.. обожженные...
что я сделал... ему больно..." Ужас охватил Гортхауэра; дрожа всем телом,
он склонил голову и благоговейно коснулся губами руки Властелина.
- Прекрати! - сдавленно прорычал Мелькор, - Что ты делаешь! Майя
знал: Мелькор не терпит знаков преклонения. Тем более - таких. Но
по-другому он не мог выразить то, что переполняло его сердце: свою любовь
к Учителю, свою верность, свою тоску.
- Уходи.
Саурон упрямо покачал головой:
- Я не уйду. Я не оставлю тебя.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Только я виноват в том, что не
оставил тебе другого выхода... вот, сердце твое на ладонях моих, Ученик;
ч_т_о_ делаю я?!.."
- Ты дал клятву, - медленно, тяжело заговорил Мелькор, - Отныне нет
Арде иного Хранителя, кроме тебя. На Восток войска Валар не пойдут. Здесь
останусь я один. Уходи, спасай тех, кого можно спасти. Только ты - защита
им, Гортхауэр. Больше ни чем ты не сможешь мне помочь.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Я знаю, ты прав, ты снова прав,
Учитель - как всегда и во всем... Но я не могу так, не хочу... вот, сердце
мое на ладонях твоих, Учитель; делай _ч_т_о_ хочешь... но отдать тебя - им
- на расправу?!.."
- Нет, Учитель! - простонал Гортхауэр, впервые - вслух - назвав
Мелькора т а к. Сколько раз рвалось из сердца это слово, но когда смотрел
в холодное властное лицо, губы сами произносили: Повелитель. Знал ли, что
за стальной броней всевластной воли - душа, ранимая, истерзанная? Нет; не
смел даже подумать.
"Ученик мой... не надо, прошу тебя... нет никого дороже тебя... Я
ведь люблю тебя, и я - твой палач..."
- Исполняй приказание, ибо сейчас я имею право приказать и сделать
выбор - за тебя!
"Какие глаза... молящие, беспомощные..."
- За что, зачем ты гонишь меня, Учитель? Если мы победим - то победим
вместе...
"Ты и сам знаешь, что этого не будет, Ученик..."
- ...если же нет...
- Уходи. Возьми меч. Возьми Книгу. Иди.
"Ученик мой!.."
"Учитель мой!.."
- Нет... - Саурон закрыл лицо руками.
И тогда Мелькор рывком поднялся с трона и заговорил - холодно и
уверенно.
Он почти не слышал, _ч_т_о_ говорит. Собственный, словно издалека
идущий голос казался чужим. Ненавистным. Он перестал ощущать себя - он был
болью, клубком обожженных нервов, он ненавидел себя - люто, страшно.
...Слова - как иглы, как вбитые гвозди... Саурон не мог потом
вспомнить, _ч_т_о_ говорил его Властелин. Помнил только одно: каждое слово
Мелькора пронзало его, как ледяной клинок, и он корчился от этой
невыносимой боли, обезумев от муки, и только шептал непослушными губами:
"За что, за что..."
Мелькор смотрел в лицо Майя: широко распахнутые страданием невидящие
глаза.
"Ученик мой..."
Без воли, без чувств.
И, наклонившись к самому лицу Гортхауэра, Мелькор тихо проговорил:
- Ученик мой, Хранитель Арды... прости меня, прости, если можешь,
прости за эту боль... Арда не должна остаться беззащитной, понимаешь?
Только ты можешь сделать это, только ты - Ученик мой, единственный...
Возьми меч. Возьми Книгу. Это сила и память. Иди. Ты вспомнишь это - когда
все будет кончено. Я виноват перед тобой - я оставляю тебя одного...
Прости меня, Ученик, у меня больше нет сил... Прощай...
А потом Мелькор поднял Саурона за плечи и, глядя в глаза, жестко
проговорил:
- Уходи.
- Да, Властелин, - беззвучно ответил Майя. Он вышел. И не видел, как
за его спиной опустился на колени Мелькор. Не видел, как мучительно
исказилось его лицо. Не видел молящих, отчаянных, сухих глаз, утонувших в
темных полукружьях.
