Возможности посмотреть на себя со стороны у него не было.
Шаленый замешкался, дернул было руку из кармана, затем — другую, затем оперся о колесо контейнеровоза и на извлеченном из заднего кармана вдрызг смятом клочке бумаги нацарапал адрес — свой, который обычно не давал никому.
Потом рванул дверцу кабины грузовика и запустил движок.
— Садись, друг, и пили отсюда до девяностого километра. За рулем-то был когда? Автопилот врубишь? Остановить, где надо, сможешь?
— М-м-м... — озадаченно протянул Самуэль.
— Справишься. Значит, выскакивай на девяностом — и ходу через лес вправо. Там городская подземка начинается — последняя станция — «Брошенный квартал». И подземкой — вот по этому адресу. Я предупрежу кого надо. Приютят тебя и напоят-накормят. А там и я подоспею. Только уж — уговор дороже денег. До моего прихода — никуда ни-ни...
Сэм прочитал записку и вернул Шишелу со словами: «Я запомнил. Лучше, если у меня не будет при себе ничего такого, что могло бы повредить вам».
— Забудешь ведь, сатана гороховая, али перепутаешь, — досадливо остерег его Шаленый.
— Я никогда еще не жаловатся на память! — с гордостью ответил Сэм и, срываясь на крутых ступеньках, полез в кабину электромастодонта, а Шишел по блоку поспешно связался с Бандурой. Дал очередной раз ничего не понимающему подручному ценные указания.
— Я не понимаю, — спросил Корявый Банджи, — ты приют открываешь на дому, что ли? Или просто приемник для придурков?
Шишел покрыл Ли матом и еле успел отомкнуть контейнер от модуля кабины. Модуль, освобожденный от влекомого им груза и двинутый неумелой рукой специалиста по структуре вакуума, скакнул вперед, свалил вековую, первыми колонистами, видно, посаженную сосну у обочины, развернулся, чуть не своротив на боку стоящий сейф-кар, и умчался по дороге, слава богу, в нужном направлении.
Шаленый снова присел на корточки перед Роббинсом. Достал из индивидуального пакета разовый шприц, заряженный зельем, рассчитанным на самый крайний случай, Сосчитат про себя до тридцати трех и вколол «биоэлеватор» норовящему «уйти» напарнику. Глаза того наконец приоткрылись. Взгляд их был мутен.
— Ну, ты как? — участливо спросил Шишел. — Ты не боись — сейчас здесь народу будет до энтой матери. Пропасть не дадут. Слышь, — он указал в небо, — скворчит. «Скорая» торопится... Или Роландова команда...
— Ч-черта с два, — выплевывая кровь изо рта, сказал Роббинс. — Дождешься ты тут этих сволочей... Похоронная тут будет скорее... А стервятники — и того раньше...
Он был по-своему прав — с неба на них, сверкая эмблемой студии, опускался геликоптер телехроники.
* * *
Клайду на несколько секунд показалось, что мир поплыл куда-то наискосок и оставил его наедине со звенящей пустотой, а потом он понял, что лежит крепко, хотя и неумело связанный чем-то типа ремня и, свернув шею набок, с тупым удивлением смотрит, как здоровенный, в какие-то лохмотья одетый рыжебородый детина, закинув за плечо металлический то ли лук, то ли арбалет, орудует над лежащим в воде траппером, отсаживая тому громадным тесаком голову. У того из трапперов, что получил стрелу в лоб, голова уже отсутствовала — ее, не забыв извлечь дротик, укладывал в котомку второй детина — на вид постарше. Одновременно он косил налитым кровью глазом на пленника. Некоторым облегчением для Клайда было то, что кто-то успел стащить с него проклятые бахилы.
— Кончай своего придурка и пошли отсюда! — закончив свое дело, окликнул его рыжебородый.
— Ты не командуй, Донни, — отозвался старший. — Парень не из этой банды...
— У него на лбу не написано... — заметил Донни, обтирая тесак пучком травы. — Он ведь с ними шел... У тебя, Уилли, вечно проблемы...
