверил себя в собственной безопасности и
поверил этому. Он так хотел верить в это, что поверил. Поверил, что Намо
не доберется до него здесь. Поверил, что Саурон бессилен. Поверил, что все
беспрекословно ему верят и подчиняются, и восхищаются им. Поверил, что в
силах создать Кольцо.
Он уже достаточно много знал о Сауроне и Кольцах - как из записей в
хрониках Гондора, Арнора, Имладриса и Лориэна, так и от свидетелей и
современников создания Колец. Многие эльфы Холлина еще оставались в
Средиземье среди подданных Галадриэли и Кирдана, хотя ни один из них не
был достаточно сведущ в высшей магии, чтобы точно рассказать, какие именно
заклятья произносил Саурон. Эльфы ничто не забывают, но все ли из того,
что они помнят - истинно? Все ли они запомнили верно? Все ли поняли?
Курумо надеялся по рассказам эльфов вычислить, какие именно были заклятья.
Казалось, ему это удалось. Ему так казалось. Затем - металл. Уже в этом -
то Курумо разбирался - как-никак, ученик Ауле! Все сходилось на том, что
Кольцо было сделано - любимого металла Курумо, металла царственного и
красивого, металла корон и власти. Так считали и эльфы - те, что видели
его на руке у Саурона. Так писал Исилдур. И Саруман думал, что именно
золотым должно быть Кольцо Власти.
Куча книг, уйма пергаментов - и все о Кольце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Света была в его посохе, и он надеялся справиться с любым врагом.
Как ни странно, башня была пустой. Двери открыты, ни души. Но он
все-таки чувствовал чье-то присутствие, хотя этот "кто-то" источал скорее
не злобу, а любопытство. Гэндальф шел осторожно, готовый каждый момент
вступить в бой. И когда сзади послышался мягкий тихий спокойный голос, он
вздрогнул и схватился за меч.
- Добро пожаловать, почтенный!
Тот, кто приветствовал его, был безоружен. Совсем юный, очень высокий
и тонкий, с огромными серо-зелеными глазами, он был одет во все черное.
Плащ лежал, небрежно брошенный, на спинке тяжелого кресла, придвинутого к
заваленному книгами столу. Оплывшие свечи в шандалах черненного серебра
говорили о том, что он работал всю ночь.
Гэндальф кивнул в ответ на приветствие, разглядывая своего
собеседника, похожего в лучах пробивающегося сквозь ячеистое окно в
свинцовом переплете солнца на черный тростник. "Кто это? Назгул? Или сам
Саурон? Он ведь может принимать любой облик, у него ведь нет плоти,
человеческой как моя... Но отсюда тянется все Средиземское зло... Вряд ли
это Назгул. Все-таки это Саурон, и он обрел образ. Вот я и разгадал тебя,
Враг, хоть и приятен ныне твой облик."
- Приветствую и тебя... Саурон Великий, Властелин Колец! На лице
юноши появилось странное выражение - не то растерянность, не то гримаса
какая-то, и Гэндальф решил, что тот досадует, что его разгадали. Юноша
издал горлом странный звук, вроде фырканья, и заговорил:
- И что же ты хочешь от меня, гость... из Умбара?
"Поверил!" - возликовал Гэндальф. - Я пришел почтить тебя, и узнать,
когда же ты, наконец, покончишь с этими подлыми нуменорцами, - изрек он.
- Я не желаю губить людей... гость.
- Но разве ты не хочешь покорить высших, слуг Валар?
- Если они не будут трогать низших, пусть верят во что хотят.
- Но...
- Но разве не хватит ломать комедию, Митрандир? - сказал черный.
Гэндальф отскочил к стене и схватился за меч. - Успокойся. Я умею ценить
храбрость противника. Ты отважен, Гэндальф. И не просто ради любопытства
ты пришел ко мне, Саурону Черному, - он опять хмыкнул.
- Что ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтоб ты ушел! - отчаянно крикнул Гэндальф.
- Охотно. Мне надоело сидеть здесь, полно и других дел в Средиземье,
- на его лице снова появилось странное выражение.
- Но ты ведь не условия мне ставить пришел. Вы слабы, Олорин. Вы
терпите поражения везде. Ведь ты боишься.
- Тебя? - возмущенно сказал Гэндальф. - Ты, Враг, силен, но Валар, -
начал было он проповедь, но осекся под насмешливым взглядом Врага. "Ведь
верно. Он - хозяин положения." Это было позорно и досадно, но Гэндальф еще
пытался делать хорошую мину при плохой игре.
- Конечно, Митрандир, ты думаешь, что я только и жажду гибели Запада.
Зря. Мне нет дела до него. Я одного хочу - пусть каждый владеет своим.
- И, конечно, твое - это все Средиземье? - ехидно заметил Гэндальф.
