и корона протуберанцев окружала его,
и в их биении, в танце медленных хлопьев пепла слышался отголосок темной
мятежной и грозной музыки; в нее вплетался печальный льдистый шорох и
тихий звон звезд, как мучительная, болезненно нежная мелодия флейты, - и
стремительный ветер, ледяной и огненный, звучал как низкие голоса
струнных; и приглушенный хор горных вершин - пение черного органа...
...Теперь он стоял на вершине горы. Он протянул руки к раскаленному
черному диску, и темный меч с черной рукоятью из обсидиана лег на его
ладони, и огненная вязь знаков змеиным узором текла по клинку: Меч
Затменного Солнца.
Когда утихла земля, и пепел укрыл ее, словно черный плащ, и
развеялась тяжелая туманная мгла, Мелькор увидел новый мир.
Нарушена была симметрия вод и земель, и более не было в лике Арды
сходства с застывшей маской. Горные цепи вставали на месте долин, море
затопило холмы, и заливы остро врезались в сушу. Пенные бешеные
неукрощенные реки, ревя на перекатах, несли воды к океану; и над
водопадами в кисее мелких брызг из воды и лучей Солнца рождались радуги.
Так мир познал смерть; и вместе с Ардой на грани смерти был
Возлюбивший Мир.
Так мир возродился; и вместе с Ардой обрел силы для жизни и борьбы
Возлюбивший Мир.
Мелькор вдохнул глубоко, всей грудью, воздух обновленного мира. И
улыбался он, но рука его лежала на рукояти меча.
Бой был еще не окончен.
ПРО САУРОНА
Так говорят: во тьме Средиземья Ауле создал гномов. Ибо столь желал
он прихода Детей Единого, учеников, которым мог бы он передать свои
знания, что не захотел ждать исполнения всех замыслов Илуватара. Но облик
тех, что должны были прийти, помнил он смутно, потому и творил он по своим
мыслям, дал он гномам долгую жизнь, и телам, и душам их твердость и
стойкость камня. Ибо мыслились ему они не только учениками, но и
соратниками в войнах с Мелькором, Властелином Тьмы.
И первым помощником его в исполнении замыслов был старший из учеников
его, Артано, Аулендил, которого позже назвали в Средиземьи Сауроном. И по
силе и знаниям своим был Артано равен самому Кузнецу.
Однако деяния Ауле не были сокрыты от Илуватара; и когда окончены
были труды Валы, и начал он учить гномов тому, что знал и умел сам,
Илуватар заговорил с ним. И в молчании внимал Ауле словам Его.
- Почему сотворил ты это? Почему пытаешься создать то, что за
пределами твоего разумения? Ибо не давал Я тебе ни власти, ни права
творить такое; только твое бытие дал Я в дар тебе, и создания твоих рук и
мысли твоей связаны неразрывно с бытием твоим. Они повинуются тебе, но
если ты подумаешь о другом, они застынут, как живые камни - без движенья,
без мыслей. Этого ли ты хочешь?
Знал Майя Артано, что это не так: не один Ауле творил гномов, и
Артано, в тайне от учителя своего, дал его творениям способность мыслить и
чувствовать. Но, услышав голос Единого, смутился он и не решился сказать
ни слова.
И ответил Ауле:
- Я не желал такой власти. Хотел я создать существ иных, чем я,
любить и учить их, дабы познали они, сколь прекрасен Эа, мир, сотворенный
Тобой. Ибо казалось мне, что довольно в Арде места для многих творений,
которые увеличат красоту ее, и пустота Арды наполнила меня нетерпением. И
в нетерпении моем впал я в неразумение. Но Ты, сотворивший меня, и в мое
сердце вложил жажду творить; неразумное дитя, обращающее в игру деяния
отца своего, делает это не в насмешку, а лишь потому, что он - сын своего
отца. Но что делать мне ныне, дабы не навлечь на себя Твой вечный гнев? В
твои руки предаю я творения своих рук. Да будет воля Твоя. Но не лучше ли
мне уничтожить их?