И принялся стаскивать с покойников сапоги.
— Так ведь он же в них и палил... — резонно заметил Уилли. — Как раз, кстати, пока ты возился со стрелой. Если бы не он, нам всем троим быть бы покойниками. У той сволочи бластер на противотанковую мощность выставлен. А у этого пентюха и пукалка слабовата, — он подкинул в руке типовой парализатор, отнятый у Клайда, — и вообще, он здесь чужой. Обувка — смех один, — ноги-то вдрызг расквасил... Посмотри-ка на его барахлишко... Кстати, о барахле...
Клайд предпочитал хранить молчание. Уилли наклонился над ним и, бесцеремонно переворачивая с боку на бок, стал обыскивать его карманы.
— Вот, — продолжил он. — Удостоверение... Без терминала из него, конечно, ни хрена не высосешь, но вот тут вот фамилия... Ван-Дейл какой-то... Х-хе — артист... И о военной службе — четыре года в Легионе... Гм, гм... Два ранения...
— Я же говорил, что он из этих сволочей, — уверенно бросил Донни.
— Легион — это дело двусмысленное... У нас в нем многие оттрубили... Если парень не траппер, то надо действовать по Указу — отведешь его в строевую, а там старшина разберется после выяснения личности: может, в охрану поставит, может, на Котлован определит. А может, его за Чертой на что путевое поменяют...
— Хорошие у тебя идейки, Уилли. У нас до хрена указов-то, а в строевую мне этого чудилу аж до утра гнать. А у меня и так ноги отваливаются...
Глаза Уилли еще больше налились кровью, и тон его перешел в иной регистр:
— Ты что-то очень много рассуждать стал за последнее время, Донни, — может, на запчасти тебя пора?
Донни скис.
— Вот что. Сейчас распутаешь чудаку ноги и живым-здоровым доставишь в строевую, что на Белом озере. Под расписку. И чтобы никаких разговоров о попытках к бегству. За неисполнение Указа пойдешь... Только заживо и только под расписку... Сапоги наденешь трофейные — вот те, как раз по тебе будут, они и поновее — свои напялишь на чудака. Временно. Иначе его ногам — кранты. А то и вообще подцепит гангрену и загнется — смотри, взыщу...
Уилли откашлялся и добавил уже не так круто:
— За перевалом можешь перекемарить до утра. И чудака этого покорми. В расположение отряда можешь до полудня не возвращаться. Разрешаю.
— Ну ты меня просто осчастливил, Уилли, — досадливо заметил рыжебородый Донни.
Затем склонился над Клайдом, размотал накрученный вокруг его ноги ремень и лениво пнул пленника:
— Поднимайся, чудик. Пошли. Как там тебя зовут-то?
* * *
— Итак, Мак-Аллистера с компанией ты твердо решила взять на себя, Энни? — спросил Уолт.
— Считай, что уже взяла. Таймер включен. Никуда господин профессор от нас не денется...
— Но ты сама говорила, что рыться в делах этих господ — дело небезопасное...
— Когда вы ловите этих людей за фалды у подъезда и вымаливаете у них пару слов для своего листка, это дело и впрямь глупое и вредное — так подставляются только полные идиоты. Но господину профессору придется отвечать на очень неприятные вопросы на заседании парламентской комиссии...
— Ого! Как это тебе удалось, Энни?
— Просто ты крутишься среди народа, который снаряжает экспедиции на Северный бугор, мне же приходится гробить свою молодость на коктейлях, которые старые перечницы из Сената устраивают для прессы. И если бы только молодость, печень — тоже. Так вот: среди этого народа созрели весьма людоедские настроения в связи с предстоящими выборами. Кого-то им надо съесть. Я — и не одна я — сейчас расхваливаю перед полудюжиной таких питекантропов кулинарные качества руководителя программы «Мессенджер» — нашего с вами друга Ронни.
— Так господина профессора зовут Рональдом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120