- Не все. Пусть Высшие и эльфы живут где живут. Но пусть и люди, не
избранные Валар, живут по своей воле. Если вы решитесь на эти условия -
будет мир. Видишь, я сам предлагаю, хотя и хозяин положения.
Гэндальф задумался. Звучало заманчиво. Это было куда больше всех
ожиданий. "Но это Враг! Он обманет... А может боится? Потому и идет на
уступки... Ладно, примем условия. А там - увидим. Не соврет - что ж можно
и низших на время оставить... А там, когда узнаем все о Враге получше,
узнаем как его свалить - тогда и попробуем. Враг должен сгинуть... Но все
же до чего хорош лицом Враг!"
- Хорошо, Саурон. Я принимаю твои условия. Итак - мир. Мы не нарушим
нынешнюю границу. Я клянусь тебе в этом. Совет мне верит, и я говорю от
его имени.
- Да будет так. В знак доброй воли я оставляю Дол Гулдур. Но - помни:
стоит вам сделать хоть шаг - миру между нами конец. И еще, Гэндальф, -
совсем другим голосом добавил Саурон. - Я хочу предостеречь тебя. Бойся
Курумо. Не верь ему. Сейчас он с вами, но он предаст всех и вся. Помни
это. Им движет страх и жестокость, и он жаждет власти. Если ты пойдешь с
ним - берегись. Я не пощажу тебя! - И грозным был его голос. Гэндальф
невольно попятился.
- Итак, я тоже клянусь хранить мир. Я сказал.
Гэндальф не стал задерживаться. Он был рад, что ушел невредимым. Да и
если еще Враг не соврал, что вряд ли, то Высшие и Эльфы получат долгую
мирную передышку. Он уже почти уходил, когда его вдруг одолели сомнения.
Он обернулся и подозрительно спросил:
- А ты действительно ли Саурон?
- А кто же еще? - пожал плечами, отвернувшись, Враг. И, спускаясь по
лестнице, Гэндальф услышал - или ему показалось - за спиной хихиканье.
КОЛЬЦО САРУМАНА
Имя - Курумо. Взлетающее на первом слоге, и спадающее к последнему.
Тонкая радужная спираль. Три легких танцевальных шага. Нечто таинственное,
завуалированное, куда более утонченное, чем Саруман. Курумо. Он с
удовольствием перекатывал это словечко во рту, смакуя его как изысканное
кушанье - розоватый сладкий лед с запахом розы, Курумо. Его губы
вытягивались трепетно и чувственно, когда он произносил это имя, любимое
имя. "Курумо", - произнес он, восхищенно, с томным наслаждением
разглядывая себя в полированном зеркале - красивого холеного умудренного
годами мужчину в белых одеждах из блестящей ткани, отражающей и до
неузнаваемости меняющей цвета, так, что одеяние его казалось радужным. Он
нравился себе. Ему нравилось в себе все - лицо, фигура, движения, голос.
Пожалуй, он сравнил бы себя с бархатом или тонкой замшей. Ему нравилось,
что он глава Совета, что он мудрее всех, и что все это признают. Он
нравится себе таким - красивым, мудрым, Повелителем. Он был на вершине
власти. Но - подспудно в его сердце шевелится страх. Курумо почти
успокоился за свою судьбу. Он уверил себя в собственной безопасности и
поверил этому. Он так хотел верить в это, что поверил. Поверил, что Намо
не доберется до него здесь. Поверил, что Саурон бессилен. Поверил, что все
беспрекословно ему верят и подчиняются, и восхищаются им. Поверил, что в
силах создать Кольцо.
Он уже достаточно много знал о Сауроне и Кольцах - как из записей в
хрониках Гондора, Арнора, Имладриса и Лориэна, так и от свидетелей и
современников создания Колец. Многие эльфы Холлина еще оставались в
Средиземье среди подданных Галадриэли и Кирдана, хотя ни один из них не
был достаточно сведущ в высшей магии, чтобы точно рассказать, какие именно
заклятья произносил Саурон. Эльфы ничто не забывают, но все ли из того,
что они помнят - истинно? Все ли они запомнили верно? Все ли поняли?
Курумо надеялся по рассказам эльфов вычислить, какие именно были заклятья.
Казалось, ему это удалось. Ему так казалось. Затем - металл. Уже в этом -
то Курумо разбирался - как-никак, ученик Ауле! Все сходилось на том, что
Кольцо было сделано - любимого металла Курумо, металла царственного и
красивого, металла корон и власти. Так считали и эльфы - те, что видели
его на руке у Саурона. Так писал Исилдур. И Саруман думал, что именно
золотым должно быть Кольцо Власти.
Куча книг, уйма пергаментов - и все о Кольце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39