И со слезами взял Ауле великий молот, дабы сокрушить гномов. Тогда
невольно вскрикнул Майя Артано:
- Что делаешь ты, учитель? Они ведь живые, они твои творения;
останови руку свою!
- Я нарушил волю Единого, Творца Всего Сущего, - простонал Ауле и
поднял молот; но Артано схватил его за руку, пытаясь предотвратить удар. И
гномы отшатнулись от Ауле в страхе, и взмолились о пощаде.
Тогда, видя смирение Ауле и его раскаяние, возымел Илуватар
сочувствие к нему и его замыслу. И так сказал Илуватар:
- Я принимаю дар твой. Ныне видишь ты: они живут своей жизнью и
говорят своими голосами...
И Ауле опустил молот свой, и возрадовался, и возблагодарил Илуватара,
говоря:
- Да благословит Единый творения мои!
И сказал на это Илуватар:
- Как дал я суть и плоть мыслям Айнур, когда творился мир, так ныне
дам я твоим творениям место в мире. И будут они такими, как ты замыслил
их; я дал им жизнь, и более не изменю ничего в них. Но я не потерплю,
чтобы пришли они в мир раньше, чем Перворожденные, как было по мысли моей;
и не будет вознаграждено нетерпение твое. Станет так: будут они спать под
скалами, пока не пробудятся Перворожденные, дети мои, в Средиземьи; и ты
будешь ждать до той поры, пусть и покажется долгим ожидание. Но когда
придет время, моей волей будут пробуждены они; и будут они как дети тебе;
и часто будут бороться они с моими детьми: мои приемные дети - с
избранниками моими.
И вновь на коленях благодарил Ауле Илуватара, и сделал по слову его;
потому до пробуждения Эльфов под скалами Средиземья спали Семь Отцов
Гномов.
Но гнев был в сердце молодого Майя, ибо слышал он ложь Единого и
видел рабскую покорность Ауле. И так сказал он:
- Я почитал тебя Учителем своим, но ныне я отрекаюсь от тебя, и
проклинаю трусость твою. Только трус мог поднять руку на творения свои.
- Ты... - Ауле задохнулся от возмущения, - Как смеешь ты, слепое
орудие в моих руках, слуга, раб, так говорить со мной!
- Смею. Я не раб тебе. И не слуга тебе более. И я повторяю: ты трус,
как и все те, кто бежал в Валинор!
- Ты... ты... - Кузнец не находил слов; и, наконец, выплюнул: -
Видно, слишком многое дал тебе Мелькор!
- А-а, значит, не ты создал меня.
- Да! И убирайся к нему! И будь ты проклят! Ты еще вернешься, еще
будешь вымаливать прощение!
Артано смерил Ауле презрительным взглядом.
- Ничего, посидишь в цепях - остынешь! - шипел Кузнец.
Артано холодно усмехнулся:
- Ну что ж, попробуй!
Ауле дрожал от бессильного гнева, но не двигался с места.
- Трус. Будь проклят, - сказал Артано. И, плюнув под ноги Ауле, он
повернулся и пошел прочь - во тьму. Ауле не посмел преследовать его. Он
вернулся в Валинор.
...Майя шел быстро и уверенно, сжимая кулаки. "Трус, ничтожество.
Илуватар, видно, не терпит соперников: одного проклял, другого - запугал.
Ну, ничего. "Убирайся к Мелькору", говоришь? И уйду. Он, по крайней мере,
ничего не боится. Даже гнева Единого..."
Он остановился. Говорили ведь: Властелин Тьмы. Враг. "А я иду к
нему... Что он сделает со мной?" Страх проснулся в душе Майя, но он
пересилил его. "Пусть делает, что хочет. Вернуться? Покаяться, валяться в
ногах?
У этого труса?! - Ну, уж нет! Нет мне пути назад. Скажу: я пришел,
прими меня к себе. Пусть делает, что хочет - все лучше, чем унижение..."