Не видел беспомощно протянутых рук - то ли благословение, то ли
мольба.
Не слышал глухого стона: "Ученик мой..."
...Он поднялся и вслепую медленно побрел к трону.
"За что, зачем ты гонишь меня, Учитель?.."
И - те четверо, кому он не мог приказывать. "Мы на твоей стороне,
Великий Вала. Мы остаемся..." "...Я не уйду. Я не оставлю тебя..." "Они
сделали выбор... они умрут - они не вернутся в Валинор. А тебя я караю
жизнью, Ученик мой... Ничего, кроме боли, не дал я тем, кому отдано мое
сердце... я заслужил вечную пытку... будь я проклят... не могу больше...
не могу... простите меня... нет мне прощения..."
Он стискивал седую голову руками; слезы жгли его глаза.
"Ученик мой... _ч_т_о_ я сделал?!.."
Он рванулся - догнать, остановить.
"Я не могу так, не могу, пусть остается... Останься!.."
Нет. Рухнул в черное кресло.
Опустил голову. Ничего не изменить. Все кончено.
...Он шел на Восток, унося Книгу и меч.
Он что-то говорил, не слыша себя, не помня своих слов. Ему
повиновались. Он вел людей: ничего не видя вокруг, он шел вперед.
Беспамятство.
И в ушах его звучал приказ-мольба: "Уходите! Уходите!.." Больше он не
помнил ничего. Как черная стена. А потом, когда прошло оцепенение и память
с беспощадной, неумолимой жестокостью вернулась к нему, он продолжал идти
вперед, стискивая зубы и повторял, повторял, повторял про себя с
решимостью обреченного: "Я вернусь. Я исполню и вернусь. Я успею - должен
успеть."
Он старался уверить себя в этом, но боль железными когтями впивалась
в его сердце: этого не будет.
А потом началось страшное.
Боль раскаленным обручем стиснула виски, боль вгрызалась в запястья,
боль мучительно жгла глаза, боль была везде, он сам стал болью, и
перехватывало горло - он не мог кричать, только стонал, метался как
раненный зверь, он задыхался - откуда, откуда, что это, что?!..
Он знал. Он не смел заглянуть в Книгу: она жгла его руки.
"Учитель, Учитель, Учитель!!.."
Листы Книги казались - черными, и огнем проступали на них - слова, от
которых кровью наполнялся рот...
"Учитель, зачем, за что..."
Боль петлей захлестывала горло, цепями стягивала грудь - не
вздохнуть, не вырваться...
"Я должен быть с ним..."
Он приказал...
"Пусть - приказывал. Пусть - проклянет. Я не могу, не могу...
Учитель!!"
Один. Теперь - один.
Слово - черно-фиолетовое, пронизанное иссиня-белыми молниями. Один.
Отчаянье. "Возьми меч. Возьми Книгу. Иди." "Учитель! Будь я проклят, как я
посмел оставить тебя..." Боль. Боль. Боль. Как тянут жилы из тела...
"Берите меня вместо него! За что..." Распятый в алмазной пыли - черным
крестом. "Аэанто, Несущий Свет... Свет в ладонях твоих... Глаза твои...
Глаза твои!!.." Отчаянье - слово, пронизывающе-прозрачное, ледяное.
Поздно. Не успеть - даже быть рядом.
Один.
"Учитель - Крылатая Тьма - Алкар, Аэанто - Возлюбивший Мир - Мелькор
- боль..."
Слово - жгуче-холодный окровавленный клинок. Он отложил Книгу. "Я
должен." Черный плащ - огромные крылья. "Крылатый Вала..." Больной черный
ветер, горечь полыни на губах. "Прости меня..." Глаза - пустые от
отчаянья. "Пусть я умру..." Лицо - застывшая маска боли. "Я не могу... я
бессилен - один... я только - Ученик..."
Ветви деревьев хлестали его по лицу, как плети, но он не чувствовал
этого.
"Как я посмел..."
Шипы терновника впивались в его кожу, но он не ощущал этого.
"Всесильный, почему, почему - _т_а_к_?.." Звезда горела нестерпимо ярко, и
разрываясь, не выдерживало сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
что я сделал... ему больно..." Ужас охватил Гортхауэра; дрожа всем телом,
он склонил голову и благоговейно коснулся губами руки Властелина.
