В XII в. Комнины подобными средствами пытались обеспечить византийское влияние в Сирии. Когда же с первым крестовым походом в Константи-141нополь явились большие западные армии, Алексей Комнин понял, что над империей нависла угроза, и византийская дипломатия стала добиваться соглашения с крупными латинскими баронами. И здесь ее усилия увенчались успехом. С некоторыми вождями крестоносцев, например, с Готфридом Бульон-ским, сговориться было трудно, но другие, как Боэмунд Тарентский, соблазнились деньгами и званиями и легко пошли на соглашение. В конце концов был заключен договор, по которому латинские бароны обязались служить императору, сражаться вместе с ним и признать себя его вассалами. На основе этого соглашения Византия предъявляла свои права на суверенитет в латинском Антиохийском княжестве Боэмунда. Мануил Комнин добился удовлетворения этих притязаний, принудив Рене Шатильонского признать себя вассалом империи и принять в Антиохии греческого патриарха. Но дипломатия империи действовала и за пределами Антиохии, вплоть до Иерусалимского королевства. Византийские царевны были связаны брачными узами с некоторыми правителями латинских государств, и короли Иерусалима гордились хорошим приемом, который они встречали в Константинополе, как это было при поездке в византийскую столицу короля Амори, известной нам по интересному рассказу Вильгельма Тирского. Со стороны Запада выдвигались новые серьезные проблемы, в первую очередь, проблема отношений с папством. Италия, отвоеванная Юстинианом, составляла часть Византийской империи; поэтому император, самовластно распоряжавшийся крупными церковными сановниками, претендовал на такое же руководство главою римской церкви, хотя внешне и оказывал ему почтение. Сильвестр и Вигилий в VI в. и Мартин в VII в. испытали на себе этот деспотизм императоров, и отношения между Византией и Римом были поэтому очень натянутыми. Когда в середине 142 VIII в. папство освободило Рим от императорской власти и папа превратился в независимого правителя, положение нисколько не улучшилось. Несомненно, Рим, где находились греческие монастыри, где имелся греческий квартал и долго ощущалось влияние византийского искусства в украшении церквей, был полувизантийским городом, на который наложило свой отпечаток влияние Востока. Но отношения с папством Византии приходилось регулировать с большим трудом. Правительство империи, понимая огромное политическое влияние папства в Италии и на всем Западе, было расположено к соглашению с ним, стремясь заручиться его поддержкой при осуществлении целей византийской политики. Что касается восточной церкви, то у нее было одно желание полностью освободиться от подчинения Риму. Это желание ясно проявилось в IX в. при временном разрыве во время патриаршества Фотия и в XI в. при окончательном разрыве, который был навязан императору Керулларием. Таким образом, дипломатия империи сталкивалась с церковной оппозицией, и такое положение продолжалось до конца существования империи. Михаил VIII на Лионском соборе (XIII в.) и Иоанн VIII на Флорентийском соборе (XV в.) стремились исключительно в политических целях восстановить объединение церквей и получить мощную поддержку папства, чтобы обеспечить безопасность империи и спасти ее. Православная церковь оказывала ожесточенное сопротивление этим попыткам, стараясь восстановить общественное мнение и разжечь народный гнев против политики императоров. Ей удалось привлечь на помощь себе половину восточных государств. В этих условиях византийской дипломатии было очень трудно добиться от папства удовлетворительных результатов. Впрочем, претензии некоторых императоров, которые, как, например, Мануил Комнин, мечтали править в Риме наряду с папой, 143 делали предложения византийского правительства не особенно привлекательными для римского первосвященника.
Другим не менее серьезным вопросом было отношение к империи. Когда в 800 г. папа Лев III короновал Карла Великого императором Запада, Византия сначала отказалась признать этот акт, рассматривая его как узурпацию, и хотя по истечении двенадцати лет она, наконец, согласилась оставить за каролингским государем императорский титул, это признание было вынужденным и носило временный характер. За преемниками Карла Великого Византия не признавала права на императорский титул. Доказательством этого служит письмо Василия I Людовику II, королю Италии. Еще более резкое столкновение произошло в X в., когда короновался императором германский король Оттон I. Из рассказа Лиутпранда Кремонского можно видеть, какие суровые истины пришлось выслушать посланнику германского императора из уст византийских сановников, с которыми он вел переговоры, и как решительно отказали его повелителю в титуле, на который тот претендовал. В XII в. подобную же политику проводил Мануил Комнин по отношению к Фридриху Барбароссе. Византийский император не жалел ни усилий, ни денег, чтобы создавать трудности для своего германского соперника и содействовать его поражению в Италии. Но на этот раз ответ Запада был еще более решительным, чем обычно. Барбаросса не только без всяких колебаний продолжал носить титул императора, но и отказывал в праве на этот титул Мануилу Комнину. В дерзком письме, адресованном византийскому императору, он называет его "королем греков". Вопрос об императорском титуле со временем как будто был предан забвению. Правители Никейской империи не оспаривали права Фридриха II на императорский титул, а императоры Константино-144поля проводили такую же политику по отношению к преемникам Гогенштауфенов. Впрочем, несмотря на трудности, которые создавал титул императора, византийская дипломатия не порывала связей с Германией. Византийская царевна Феофано была выдана замуж за сына Оттона Великого. Вместе с большой греческой свитой, сопровождавшей ее, она способствовала до некоторой степени насаждению византийского влияния, особенно в области искусства.
Опираясь, с одной стороны, на Венецию, где византийская дипломатия встречала хороший прием, а с другой стороны - на южную Италию, принадлежавшую до конца XI в. империи и насквозь проникнутую византийским влиянием, императоры устремляли свои взоры на Италию, куда их влекло воспоминание о Риме. Византийская дипломатия стремилась создать трудности Роберту Гюискару внутри его королевства. В конце XIII в. она подготовила "сицилийскую вечерню" против Карла Анжуйского. Она имела тесные отношения с большими морскими республиками Генуей и Венецией, заключала с ними договоры, определявшие положение этих республик на Востоке, и старалась извлечь политические выгоды из этих экономических связей. Так было в правление Алексея Комнина, когда дипломатия империи добилась военной помощи венецианцев против Роберта Гюискара, и в правление Мануила Комнина, стремившегося вовлечь Геную и Венецию в борьбу против Барбароссы. Византия содействовала образованию ломбардской лиги и поддерживала ее большими субсидиями. Подкуп всегда оставался одним из главных способов воздействия византийской дипломатии, и современники были ослеплены потоком золота, которое Мануил Комнин направлял в Италию. Наконец, были осторожно начаты переговоры с Римом в надежде превратить вечный город в столицу империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41