И этого оказалось достаточно, чтобы твердыня советской системы рухнула. И невольно задумываешься - а если бы вот так же, объединившись, народ вышел в октябре 17-го защитить Зимний Дворец, так ведь наверное, она и не установилась бы эта система?...
В данной работе я отнюдь не претендую на полное освещение всей многоплановой и многообразной картины антикоммунистической борьбы в России. Наверное, для этого потребовались бы десятки томов, куда большие возможности для поиска фактического материала, длительные кропотливые исследования и целая когорта исследователей. Мне же хотелось сделать хотя бы некие обобщенные наметки в данном направлении и проследить как таковую линию этой борьбы на протяжении всего советского периода истории. И как видите, эта линия получается сплошной. Далеко не прямой, с зигзагами, тупиковыми ветвями, колебаниями в разные стороны, подъемами и спадами, но в целом - непрерывной от установления до падения коммунистической власти. Не было в нашей истории ни одной точки, ни одного отрезка, чтобы не жило и не действовало в русском народе сил, противостоящих рабству. То есть, полностью сопротивление так и не было подавлено никогда. Что представляется довольно важным для правильной оценки национального характера "русских" то есть всех народов, населяющих нашу страну.
В свое время была очень популярна идея "суда над коммунизмом", "суда над КПСС" который вскрыл бы все преступления и грехи прошлого, юридически разложил их по полочкам, заклеймил по достоинству и предал официальной анафеме. То есть, что-то вроде "Нюрнберга для коммунизма". Или акта очищения и покаяния. В работах некоторых авторов либерального и демократического толка такая идея периодически встречается до сих пор, и признаюсь, я сам не так уж и давно числил себя ее сторонником. Но только если разобраться, тут опять встает весьма важный и принципиальный вопрос: "а судьи кто?" Каяться в своих грехах и торжественно отрекаться от заблуждений - перед кем? Перед иностранными державами и народами? А чем они, собственно, заслужили роль наших судей и исповедников? Тем, что вовремя учились на ошибках России и поэтому сумели избежать аналогичных катастроф? Или тем, что ради собственных выгод поддерживали советский режим и помогали ему удерживать свой народ в рабстве? Тем, что проявляли абсолютное равнодушие к массовым страданиям и зверствам, и лишь изредка, когда это требовалось самим, вспоминали с высокой горки о "правах человека"? Или из своих закордонных свобод они хоть чем-то помогли освободиться России?
Да и вообще, как уже отмечалось, сам принцип "юридического осуждения" - до судебного решения было, вроде бы, "можно", а вот после подведения законодательной базы стало "нельзя" - выглядит на поверку довольно сомнительным. Может быть и удобным для западного обывателя, но для российской психологии совершенно чуждым. У нас что можно, а что нельзя, испокон веков утверждалось не в юридической, а в духовной области. Ну а если не на показуху, не ради формальной шумихи и пропагандистской кампании, а перед Богом или просто для самих себя, для души - так может, оно и правильнее, если проблемы осмысления и покаяния останутся на душе каждого из нас и на его личной совести?
Часть третья.
Ростки в будущее
1. Решения и альтернативы
До сих пор остается открытым вопрос, действительно ли были события ГКЧП "попыткой переворота" или их организовал сам Горбачев? Очень уж многое свидетельствует в пользу второй версии. Действовать исподтишка - это было в его манере. Ведь он сам постепенно начал убирать из руководства "реформаторов", на которых опирался в начале правления, и сам выдвигал на их места тех, кто стал "путчистами". И весь состав будущего ГКЧП он собрал под своим крылом как раз где-то к концу 1990 г., когда события явно начали выходить из-под его контроля и выбиваться из первоначального партийного сценария. Как уже отмечалось, январские события в Вильнюсе вполне могли быть репетицией московского августа. А потом была еще одна репетиция, хотя и бескровная - с вводом танков в Москву в марте 1991 г. Летом состоялись выборы президента РСФСР, на которых убедительную победу в первом же туре одержал Ельцин - и тем самым позиции Горбачева были еще сильнее подорваны. И возможность одерживать дальнейшие победы над оппозицией в демократических формах борьбы стала для него весьма проблематичной.
Экс-премьер Павлов в 1992 проговорился: "Вечером 17 августа 1991 г. я полчаса разговаривал с Горбачевым по телефону. Он был в курсе всего происходящего".