У черных врат Утумно он остановился в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
и в их биении, в танце медленных хлопьев пепла слышался отголосок темной
мятежной и грозной музыки; в нее вплетался печальный льдистый шорох и
тихий звон звезд, как мучительная, болезненно нежная мелодия флейты, - и
стремительный ветер, ледяной и огненный, звучал как низкие голоса
струнных; и приглушенный хор горных вершин - пение черного органа...
...Теперь он стоял на вершине горы. Он протянул руки к раскаленному
черному диску, и темный меч с черной рукоятью из обсидиана лег на его
ладони, и огненная вязь знаков змеиным узором текла по клинку: Меч
Затменного Солнца.
Когда утихла земля, и пепел укрыл ее, словно черный плащ, и
развеялась тяжелая туманная мгла, Мелькор увидел новый мир.
Нарушена была симметрия вод и земель, и более не было в лике Арды
сходства с застывшей маской. Горные цепи вставали на месте долин, море
затопило холмы, и заливы остро врезались в сушу. Пенные бешеные
неукрощенные реки, ревя на перекатах, несли воды к океану; и над
водопадами в кисее мелких брызг из воды и лучей Солнца рождались радуги.
Так мир познал смерть; и вместе с Ардой на грани смерти был
Возлюбивший Мир.
Так мир возродился; и вместе с Ардой обрел силы для жизни и борьбы
Возлюбивший Мир.
Мелькор вдохнул глубоко, всей грудью, воздух обновленного мира. И
улыбался он, но рука его лежала на рукояти меча.
Бой был еще не окончен.
ПРО САУРОНА
Так говорят: во тьме Средиземья Ауле создал гномов. Ибо столь желал
он прихода Детей Единого, учеников, которым мог бы он передать свои
знания, что не захотел ждать исполнения всех замыслов Илуватара. Но облик
тех, что должны были прийти, помнил он смутно, потому и творил он по своим
мыслям, дал он гномам долгую жизнь, и телам, и душам их твердость и
стойкость камня. Ибо мыслились ему они не только учениками, но и
соратниками в войнах с Мелькором, Властелином Тьмы.
И первым помощником его в исполнении замыслов был старший из учеников
его, Артано, Аулендил, которого позже назвали в Средиземьи Сауроном. И по
силе и знаниям своим был Артано равен самому Кузнецу.
Однако деяния Ауле не были сокрыты от Илуватара; и когда окончены
были труды Валы, и начал он учить гномов тому, что знал и умел сам,
Илуватар заговорил с ним. И в молчании внимал Ауле словам Его.
- Почему сотворил ты это? Почему пытаешься создать то, что за
пределами твоего разумения? Ибо не давал Я тебе ни власти, ни права
творить такое; только твое бытие дал Я в дар тебе, и создания твоих рук и
мысли твоей связаны неразрывно с бытием твоим. Они повинуются тебе, но
если ты подумаешь о другом, они застынут, как живые камни - без движенья,
без мыслей. Этого ли ты хочешь?
Знал Майя Артано, что это не так: не один Ауле творил гномов, и
Артано, в тайне от учителя своего, дал его творениям способность мыслить и
чувствовать. Но, услышав голос Единого, смутился он и не решился сказать
ни слова.
И ответил Ауле:
- Я не желал такой власти. Хотел я создать существ иных, чем я,
любить и учить их, дабы познали они, сколь прекрасен Эа, мир, сотворенный
Тобой. Ибо казалось мне, что довольно в Арде места для многих творений,
которые увеличат красоту ее, и пустота Арды наполнила меня нетерпением. И
в нетерпении моем впал я в неразумение. Но Ты, сотворивший меня, и в мое
сердце вложил жажду творить; неразумное дитя, обращающее в игру деяния
отца своего, делает это не в насмешку, а лишь потому, что он - сын своего
отца. Но что делать мне ныне, дабы не навлечь на себя Твой вечный гнев? В
твои руки предаю я творения своих рук. Да будет воля Твоя. Но не лучше ли
мне уничтожить их?