- Прекрати! - сдавленно прорычал Мелькор, - Что ты делаешь! Майя
знал: Мелькор не терпит знаков преклонения. Тем более - таких. Но
по-другому он не мог выразить то, что переполняло его сердце: свою любовь
к Учителю, свою верность, свою тоску.
- Уходи.
Саурон упрямо покачал головой:
- Я не уйду. Я не оставлю тебя.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Только я виноват в том, что не
оставил тебе другого выхода... вот, сердце твое на ладонях моих, Ученик;
ч_т_о_ делаю я?!.."
- Ты дал клятву, - медленно, тяжело заговорил Мелькор, - Отныне нет
Арде иного Хранителя, кроме тебя. На Восток войска Валар не пойдут. Здесь
останусь я один. Уходи, спасай тех, кого можно спасти. Только ты - защита
им, Гортхауэр. Больше ни чем ты не сможешь мне помочь.
"Это мука - невыносимая, невыносимая... сердце отказывается
подчиняться холодным доводам разума. Я знаю, ты прав, ты снова прав,
Учитель - как всегда и во всем... Но я не могу так, не хочу... вот, сердце
мое на ладонях твоих, Учитель; делай _ч_т_о_ хочешь... но отдать тебя - им
- на расправу?!.."
- Нет, Учитель! - простонал Гортхауэр, впервые - вслух - назвав
Мелькора т а к. Сколько раз рвалось из сердца это слово, но когда смотрел
в холодное властное лицо, губы сами произносили: Повелитель. Знал ли, что
за стальной броней всевластной воли - душа, ранимая, истерзанная? Нет; не
смел даже подумать.
"Ученик мой... не надо, прошу тебя... нет никого дороже тебя... Я
ведь люблю тебя, и я - твой палач..."
- Исполняй приказание, ибо сейчас я имею право приказать и сделать
выбор - за тебя!
"Какие глаза... молящие, беспомощные..."
- За что, зачем ты гонишь меня, Учитель? Если мы победим - то победим
вместе...
"Ты и сам знаешь, что этого не будет, Ученик..."
- ...если же нет...
- Уходи. Возьми меч. Возьми Книгу. Иди.
"Ученик мой!.."
"Учитель мой!.."
- Нет... - Саурон закрыл лицо руками.
И тогда Мелькор рывком поднялся с трона и заговорил - холодно и
уверенно.
Он почти не слышал, _ч_т_о_ говорит. Собственный, словно издалека
идущий голос казался чужим. Ненавистным. Он перестал ощущать себя - он был
болью, клубком обожженных нервов, он ненавидел себя - люто, страшно.
...Слова - как иглы, как вбитые гвозди... Саурон не мог потом
вспомнить, _ч_т_о_ говорил его Властелин. Помнил только одно: каждое слово
Мелькора пронзало его, как ледяной клинок, и он корчился от этой
невыносимой боли, обезумев от муки, и только шептал непослушными губами:
"За что, за что..."
Мелькор смотрел в лицо Майя: широко распахнутые страданием невидящие
глаза.
"Ученик мой..."
Без воли, без чувств.
И, наклонившись к самому лицу Гортхауэра, Мелькор тихо проговорил:
- Ученик мой, Хранитель Арды... прости меня, прости, если можешь,
прости за эту боль... Арда не должна остаться беззащитной, понимаешь?
Только ты можешь сделать это, только ты - Ученик мой, единственный...
Возьми меч. Возьми Книгу. Это сила и память. Иди. Ты вспомнишь это - когда
все будет кончено. Я виноват перед тобой - я оставляю тебя одного...
Прости меня, Ученик, у меня больше нет сил... Прощай...
А потом Мелькор поднял Саурона за плечи и, глядя в глаза, жестко
проговорил:
- Уходи.
- Да, Властелин, - беззвучно ответил Майя. Он вышел. И не видел, как
за его спиной опустился на колени Мелькор. Не видел, как мучительно
исказилось его лицо. Не видел молящих, отчаянных, сухих глаз, утонувших в
темных полукружьях.