Любопытными представляются и свидетельства генерала В. Г. Медведева, начальника личной охраны президента СССР. Он вспоминал, что 18. 8 на дачу в Форос приехали его непосредственные начальники из КГБ Плеханов и Генералов, а также Шенин, Бакланов, Болдин, Варенников - вести переговоры с Горбачевым насчет грядущего "путча". Медведев сообщает: "Если бы Михаил Сергеевич хотел изменить создавшееся положение! В моем подчинении был резервный самолет "Ту-134" и вертолет. Технически - пара пустяков: взять их в наручники и привезти в Москву. В столице бы заявились, и там еще можно было накрыть кого угодно. Было еще только 18-е..."
Но Горбачев команды повязать "изменников" не дал - вместо этого ушел совещаться с Раисой Максимовной. Потом принял переговорщиков. "Прощаясь, обменялись рукопожатиями. Делегация вышла от Горбачева хоть и расстроенная, но в общем, довольно спокойная: не получилось, и ладно, они этот исход предполагали". Плеханов увез Медведева, передав всю охрану под команду Генералова. Все телефоны уже были отключены, Форос фактически блокировано, тем не менее, как узнал потом Медведев от подчиненных, "даже душевный покой президента в этот день не нарушался. Мы улетели, а он отправился... на пляж. Загорал, купался. А вечером, как обычно, в кино. Забеспокоился он много позже, спустя более суток. То есть вечером 19 августа, когда Янаев на пресс-конференции объявил его, Горбачева, больным".
И вот тут обращает на себя внимание еще один важный фактор. К этому времени уже вовсю пошел "парад суверенитетов", и как раз на 20. 8 было назначено подписание нового союзного договора, который должен был закрепить изменившиеся принципы объединения - с гораздо большей национальной самостоятельностью, на правах конфедерации. Само это мероприятие предполагало множество трудностей - прибалтийские республики даже такие принципы объединения уже не устраивали, другие собирались добиваться большей независимости. Но нужно учесть и то, что новый проект был явно не по нраву кремлевскому руководству, ослабляя прерогативы центральной власти. Он опять являлся вынужденным компромиссом, очередным рубежом отступления, к которому толкало коммунистический режим общественное давление. И сразу возникает вопрос - почему же Горбачев накануне столь ответственного, можно сказать эпохального мероприятия - а одновременно и к началу путча, оказался вдруг на отдыхе в Крыму?
Поневоле напрашивается версия, что сами по себе действия ГКЧП президента вполне устраивали. Сорвать подписание договора, прекратив тем самым отступление, нанести решительный удар по тем силам, которые коммунистов к этому отступлению вынуждали - но сделать все это чужими руками. Так, как это всегда при Горбачеве бывало - чтобы потом концов не найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
В данной работе я отнюдь не претендую на полное освещение всей многоплановой и многообразной картины антикоммунистической борьбы в России. Наверное, для этого потребовались бы десятки томов, куда большие возможности для поиска фактического материала, длительные кропотливые исследования и целая когорта исследователей. Мне же хотелось сделать хотя бы некие обобщенные наметки в данном направлении и проследить как таковую линию этой борьбы на протяжении всего советского периода истории. И как видите, эта линия получается сплошной. Далеко не прямой, с зигзагами, тупиковыми ветвями, колебаниями в разные стороны, подъемами и спадами, но в целом - непрерывной от установления до падения коммунистической власти. Не было в нашей истории ни одной точки, ни одного отрезка, чтобы не жило и не действовало в русском народе сил, противостоящих рабству. То есть, полностью сопротивление так и не было подавлено никогда. Что представляется довольно важным для правильной оценки национального характера "русских" то есть всех народов, населяющих нашу страну.
В свое время была очень популярна идея "суда над коммунизмом", "суда над КПСС" который вскрыл бы все преступления и грехи прошлого, юридически разложил их по полочкам, заклеймил по достоинству и предал официальной анафеме. То есть, что-то вроде "Нюрнберга для коммунизма". Или акта очищения и покаяния. В работах некоторых авторов либерального и демократического толка такая идея периодически встречается до сих пор, и признаюсь, я сам не так уж и давно числил себя ее сторонником. Но только если разобраться, тут опять встает весьма важный и принципиальный вопрос: "а судьи кто?" Каяться в своих грехах и торжественно отрекаться от заблуждений - перед кем? Перед иностранными державами и народами? А чем они, собственно, заслужили роль наших судей и исповедников? Тем, что вовремя учились на ошибках России и поэтому сумели избежать аналогичных катастроф? Или тем, что ради собственных выгод поддерживали советский режим и помогали ему удерживать свой народ в рабстве? Тем, что проявляли абсолютное равнодушие к массовым страданиям и зверствам, и лишь изредка, когда это требовалось самим, вспоминали с высокой горки о "правах человека"? Или из своих закордонных свобод они хоть чем-то помогли освободиться России?