И со слезами взял Ауле великий молот, дабы сокрушить гномов. Тогда
невольно вскрикнул Майя Артано:
- Что делаешь ты, учитель? Они ведь живые, они твои творения;
останови руку свою!
- Я нарушил волю Единого, Творца Всего Сущего, - простонал Ауле и
поднял молот; но Артано схватил его за руку, пытаясь предотвратить удар. И
гномы отшатнулись от Ауле в страхе, и взмолились о пощаде.
Тогда, видя смирение Ауле и его раскаяние, возымел Илуватар
сочувствие к нему и его замыслу. И так сказал Илуватар:
- Я принимаю дар твой. Ныне видишь ты: они живут своей жизнью и
говорят своими голосами...
И Ауле опустил молот свой, и возрадовался, и возблагодарил Илуватара,
говоря:
- Да благословит Единый творения мои!
И сказал на это Илуватар:
- Как дал я суть и плоть мыслям Айнур, когда творился мир, так ныне
дам я твоим творениям место в мире. И будут они такими, как ты замыслил
их; я дал им жизнь, и более не изменю ничего в них. Но я не потерплю,
чтобы пришли они в мир раньше, чем Перворожденные, как было по мысли моей;
и не будет вознаграждено нетерпение твое. Станет так: будут они спать под
скалами, пока не пробудятся Перворожденные, дети мои, в Средиземьи; и ты
будешь ждать до той поры, пусть и покажется долгим ожидание. Но когда
придет время, моей волей будут пробуждены они; и будут они как дети тебе;
и часто будут бороться они с моими детьми: мои приемные дети - с
избранниками моими.
И вновь на коленях благодарил Ауле Илуватара, и сделал по слову его;
потому до пробуждения Эльфов под скалами Средиземья спали Семь Отцов
Гномов.
Но гнев был в сердце молодого Майя, ибо слышал он ложь Единого и
видел рабскую покорность Ауле. И так сказал он:
- Я почитал тебя Учителем своим, но ныне я отрекаюсь от тебя, и
проклинаю трусость твою. Только трус мог поднять руку на творения свои.
- Ты... - Ауле задохнулся от возмущения, - Как смеешь ты, слепое
орудие в моих руках, слуга, раб, так говорить со мной!
- Смею. Я не раб тебе. И не слуга тебе более. И я повторяю: ты трус,
как и все те, кто бежал в Валинор!
- Ты... ты... - Кузнец не находил слов; и, наконец, выплюнул: -
Видно, слишком многое дал тебе Мелькор!
- А-а, значит, не ты создал меня.
- Да! И убирайся к нему! И будь ты проклят! Ты еще вернешься, еще
будешь вымаливать прощение!
Артано смерил Ауле презрительным взглядом.
- Ничего, посидишь в цепях - остынешь! - шипел Кузнец.
Артано холодно усмехнулся:
- Ну что ж, попробуй!
Ауле дрожал от бессильного гнева, но не двигался с места.
- Трус. Будь проклят, - сказал Артано. И, плюнув под ноги Ауле, он
повернулся и пошел прочь - во тьму. Ауле не посмел преследовать его. Он
вернулся в Валинор.
...Майя шел быстро и уверенно, сжимая кулаки. "Трус, ничтожество.
Илуватар, видно, не терпит соперников: одного проклял, другого - запугал.
Ну, ничего. "Убирайся к Мелькору", говоришь? И уйду. Он, по крайней мере,
ничего не боится. Даже гнева Единого..."
Он остановился. Говорили ведь: Властелин Тьмы. Враг. "А я иду к
нему... Что он сделает со мной?" Страх проснулся в душе Майя, но он
пересилил его. "Пусть делает, что хочет. Вернуться? Покаяться, валяться в
ногах?
У этого труса?! - Ну, уж нет! Нет мне пути назад. Скажу: я пришел,
прими меня к себе. Пусть делает, что хочет - все лучше, чем унижение..."
У черных врат Утумно он остановился в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39