Со временем там накопилась богатая информация: различные морские и авиационные высадки, сообщения о том, что швед переведен из флота в быстро растущую авиацию, окончил высшую школу, стал капитаном, был направлен на высшие штабные курсы – обо всем этом можно было легко узнать из повседневной периодики.
«Облюбуй себе какое-нибудь хобби, оно делает жизнь богаче!» – этот совет Стиг часто слышал от друзей. Но только после того, как пожил в Риге, нашел наконец свое – изучение иностранных языков. Его прельщала карьера дипломата, он тешил себя мыслью когда-нибудь стать военным атташе.
Постепенно изучение языков перестало восприниматься им как работа – скорее, как удовольствие и приятное занятие в свободное время. И конечно, увлечение молодого офицера не ускользало от внимания окружающих – в военной среде особенно.
Но только в конце 1940 года Стигу выпало первое поручение, связанное и со знанием языка, и с умением хранить тайны. Поручение настолько секретное, что даже не оставило следа в картотеке Сергея Ивановича. Вот что вспоминает об этом сам Веннерстрем:
Зимняя финская кампания была в разгаре, она бок о бок соседствовала со второй мировой войной, приведшей в то время к разделу Польши. После получения штабного образования я оказался в Стокгольме, где однажды утром меня застал телефонный звонок. Помню, было необычно холодное утро. Мы как раз согревались крепким горячим кофе, когда в наш штаб позвонил начальник отдела кадров ВВС:
– Как обстоят дела со знанием русского? Надеюсь, за время, проведенное в Риге, ты хорошо его освоил?
– Нормально, – ответил я.
– Смог бы справиться с допросом по-русски?
– Допрос? Ну… если буду знать, о чем речь. Нужно некоторое время, чтобы восстановить запас слов.
– Время будет. Пошлем тебя с разведывательным поручением. Загляни к нам как можно скорей.
Предложение заинтересовало меня. Не прошло и часа, как стало ясно: предстояло отправиться в Финляндию, в лагерь для военнопленных на пути в Таммерфорс. Нужно было допросить русского летчика, так как шведские ВВС хотели узнать тип самолета, на котором летал сбитый офицер. В то время это было важно – Швеция находилась в опасной зоне. Путем переговоров Советский Союз подчинил себе прибалтийские государства и приблизился вплотную к побережью Балтийского моря, как это исторически уже бывало прежде. Русские подходили к Финляндии, и неизвестно, что могло произойти дальше.
Я представлял себе допрос, как довольно неофициальное мероприятие, на котором будет нетрудно найти с русским общий язык. Но у финнов мнение было иное. Все происходящее смахивало на судебный процесс. Я в одиночестве сидел за столом в переднем углу зала, а вдоль длинных стен расположились на стульях восемь военных: по четыре с каждой стороны. Еще двое сопровождающих ввели пленного. Всего оказалось десять свидетелей.
Они критически поглядывали на меня, ожидая, как я себя поведу. И мне это не понравилось. Строго говоря, я совершенно не знал, как следует себя вести.
Но поскольку просто самоустраниться было невозможно, я начал действовать. Бумага и ручка лежали на столе – воспользовавшись ими, я быстро набросал десять вопросов. Мне это показалось хорошей идеей. Затем сигареты – очень желанные в лагере для заключенных. Я вынул их из портфеля и положил на стол.
В том, что пленный медлил, не было ничего удивительного. Со сломанной ногой и рукой, на костылях и в гипсе – он выглядел бледным и испуганным. Когда его подвели к столу, он попытался встать «смирно», несмотря на костыли.
– Как себя чувствуете? – спросил я. – Вижу, вам досталось при падении.
Парень заморгал, по лицу пробежала судорога.
– Спрыгнул с парашютом, – ответил он, – и неудачно приземлился.
Я не мог отдавать приказы финнам, поэтому сам пошел и принес русскому стул, на который он присел, вытянув вперед поврежденную ногу.
– Разговор не займет много времени, если добровольно ответите на несколько вопросов.
Открыв блок, я достал пачку и сам зажег ему сигарету. Теперь он выглядел еще более напуганным: бросал быстрые взгляды на свидетелей, которые с кислыми лицами наблюдали за спектаклем.
– У меня к вам десять вопросов, – сказал я. – На семь из них ответы известны, так что у вас нет шансов обмануть меня.
Он не отозвался. Его взгляд блуждал по лицам финнов, чей вид едва ли мог принести утешение, а затем снова уставился на блок сигарет.
– Их вы можете забрать с собой, когда закончим. Ну, начнем?
Он кивнул, и мы приступили к беседе. Я не встретил большого сопротивления: летчик был слишком потрясен. Он честно ответил на семь известных мне вопросов, поэтому я счел, что остальные ответы тоже правдивы.
– И это все? – голос пленного звучал напряженно.
– Да. Пожалуйста, возьмите сигареты.
Он взял весь блок и с беспокойством посмотрел на начальника лагеря. Тот кивнул в знак согласия.
– Вы не впервые ведете допрос, – сказал начальник лагеря, когда мы вышли. – Это чувствуется по технике.
Комично! Но я не засмеялся: слишком большим было напряжение.
Итог своим переживаниям я подвел в коротком резюме, когда снова оказался в рабочем кабинете в Стокгольме: «Интересно! Обогатился опытом. Улучшил знание языка».
Правда, не успел я толком перевести дух после этой поездки, как последовал новый телефонный звонок. Это снова был начальник отдела кадров.
– Как обстоят дела с английским? – спросил он на этот раз. – Ты ведь его тоже изучал?
– Конечно! Штудирую кое-какую литературу, частично – специальную.
– Хорошо! Тогда по долгу службы спрашиваю: не хочешь ли стать военно-воздушным атташе в Лондоне? Это очень хорошее предложение, если, конечно, тебя интересует мое мнение. В 34 года… ты будешь одним из самых молодых атташе. Так как?
«Хорошее предложение» я воспринял с изрядной долей иронии. Не так-то просто было найти кого-нибудь среди занимавших завидную должность, кто пожелал бы пойти навстречу неизвестному будущему в Лондоне. В условиях полыхающей войны и после падения Польши немцы были готовы бросить вызов всему континенту. Транспортные эшелоны сплошной чередой катились от Вислы до Рейна, и вопрос, когда они ворвутся в Западную Европу, был лишь вопросом времени.
После множества уточнений я согласился стать военным атташе и начал готовиться. Но мало что успел, потому что неожиданно все оборвалось. Очень неожиданно: все тот же начальник отдела кадров позвонил в третий раз:
– Министр обороны только что решил немедленно направить военно-воздушного атташе в Москву. Впервые. Ты единственный, кто нам видится на этом посту. А для Лондона найдем кого-нибудь еще… Время не терпит! Готов через несколько недель отправиться в Москву?
– Это немного неожиданно. Но сейчас война, понятное дело… Разумеется, я в вашем распоряжении.
…Москва показалась мне истинным осиным гнездом. Это было самое настоящее боевое крещение для новичка. Дипломатический корпус разделился на три лагеря: на полюсах – воюющие стороны, посередине – нейтралы. Не было никакого порядка и ясности. Противники шпионили друг за другом, используя все мыслимые и немыслимые ухищрения. В то же время все с подозрением следили за тем, что происходило в Советском Союзе, который все еще был связан с Германией пактом о ненападении и согласием о разделе Польши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71