Да и вообще, как уже отмечалось, сам принцип "юридического осуждения" - до судебного решения было, вроде бы, "можно", а вот после подведения законодательной базы стало "нельзя" - выглядит на поверку довольно сомнительным. Может быть и удобным для западного обывателя, но для российской психологии совершенно чуждым. У нас что можно, а что нельзя, испокон веков утверждалось не в юридической, а в духовной области. Ну а если не на показуху, не ради формальной шумихи и пропагандистской кампании, а перед Богом или просто для самих себя, для души - так может, оно и правильнее, если проблемы осмысления и покаяния останутся на душе каждого из нас и на его личной совести?
Часть третья.
Ростки в будущее
1. Решения и альтернативы
До сих пор остается открытым вопрос, действительно ли были события ГКЧП "попыткой переворота" или их организовал сам Горбачев? Очень уж многое свидетельствует в пользу второй версии. Действовать исподтишка - это было в его манере. Ведь он сам постепенно начал убирать из руководства "реформаторов", на которых опирался в начале правления, и сам выдвигал на их места тех, кто стал "путчистами". И весь состав будущего ГКЧП он собрал под своим крылом как раз где-то к концу 1990 г., когда события явно начали выходить из-под его контроля и выбиваться из первоначального партийного сценария. Как уже отмечалось, январские события в Вильнюсе вполне могли быть репетицией московского августа. А потом была еще одна репетиция, хотя и бескровная - с вводом танков в Москву в марте 1991 г. Летом состоялись выборы президента РСФСР, на которых убедительную победу в первом же туре одержал Ельцин - и тем самым позиции Горбачева были еще сильнее подорваны. И возможность одерживать дальнейшие победы над оппозицией в демократических формах борьбы стала для него весьма проблематичной.
Экс-премьер Павлов в 1992 проговорился: "Вечером 17 августа 1991 г. я полчаса разговаривал с Горбачевым по телефону. Он был в курсе всего происходящего".
Любопытными представляются и свидетельства генерала В. Г. Медведева, начальника личной охраны президента СССР. Он вспоминал, что 18. 8 на дачу в Форос приехали его непосредственные начальники из КГБ Плеханов и Генералов, а также Шенин, Бакланов, Болдин, Варенников - вести переговоры с Горбачевым насчет грядущего "путча". Медведев сообщает: "Если бы Михаил Сергеевич хотел изменить создавшееся положение! В моем подчинении был резервный самолет "Ту-134" и вертолет. Технически - пара пустяков: взять их в наручники и привезти в Москву. В столице бы заявились, и там еще можно было накрыть кого угодно. Было еще только 18-е..."
Но Горбачев команды повязать "изменников" не дал - вместо этого ушел совещаться с Раисой Максимовной. Потом принял переговорщиков. "Прощаясь, обменялись рукопожатиями. Делегация вышла от Горбачева хоть и расстроенная, но в общем, довольно спокойная: не получилось, и ладно, они этот исход предполагали". Плеханов увез Медведева, передав всю охрану под команду Генералова. Все телефоны уже были отключены, Форос фактически блокировано, тем не менее, как узнал потом Медведев от подчиненных, "даже душевный покой президента в этот день не нарушался. Мы улетели, а он отправился... на пляж. Загорал, купался. А вечером, как обычно, в кино. Забеспокоился он много позже, спустя более суток. То есть вечером 19 августа, когда Янаев на пресс-конференции объявил его, Горбачева, больным".
И вот тут обращает на себя внимание еще один важный фактор. К этому времени уже вовсю пошел "парад суверенитетов", и как раз на 20. 8 было назначено подписание нового союзного договора, который должен был закрепить изменившиеся принципы объединения - с гораздо большей национальной самостоятельностью, на правах конфедерации. Само это мероприятие предполагало множество трудностей - прибалтийские республики даже такие принципы объединения уже не устраивали, другие собирались добиваться большей независимости. Но нужно учесть и то, что новый проект был явно не по нраву кремлевскому руководству, ослабляя прерогативы центральной власти. Он опять являлся вынужденным компромиссом, очередным рубежом отступления, к которому толкало коммунистический режим общественное давление. И сразу возникает вопрос - почему же Горбачев накануне столь ответственного, можно сказать эпохального мероприятия - а одновременно и к началу путча, оказался вдруг на отдыхе в Крыму?
Поневоле напрашивается версия, что сами по себе действия ГКЧП президента вполне устраивали. Сорвать подписание договора, прекратив тем самым отступление, нанести решительный удар по тем силам, которые коммунистов к этому отступлению вынуждали - но сделать все это чужими руками. Так, как это всегда при Горбачеве бывало - чтобы потом концов не найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233