Не видел беспомощно протянутых рук - то ли благословение, то ли
мольба.
Не слышал глухого стона: "Ученик мой..."
...Он поднялся и вслепую медленно побрел к трону.
"За что, зачем ты гонишь меня, Учитель?.."
И - те четверо, кому он не мог приказывать. "Мы на твоей стороне,
Великий Вала. Мы остаемся..." "...Я не уйду. Я не оставлю тебя..." "Они
сделали выбор... они умрут - они не вернутся в Валинор. А тебя я караю
жизнью, Ученик мой... Ничего, кроме боли, не дал я тем, кому отдано мое
сердце... я заслужил вечную пытку... будь я проклят... не могу больше...
не могу... простите меня... нет мне прощения..."
Он стискивал седую голову руками; слезы жгли его глаза.
"Ученик мой... _ч_т_о_ я сделал?!.."
Он рванулся - догнать, остановить.
"Я не могу так, не могу, пусть остается... Останься!.."
Нет. Рухнул в черное кресло.
Опустил голову. Ничего не изменить. Все кончено.
...Он шел на Восток, унося Книгу и меч.
Он что-то говорил, не слыша себя, не помня своих слов. Ему
повиновались. Он вел людей: ничего не видя вокруг, он шел вперед.
Беспамятство.
И в ушах его звучал приказ-мольба: "Уходите! Уходите!.." Больше он не
помнил ничего. Как черная стена. А потом, когда прошло оцепенение и память
с беспощадной, неумолимой жестокостью вернулась к нему, он продолжал идти
вперед, стискивая зубы и повторял, повторял, повторял про себя с
решимостью обреченного: "Я вернусь. Я исполню и вернусь. Я успею - должен
успеть."
Он старался уверить себя в этом, но боль железными когтями впивалась
в его сердце: этого не будет.
А потом началось страшное.
Боль раскаленным обручем стиснула виски, боль вгрызалась в запястья,
боль мучительно жгла глаза, боль была везде, он сам стал болью, и
перехватывало горло - он не мог кричать, только стонал, метался как
раненный зверь, он задыхался - откуда, откуда, что это, что?!..
Он знал. Он не смел заглянуть в Книгу: она жгла его руки.
"Учитель, Учитель, Учитель!!.."
Листы Книги казались - черными, и огнем проступали на них - слова, от
которых кровью наполнялся рот...
"Учитель, зачем, за что..."
Боль петлей захлестывала горло, цепями стягивала грудь - не
вздохнуть, не вырваться...
"Я должен быть с ним..."
Он приказал...
"Пусть - приказывал. Пусть - проклянет. Я не могу, не могу...
Учитель!!"
Один. Теперь - один.
Слово - черно-фиолетовое, пронизанное иссиня-белыми молниями. Один.
Отчаянье. "Возьми меч. Возьми Книгу. Иди." "Учитель! Будь я проклят, как я
посмел оставить тебя..." Боль. Боль. Боль. Как тянут жилы из тела...
"Берите меня вместо него! За что..." Распятый в алмазной пыли - черным
крестом. "Аэанто, Несущий Свет... Свет в ладонях твоих... Глаза твои...
Глаза твои!!.." Отчаянье - слово, пронизывающе-прозрачное, ледяное.
Поздно. Не успеть - даже быть рядом.
Один.
"Учитель - Крылатая Тьма - Алкар, Аэанто - Возлюбивший Мир - Мелькор
- боль..."
Слово - жгуче-холодный окровавленный клинок. Он отложил Книгу. "Я
должен." Черный плащ - огромные крылья. "Крылатый Вала..." Больной черный
ветер, горечь полыни на губах. "Прости меня..." Глаза - пустые от
отчаянья. "Пусть я умру..." Лицо - застывшая маска боли. "Я не могу... я
бессилен - один... я только - Ученик..."
Ветви деревьев хлестали его по лицу, как плети, но он не чувствовал
этого.
"Как я посмел..."
Шипы терновника впивались в его кожу, но он не ощущал этого.
"Всесильный, почему, почему - _т_а_к_?.." Звезда горела нестерпимо ярко, и
разрываясь, не выдерживало сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39